История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века
Шрифт:
Так погиб Берюрье, он же Бездонная Бочка, он же Любезник, он же Пан-Пан-в-Тюльпан!
Так погибла Старая Гвардия, основание империи! Погибла? Нет, не совсем, ибо Камброн умер двадцать семь лет спустя в возрасте семидесяти двух лет, что не так уж плохо для генерала!
(Отрывок из книги Брио-Шато «Прогулки по наполеоновским полям»)
1. У Анны Австрийской существовал тайный брак. С кем?
— С Мазарини-Кюрасао!
2. Назови мне главные имена, которые отметили великий век.
— Карлик Пьераль со своими цыплятами! Ещё был Дальбан со своими фортификациями. И ещё Альдбер [208] , министр, который был чересчур экономным. Из писателей были Босселе, Кориуэль, Буало-Нарсежак, Ля Расин и Сен-Сименон.
3. Как
— Первую звали Испанкой, а в молодости мадемуазель Линфанта, как там её по имени… Что касается второй, я думаю, что это была маркиза де Севинье.
208
Берюрье имел в виду Кольбера, генерального контролёра финансов Людовика XIV, который своими жёсткими реформами сделал экономическое чудо и победил коррупцию. — Прим. пер.
4. А как звали его самую знаменитую любовницу?
— Маркиза де Трубадур.
5. Что сделал маркиз де Лафайет?
— Открыл торговую галерею.
6. В котором году был гильотинирован Людовик Шестнадцатый?
— Ты же сам сказал, что не в восемьдесят девятом, что ты от меня хочешь?
7. Кем был Наполеон Бонапарт до переворота 18 брюмера?
— Корсиканцем.
8. Назови мне три наполеоновские победы.
— Авеню Йены, вокзал Аустерлитц и улица Риволи.
9. Где высадился император по возвращении с острова Эльба?
— На набережной в Ницце!
Четвёртая и (временно) последняя часть
(Начиная с того, кого мы знаем, и кончая тем, о ком вы думаете)
Шестнадцатый урок:
Людовик XVIII. Карл X. Луи-Филипп I. Вторая республика. Вторая империя
У нас в доме большой шалман.
Фелиси в минуту слабости пригласила чету Берюрье на кускус [209] . Маман — просто кудесница кулинарии. Стоит сводить её в какой-нибудь ресторан, и она вам воспроизведёт любое национальное или региональное блюдо, как будто она его готовила всю жизнь.
В общем, дар!
В условленный час Толстяк дает знать о своём появлении, играя «Мои ботинки уже промокли» клаксоном своего дилижанса.
Я иду открывать. Его Величество похож на короля Фарука в тот период, когда он питался в Египте. На голове у него феска, и он надел очки от солнца, несмотря на сумеречный час. Его слониха также надела феску. Прекрасная пара, дети мои! Так и хочется шлёпнуть им по фейске. Берта купила букетик фиалок для маман, а Берюрье держит в руке флакон кьянти, ибо эти люди искушенные по жизни, в том, что касается знания этикета, им его не занимать!
209
Кускус — традиционное блюдо Северной Африки из пшеничной крупки одноимённого названия, на которую кладут мясо и варёные овощи, а сверху поливают острыми приправами. — Прим. пер.
Без лишних церемоний Бугай объявляет, что он голодный как волк и что он обожает кускус. Надеюсь, что маман его приготовила в большом количестве. Для наших гостей потребуется порция, как для работников физического труда.
Когда мы их принимаем у себя дома, жратву приходится готовить в баке для кипячения белья. Кушанья в тарелочках — это не для них. Так, не более чем заморить червячка (в прямом смысле этого слова).
Следуют объятия и приветствия. Берта надела платье из набивного шёлка (она это любит), на котором изображён китайский пейзаж с носильщиками-кули, пагодами, розовыми фламинго, рисовыми полями, великой стеной и голубыми лотосами. Не хватает только Мао Цзэдуна!
Что касается Толстяка, он в голубом двубортном костюме (вернее, он когда-то им был, ибо Берю располнел с 1939 года, и его прикид, как и наши рабочие, не может свести концы с концами).
Фелиси извиняется. Она не может бросить кухню. Если не перемешивать крупу всё время в кускуснице, она склеивается снизу, а сверху принимает консистенцию мелкого песка. Берта говорит, что пойдёт ей помочь. Если только у маман найдётся для неё фартук, чтобы прикрыть её красивое азиатское платье… У маман он есть. Этот фартук не может объять Берту, но он ей прикрывает самое ценное: передок.
