История болезни (сборник)
Шрифт:
В первый раз они встретились в кафе. Это само по себе выпадало из привычных рамок. (Обычно «большие люди» уделяют рекламным агентам не больше пяти минут своего драгоценного времени, с умным видом просмотрев предложенные макеты и ткнув, как правило, не в самый удачный. Разговор начинался и одновременно заканчивался фразой «Вот, такую хочу…»)
С трудом запихивая бумаги в не предназначенную для таких объемов сумку, Оля пыталась придумать, как наиболее выигрышно расположить их потом на тесном столике, за которым может оказаться еще кто-то со своей выпивкой и закуской. А еще музыка!.. Как можно решать серьезные вопросы, когда над ухом гремит целый оркестр? Однако все получилось неожиданно мило.
Прождав маршрутку незапланированные полчаса, Оля опоздала и уже собиралась рассыпаться
– Женщине положено опаздывать… а у меня сегодня был сумасшедший день, так что я, например, собираюсь заодно и поужинать. Олечка, вы голодны?
Оля смотрела на него и не могла понять, что происходит. Ситуация не укладывалась в привычную схему. Может, это розыгрыш? Но у нее нет друзей, которые осмелились бы его устроить, да и вообще друзей практически не осталось! То ли ее знакомые поглупели за последнее время, то ли она сделалась слишком умной, но вместе им вдруг стало неинтересно. Визиты прекратились сами собой, а редкие телефонные звонки несли информацию о состоянии здоровья и новостях семейной жизни.
– Я задал очень сложный вопрос? – Володя продолжал невинно улыбаться.
– Нет, что вы!.. Если можно, я буду мороженое, – ответила она, хотя днем успела лишь перехватить кусочек непропеченной, липнущей к зубам пиццы из соседствовавшего с редакций ларька.
Раз дело принимало такой нестандартный оборот, надо было быть начеку – неизвестно еще, чем ее заставят расплачиваться за ужин. От «новых русских» можно ожидать, чего угодно. Она уже сталкивалась с самыми разными вариантами. Раз даже решилась продаться за «красивую жизнь», но однажды вечером на вопрос «Милый, где ты был так долго?» получила исчерпывающий ответ: «Не твое дело. Твое место в постели и нечего задавать идиотские вопросы!..» На следующий день она аккуратно собрала вещи до последней тряпочки; вздохнув, с сожалением выложила на стол полученные ранее подарки и вернулась в свою квартиру, где не была почти месяц.
Тогда квартира выглядела совсем не так. Вытершиеся обои, оставшиеся от бабушки, люстра с разбитым пьяным Олежкой плафоном, скрипучей диван… Володя пришел в ужас, когда сел на него. Поэтому диван стал его первым взносом в нынешний уют. Но это происходило потом, а в тот вечер она все-таки вытащила из сумочки помявшиеся бумаги и начала раскладывать их на столе, отодвинув нетронутое мороженое, и тут Володя вдруг накрыл своей ладонью ее руку.
– Олечка, я все равно в этом ничего не понимаю. Давай, каждый будет заниматься своим делом. Я тебе полностью доверяю, поэтому убери все это.
Оле захотелось спросить, зачем же он вызывал ее, но она поймала себя на мысли, что боится услышать в ответ: «Да так, от скуки». Глядя в его глаза, она поняла, что такой ответ ее не устраивает.
К концу ужина ей уже казалось, что знакомы они с детства. Хотя Володя и оказался гораздо старше, эта разница мгновенно скрадывалась бесконечными историями и прибаутками, рассказываемыми (что тоже поразило Олю) точным и абсолютно правильным русским языком. Она смеялась, чувствуя себя прикоснувшейся к большой и красивой сказке. Разве можно сравнить ее жизнь с поездками в Европу, отдыхом у моря, знакомствами с известными по телеэкрану людьми? Как ему это удавалось? Может, он придумывает все на ходу? Но даже если так… ведь сказка и должна оставаться сказкой.
К полуночи он привез ее домой, но даже не сделал попытки подняться. Просто опустил стекло, помахал рукой, не выходя из машины, и снова улыбнулся. Оля, ошеломленная и растерянная, поднялась в квартиру, показавшуюся сразу чужой и убогой. …Так не бывает… – решила она, а когда что-то шло вразрез с ее представлениями о жизни, это всегда раздражало и, вроде, умаляло ее знания и способность верно оценивать ситуацию. Она же всегда так гордилась своей правотой!..
