История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.
Шрифт:
Созерцательное мышление в Восточной церкви сочеталось с глубокой религиозной искренностью и некоторой долей мистицизма, и в то же время — с греческим любопытством и любовью к дискуссиям, которые позже, скорее, помешали, чем способствовали ее внутреннему развитию. Григорий Назианзин, живший в Константинополе в разгар арианских споров, описывает расколы и враждебность, возникшие из-за этой склонности к полемике между родителями и детьми, мужьями и женами, старыми и молодыми, хозяевами и рабами, священниками и мирянами. «Дошло до того, что весь рынок гудит от разговоров о еретиках, каждый пир полон разговоров на эти темы, доводящих до тошноты, любое веселье превращается в скорбь, любое похоронное шествие лишается торжественности из-за этих ссор; даже женские покои, прибежище простоты, встревожены, и цветы скромности сокрушены этими преждевременными спорами» [1286] . Златоуст, как в более поздний период — Меланхтон, сильно пострадал от богословских споров того времени.
1286
Orat.xxvii, 2 (Opera,tom. i, p. 488). См. также Orat.xxxii (tom. i, p. 581); Carmen de vita sua,vers. 1210 sqq. (tom, ii, p. 737 sq.).
История
Вселенские соборы часто превращались в поле боя, на котором ортодоксия сражалась за победу. Доктринальные постановления этих соборов отражают результаты самых серьезных обсуждений по проблемам Троицы и личности Христа, и до сих пор церковь не смогла пойти дальше этих решений.
Греческая церковь создавала богословие и христологию, а Латинская посвятила себя антропологии и сотериологии. Первая, верная греческому национальному духу, рассуждала в теоретическом, диалектическом, импульсивном и беспокойном ключе; вторая, в соответствии с особенностями римского характера, действовала практично, традиционно, единообразно, последовательно и упорно. Первая следовала примеру Оригена и Александрийской школы, вторая — за Тертуллианом и Киприаном и достигла своих богословских высот в лице Иеронима и Августина. Умозрительная направленность Греческой церкви проявляется даже в ее проповедях, в которых нередко говорится о количестве миров, об идее материи, о разных видах высших духов, об отношениях между тремя ипостасями Бога и тому подобных трудных для понимания вещах. Латинская церковь тоже была склонна к исследованиям (что мы видим из примера Тертуллиана и Августина), принимала активное участие в восточных спорах о Троице и о Христе и внесла решающий вклад в победу ортодоксии благодаря своему авторитету. Греческая церковь почти исчерпала свои творческие силы в этой великой борьбе, оказалась равнодушна к более глубокому представлению о грехе и благодати, разработанному Августином, и после Халкидонского собора сильно сдала в богословском отношении, впав в схоластический формализм и праздное украшательство учений.
Четвертый и пятый века — классический период расцвета патриотического богословия и христианской греко–римской цивилизации. Во второй половине V века Западная Римская империя, со всеми ее литературными сокровищами, попала в бурю великого переселения народов, чтобы обрести новый, более возвышенный, романо–германский облик при Карле Великом. В Восточной империи знания охранялись лучше, и более тесная связь с древностью поддерживалась за счет сохранения греческого языка. Но так как в Восточной церкви не было Средневековья, у нее не было и Реформации.
Преобладающей философией отцов церкви был платонизм — постольку, поскольку он был совместим с духом христианства. Взгляды богословов–теоретиков Востока, особенно школы Оригена, а на Западе — Амвросия и особенно Августина сформировались под влиянием платонизма.
Замечательное сочетание платонизма с христианством, не без ущерба для последнего, представлено системой магического символизма в трудах псевдо–Дионисия, которые не могли быть написаны ранее V века, хотя ложно приписывались Дионисию Ареопагиту, упоминаемому в Книге Деяний (Деян. 17:34); их автор принадлежит к поздней школе неоплатоников, представителем которой в Афинах был Прокл (ум. в 485). Основная идея этих трудов Дионисия (о небесной иерархии, о церковной иерархии, об именах Бога, о мистическом богословии, о десяти буквах) — двойная иерархия, небесная и земная, каждая из которых состоит из трех триад, посредников между человеком и неизреченным, трансцендентным, надсущностным Богом. Эта идея — пережиток аристократического духа древнего язычества, она образует связующее звено с иерархической организацией церкви и объясняет большую важность и популярность, которую приобрела система псевдо–Дионисия, особенно в мистическом богословии Средних веков [1287] »
1287
См. Engelhardt: Die angeblichen Schriften des Areop. Dionysius "ubersetzt und erkl"art,1823, 2 Parts; Ritter: Geschichte der christl. Philosophie,Bd. ii, p. 515; Baur: Geschichte der Lehre von der Dreieinigkeit,ii, 207 f., и его Geschichte der Kirche,IV — VI век, p. 59 ff.; Joh. Huber: Die Philosophie der Kirchenv"ater,pp. 327–341; а также статья К. Vogt, в Herzog, Encycl.iii, p. 412 ff.