— Можно пропустить по глоточку кьянти, пока готовится жратва, — предлагает Берюрье.
Я чувствую, что он снова нетерпеливо топчется своими ботиночками сорок пятого размера. Придётся опять жевать историческую резину. К счастью, она тянется, ребята, а то у меня уже такое ощущение, что на мне фригийский колпак и у меня ноги Людовика Пятнадцатого, бурбонский нос и всем известный тик, который заключается в том, чтобы
В самом деле, долго ждать не пришлось. Как только мы оказались в гостиной, Бугай начинает канючить. Я стал для него автором исторического сериала. «Бегство в следующем номере!» — как сказал бы Людовик Шестнадцатый по возвращении из Варенны.
Я открываю заветную бутылку. Я люблю кьянти, это вино напоминает его родную Италию. Оно лёгкое, пенистое, радостное и красиво упаковано.
— В общем, так, дружок, — говорю я Брату-Дезанто-мюр-из-Полиции [210] , — я тебе расскажу до конца, но по-другому. До Наполеона Первого включительно монархи, которые сменяли один другого в нашей стране, принадлежат истории. Их изваяли в мраморе или бронзе. Можно сколько угодно ходить мимо их статуй: они уже не сдвинутся с места. Но начиная с Наполеона Первого до Третьей республики они понемногу теряют плотность: они всё ближе к нам, понимаешь? История ещё не остыла. И как доказательство, ты мне сам сказал, что дед твоего деда служил при Людовике Восемнадцатом. Что можно рассказать о мужиках, которых знал отец твоего прадеда?
210
Жан Дезантомюр, или брат Жан — герой романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», монах, который был лишён ханжества, зато отличался удалью и находчивостью. — Прим. пер.
— Действительно, — хмурится Неулыбчивый, чувствуя скорый конец его любимого развлечения.
— Так что, начиная с Третьей республики, — продолжаю я, — можно ли называть историей череду событий, когда одной небольшой иллюстрации было достаточно для историографа? Вряд ли. Мы покидаем Мишле [211] и встречаем Кармен Тесье [212] , а вместо исторического словаря Лярусс нам вполне достаточно семейного альбома. С того дня, как начали фотографировать знаменитых людей, они перестали быть Легендой, ибо они похожи на вашего двоюродного брата, вашего парикмахера или на вашу даму, которая вам делает междуножные ножны. Если бы Нисефор Ньепс [213] жил тридцатью годами раньше, я держу пари на что угодно, что Наполеон Первый не был бы таким великим. Но когда есть такие официальные фотографы, как Давид, Берне и Прюдон, можно обойтись без учебников. У вас уже всё есть. Эти господа вам дают свой талант и свою поэзию. Тем, кто попал под обстрел их квадратного ящика, уже не на что рассчитывать. Светочувствительная пластинка, это хорошо для Бардо, а не для Эдуарда Эррио [214] . Разве что цветное фото. Если у тебя есть красивая униформа, ты ещё можешь выкарабкаться; но посмотри на президентов республик в чёрно-белом исполнении — впечатление, будто ты разглядываешь пингвинов. Марианна выглядит так, будто она из комиксов «Зиг и Пюс»! [215] Погоди, я сейчас принесу шикарный альбом и буду тебе иллюстрировать последнюю часть цветными снимками.
211
Жюль Мишле — французский историк. Наиболее значительные работы: «История Франции» до 1789 г. и её продолжение — «История Французской революции». — Прим. пер.
212
Кармен Тесье — популярная хроникёрша газеты «Франс-Суар», особенно известная своей рубрикой «Кумушкины сплетни». — Прим. пер.
213
Нисефор Ньепс — французский физик, которому удалось получить первый негативный отпечаток с помощью камеры-обскуры и светочувствительного асфальтового лака. — Прим. пер.
214
Эдуард Эррио (1872–1957) — лидер французской партии радикалов. Неоднократно министр, а также премьер-министр. Неизменно выступал за сотрудничество с СССР. — Прим. пер.
215
«Зиг и Пюс» — серия комиксов, созданная Алленом Сент-Оганом в 1925 г., которая пользовалась большой популярностью до 1956 г. Герои этих комиксов, Зиг и Пюс, пытаются во что бы то ни стало попасть в Америку, чтобы стать миллионерами, но им всё время что-то мешает: либо нехватка денег, либо авария. В поисках Америки они объезжают весь мир. — Прим. пер.