История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.
Шрифт:
После V века Греческая церковь отказалась от предубежденного отношения к поэзии и создала множество священных, хотя и практически неизвестных на Западе, песнопений для публичного поклонения.
В истории греческой церковной поэзии, как и в истории латинской, мы можем выделить три этапа: 1) формирование, когда происходил постепенный отказ от классических размеров и создавался своеобразный стиль, примерно до 650 г.; 2) совершенствование, до 820 г.; и 3) упадок, до 1400 г. или до падения Константинополя. Первый период, прекрасный, как некоторые из од Григория Назианзина и Софрония Иерусалимского, не оставил почти никакого следа в греческих молитвенниках. Период процветания греческой поэзии совпадает с периодом споров об иконах, а самые выдающиеся поэты того времени были их защитниками; среди них выделялся Иоанн Дамаскин, которому выпала двойная честь считаться величайшим из богословов и величайшим из поэтов Греческой церкви.
Таким образом, расцвет греческой поэзии относится к более позднему периоду нашей истории. Но так как она, по крайней мере, возникла в V веке, мы дадим здесь краткое описание ее своеобразного характера.
Древнейшие поэты Греческой церкви, особенно Григорий Назианзин в IV веке и Софроний Иерусалимский в VII веке, писали классическими размерами, совершенно неподходящими для выражения христианских идей и церковного песнопения, поэтому их произведения постепенно перестали использоваться [1242] . Рифма не получила распространения в Греческой церкви. Вместо нее была заимствована метрическая или гармоническая проза у еврейской поэзии и древних христианских гимнов Марии, Захарии, Симеона и ангельского воинства. Анатолий Константинопольский (ум. в 458) первым отказался от тирании классического размера и пошел новым путем. Основные особенности греческого стихосложения следующие [1243] .
1242
См. несколько од Григория, Евфимия и Софрония в Daniel, Thes.,tom. iii, p. 5 sqq. Он приводит также гимн Климента Александрийского , и , III века.
1243
Подробности см. в трудах Нила, которыми мы в основном руководствуемся в том, что касается восточной гимнологии, а также в ранее упомянутой статье из «Christian Remembrancer» (возможно, также написанной Нилом).
Первая строфа, которая служит образцом для дальнейших, называется Hirmos,ирмос, так как тянет остальные за собой. Следующие строфы называются Troparia(тропари или куплеты), они разделены запятыми для легкости пения, без внимания к смыслу. Некоторое количество troparia,от трех до двадцати или более, образуют Ode,которая соответствует латинской секвенции,введенной примерно в то же время монахом Ноткером из Сант–Галлена. Каждая ода основана на ирмосе и завершается тропарем, восхваляющим Святую Деву [1244] . Оды обычно писались (вероятно, по примеру таких псалмов, как Пс. 24; 111; 118) в виде акростиха, иногда в алфавитном порядке. Девять од образуют Canon [1245] .Более древние оды о великих событиях воплощения, воскресения и вознесения иногда отличаются возвышенным характером, но более поздние, длинные, прославляющие неизвестных мучеников, чрезвычайно прозаичны, скучны и полны элементов, чуждых Евангелию. Даже лучшие гимнологические произведения Востока не обладают той здоровой простотой, естественностью, пылом и глубиной, которые свойственны многим латинским и евангельским протестантским гимнам.
1244
Поэтому последний тропарь называется Theotokion,от , эпитет Девы Марии. Staurotheotokionславит Марию у подножия креста.
1245
. Нил говорит (Hymns of the East. Ch.,Introd., p. xxix): «Канон состоит из девяти од — каждая ода содержит любое количество тропарей, от трех до более чем двадцати. Од должно быть девять потому, что в Писании девять песней восхваления , по образцу которых строится каждый канон. Первая из них — песнь Моисея после перехода через Чермное море; вторая — Моисея во Второзаконии (Вт. 33); третья — Анны; четвертая — Аввакума; пятая — Исаии (Ис. 26:9–20); шестая — Ионы; седьмая — трех отроков, Дан. 3:24–45 {по переводу с неканоническими книгами}; восьмая — Benedicite,девятая — Magnificat(«Величит душа») и Benedictus(«Благословен Господь»)».