Утром Оля проснулась опустошенная и злая на собственную беспомощность, словно у нее украли нечто ценное, принадлежащее ей одной. Приехав в редакцию, она первым делом позвонила Володе и сообщила, что им надо немедленно встретиться, чтоб уточнить цветовую гамму поля – имеется, якобы
На этот раз он не только поднялся наверх, но и остался до утра. Так захотела Оля…
Зазвонил совершенно ненужный сегодня будильник. Обычно Оля резко вскидывала голову, озиралась, словно вспоминая, где находится и только после этого с размаху хлопала ладонью по назойливой белой коробочке, а в голове мгновенно начинала выстраиваться программа наступившего дня. Сейчас она нехотя протянула руку и ткнула пальцем желтую пимпочку.
Звонок смолк, зато у соседей, как обычно в восемь, включили телевизор. Голос диктора монотонно перечислял новости, произошедшие в свете за ночь, но Оля давно перестала обращать внимание на неразборчивое бормотание за стеной. Откинув одеяло, встала; потянулась, глядя в запотевшее окно. …Как там мерзко, а отопление еще не включили, сволочи…
Новенький обогреватель, который две недели назад привез Володя, слегка попахивал маслом, но это являлось мелочью, в сравнении с исходившим от него теплом. Может быть, этой зимой ей даже не придется ходить в шерстяных носках и кутаться в свитер. …Володька хитрый. Ему нравится, когда я хожу в одном халатике… – Оля довольно улыбнулась, – какая я все-таки умница и как все правильно делаю!.. Остается решить малюсенькую проблему – я должна выйти за него замуж. Не понимаю, почему он молчит об этом? Зачем ему тогда такой здоровенный дом? Может, он строит его для кого-то другого? Ну уж, фиг вам, Владимир Леонидович. Там мое место, потому что я самая лучшая, и никто не подходит тебе больше, чем я. Пусть пока погуляет по своей Москве (хотя и меня мог бы взять – знает же, что я ни разу там не была, но это не главное)… В пятницу-то он вернется, и «киска» чуть-чуть «выпустит коготки». Он еще не знает, как я умею это делать…
Оля вышла на кухню, взглянула на грязную посуду, горой лежавшую в раковине. Нет, сейчас ей совершенно неохота с ней возиться, тем более, гостей сегодня не предвидится. Открыла форточку, проветривая кисловатый запах табака, всегда сопровождавший Володины визиты. Включив чайник, вернулась в комнату, где на письменном столе вперемежку с обрезками фотографий, из которых она собирала коллаж, стояли пузырьки с лаком, баночки с кремом и яркие «торпеды» губной помады.
Редакция, совместно с туристической фирмой «Кругосветка» и страховой компанией «Капитал», располагалась в старинном особняке, судя по табличке, являвшемся «памятником архитектуры ХIХ века». С «туристами» они дружили. Веселые девчонки подолгу курили на лестнице, рассказывая, с чужих слов, о странах, где сами, естественно, не бывали. Порой это так завораживало, что главный редактор даже затеял совместный проект под названием «Из дальних странствий…», освещавший всю широту географического разнообразия предлагаемых туров. Проект являлся практически рекламным, однако Олю не пригласили в нем участвовать – «туристы» решили сами готовить материалы. Честь им и хвала, хотя она бы сделала это гораздо профессиональнее и даже просто грамотнее. Несмотря на определенную обиду, она любила иногда заходить к ним в офис, присматриваясь к лазурным волнам с барашками пены, пальмам и белым, будто игрушечным коттеджам, чьи виды украшали стены от пола и до потолка. Она не только никогда не видела настоящего моря, но и (страшно подумать!..) за двадцать восемь лет ни разу не покидала пределов родного города. Зато теперь, в своей «новой» жизни, Оля имела полное право планировать, в какую страну они отправятся с Володей следующим летом, сколько для этого необходимо заработать «карманных» денег, в каком номере оптимально остановиться и массу других практических моментов. А, может, это случится и раньше, уже на Новый год. Правда, тогда, и программа, и смета расходов должны быть совсем другими…