Главные церковные поэты Востока — Анатолий(ум. в 458), Андрей Критский(660 — 732), Герман I(634 — 734), Иоанн Дамаскин(ум. ок. 780), Козьма Иерусалимский, прозванный Песнопевцем(780), Феофан(759 — 818), Феодор Студит(826), Мефодий I(846), Иосиф Студит (830), Митрофаниз Смирны (ум. в 900), Лев VI (886 — 917) и Евфимий(ум. в 920).
Греческая церковная поэзия содержится в литургических сборниках, особенно в двенадцати томах Мепаеа,соответствующих латинскому бревиарию и включающих в себя по большей части поэтические или полупоэтические оды, написанные ритмической прозой [1246] . Эти сокровища, накапливавшиеся девять веков, использовались почти исключительно Восточной церковью, и на самом деле там есть не очень много золотых крупиц, пригодных для всеобщего использования. Нил недавно совершил удачную попытку воспроизвести на современном английском языке и сделать доступными наиболее ценные гимны Греческой церкви, с существенными сокращениями [1247] .
1246
Нил (. с, p. xxxviii) говорит о восточном требнике: «Эти три тысячи страниц — как бы ни назывались там строфы — представляют собой каноны и оды, все эти Troparia, Idiomela, Stichera, Stichoi, Contakia, Cathismata, Theotokia, Triodia, Staurotheotokia, Catavasiai— и прочие. Девять десятых восточного требника — поэтические». Помимо этого, мы находим поэтические отрывки и в других литургических книгах: Paracleticeили Великий осъмогласник(Октоих), в восьми частях (на восемь недель и воскресений), малый «Осьмогласник», «Триодь» (на период великого поста) и «Пентекостарий» (на пасхальный период). Нил (p. xii) подсчитал, что все эти тома заняли бы как минимум 5000 печатных страниц в четвертую долю листа мелким шрифтом в две колонки, и 4000 из них были бы поэтическими. Он выражает удивление по поводу «откровенного неведения об этой богословской сокровищнице, накапливавшейся не менее девяти веков, в котором предпочитают пребывать английские церковные ученые». Мы уважаем ценность этих поэтических и богословских сокровищ, однако немногие согласятся с ученым англиканином, энтузиастом и поклонником Восточной церкви.
1247
В предисловии Нил говорит о своих переводах: «Я полагаю, что это в буквальном смысле слова единственные английские переводы фрагментов из сокровищницы восточных гимнов. Вряд ли в римском требнике есть какой-нибудь гимн первого или второго сорта, который не был бы переведен: у нас есть по шесть — восемь вариантов перевода некоторых из них. О восемнадцати же томах греческой церковной поэзии англоязычный читатель в настоящее время может судить лишь по моей маленькой книжке».
Мы приводим несколько фрагментов из переведенных Нилом гимнов святого Анатолия, патриарха Константинополя, участника Халкидонского собора (451). Первый из них — рождественский гимн, который по–гречески начинается словами .
Великое и могущественное чудо Становится залогом праздника: Дева носит Младенца, И честь Девы остается чиста. Слово воплотилось, Но остается превознесенным: И херувимы поют с небес, Отвечая пастухам. И мы вместе с ними торжественно Снова повторяем гимн: «Слава в вышних Богу, Мир людям на земле!» Пока блистательные воинства ангелов Так воспевают вашего Царя, Ликуйте, долы и горы! Океаны, рукоплещите! Он пришел искупить всех, И все будут Ему поклоняться, Младенцу, рожденному в Вифлееме, Спасителю и Господу! Теперь идолы погибнут, Заблуждения исчезнут, И Христос будет править вовеки, Господь наш и Бог.Еще один христианский гимн того же автора, начинающийся со слов [1248] :
В Вифлееме Он родился! Творец всего, вечный Бог! Он открывает врата Эдема, Царь веков! Огненный меч Позволяет войти туда в славе; Отделяющая нас стена разрушена, силы Земли и Неба теперь едины; Ангелы и люди вновь вступают в древний союз, Чистые присоединяются к чистым. Счастливо это единство! Теперь чрево Девы, Как престол херувимов, Содержит Того, Кто ничем не ограничен; Носит Его, перед Которым Трепещут серафимы! носит Того, Кто грядет. Чтобы излить на мир Свою вечную любовь во всей полноте!1248
Из «Christian Remembrancer», l. с,p. 302. См. также Neale, Hymns of the Eastern Church,p. 13.
Еще один гимн о Христе, успокаивающем шторм, , в воспроизведении Нила:
Свирепыми были завывания ветра, Темна была ночь; Весла усердно работали; Белая пена сверкала; Мореплаватели дрожали; Опасность была близка; Потом Бог от Бога сказал; — Не бойтесь! Это Я. Волны высотой с гору, Склонитесь! Вой эвроклидона, Успокойся! Нет никакой опасности — Да уйдет печаль — Там, где Свет от Света говорит: — Не бойтесь! Это Я. Иисус, Избавитель! Приди ко мне; Успокой жизненное море На моем пути! Когда буря смерти Свирепствует, все сметая, Прошепчи, о Истина из истин; — Не бойтесь! Это Я.§115. Латинская поэзия
Латинские гимны IV — XVI веков имеют больше значения, чем греческие. Их меньше по количеству, но они замечательны в плане безыскусной простоты и истины, а также в богатстве, силе и полноте мысли, в чем более родственны протестантскому духу. С объективно церковным характером в них сочетаются большая глубина чувства и большее субъективное осмысливание и переживание спасения, чем в греческих, а соответственно, в них больше теплоты и пыла. В этом плане они образуют переходный этап к евангельским гимнам, в которых наиболее прекрасно и глубоко выражено личное наслаждение Спасителем и Его благодатью искупления. Лучшие латинские гимны благодаря римскому бревиарию стали использоваться повсеместно, а их переводы прижились и в протестантских церквях. В основном они посвящены великим фактам спасения и основным учениям христианства. Но многие из них восхваляют также Марию и мучеников и испорчены различными суевериями.
В Латинской церкви, как и в Греческой, еретики дали полноценный толчок к развитию поэтической деятельности. Оба патриарха латинской церковной поэзии на Западе, Иларий и Амвросий, были одновременно и защитниками ортодоксии против нападок ариан.
Гений христианства оказал влияние, отчасти освобождающее, отчасти преображающее, на латинский язык и стихосложение. Поэзия в ее юношеском порыве подобна бурному горному потоку, не знающему преград и сокрушающему все препятствия; но в более зрелой своей форме она становится более сдержанной и более свободной в самоограничении; ее движение становится размеренным, управляемым, сочетается с периодическими остановками. Таков ритм, доведенный до совершенства в поэзии Греции и Рима. Но законы стихосложения не должны были сдерживать новый христианский дух, требовавший новой формы выражения. Латинская церковная поэзия обладает собственным языком, собственной грамматикой, собственной интонационностью и собственной красотой, и даже превосходит классическую латинскую поэзию в плане свежести, силы и мелодичности. Ей пришлось отбросить все мифологические выдумки и черпать более чистое и богатое вдохновение из священной истории и библейской поэзии, а также героического века христианства. Но сначала ей пришлось пройти через состояние варварства, как и романским языкам юга Европы в переходный период их формирования из древнего латинского. Мы наблюдаем влияние юной и полной надежд религии Христа на латинский язык, переживающий вторую молодость, вновь расцветающий и облекающийся новой красотой; мы видим, как старые слова приобретают новое, более глубокое значение, возрождаются, как возникают новые слова. Во всем этом есть нечто оскорбительное для классического вкуса, но выгоды было не меньше, чем потерь. Когда христианство победило в Римской империи, классическая латынь быстро приближалась к полному упадку и исчезновению, но с течением времени из ее праха возникло новое творение.