У Синезия Киренского платонизм также перевешивает христианство. Он был учеником Ипатии, знаменитой женщины–философа из Александрии, и в 410 г. был избран епископом Птолемаиды, столицы Пятиградия. Перед тем как занять этот пост, он честно объявил, что не откажется от своих философских мнений, хотя на публике будет соглашаться с популярными верованиями. Феофил Александрийский, один из основных гонителей поклонников Оригена, родоначальника христианского платонизма, согласился с этим сомнительным положением. И Синезий стал епископом, но часто жалел о том, что отказался от своих любимых исследований ради ответственного и влекущего за собой трудные обязанности епископского места. В его гимнах христианское учение о Троице смешивается с платоническим представлением о Боге, а Спаситель — с божественным Гелносом, ежедневный заход и восход которого символизировал для него сошествие Христа в ад и вознесение на небеса. Желание души освободиться от уз материи занимает у него место скорби о грехах и жажды спасения [1288] .
1288
См. Clausen: De Synesio philosopho,Hafn., 1831; Huber: Philos, der Kirchenvater,pp. 315–321; Baur: Church Hist, from the fourth to the sixth century,p. 52 ff., W. M"oller, в Herzog, Encycl.,vol. XV, p. 335 ff.
Когда богословие приобрело схоластический характер и стало больше интересоваться диалектическими формами, чем живыми идеями, повысился интерес к философии Аристотеля. Начиная с Иоанна Филопона, 550 г., и в течение всего Средневековья, вплоть до протестантской Реформации, она была главной философией Католической церкви. Это была схоластическая философия, в то время как мистицизм больше симпатизировал платонической системе.
Влияние двух этих великих философий на богословие было либо благотворным, либо вредным, в зависимости от того, занимал принцип христианства ведущее или подчиненное место. Обе эти системы — теистические (в основе своей — монотеистические) и благоприятствуют духу искреннего и глубокого размышления. Платонизм с его идеальными, поэтическими представлениями стимулирует, оплодотворяет, вдохновляет и возвышает разум и воображение, но легко приводит к заблуждениям гностицизма и сумеркам мистицизма. Философия Аристотеля с ее здравым реализмом и четкими логическими разграничениями воспитывает разум, учит диалектической практике, помогает рассматривать предмет логично, систематически и методически, но может привести к бесплодному формализму. На самом деле, христианство само по себе является высочайшей из философий, равно как вера — высочайшим из разумов, и христианство подчиняет себе прочие философии, а также искусства и науки, согласно сформулированному Павлом принципу: «Всё ваше» [1289] .
1289
О влиянии философии на отцов церкви см. Ritter, Geschichte der christl. Philosophie;Ackermann, and Baur: Ueber das Christliche im Piatonismus;Huber, Philosophie der Kirchenv"ater(Munich, 1859); Neander, Dogmengeschichte,i, p. 59 sqq.; Archer Butler, Lectures on Ancient Philosophy;Shedd, History of Christian Doctrine,vol. i, ch. 1 (Philosophical Influences in the Ancient Church); Alb. St"ockl: Geschichte der Philosophie des Mittelalters,Mainz, 1865, 2 Bde.
§118. Источники богословия. Писание и предание
См. список литературы в т. I, §75 и 76. См. также: Евсевий: Hist. Eccl.,iii, 3; vi, 25 (о состоянии канона в никейскую эпоху); Leander van Ess(католик): Chrysostomus oder Stimmen der Kirchenv"ater fur's Bibellesen.Darmstadt, 1824.
Vincentius Lirinensis(ум. ок. 450): Commonitorium pro cathol. fidei antiquitate et universitate Adv.profanas omnium haer. novitates;издавалось часто, например, Baluzius (1663 и 1684), Gallandi, Coster, Kluepfel (с вступлением и примечаниями), Viennae, 1809, также Herzog, Vratisl., 1839; также вместе с Opera HilariiArelatensis,Rom., 1731, и Opera Salviani,Par., 1669, также в Migne, Patrologia,vol. 50, p. 626 sqq.
Отношение церкви к источникам христианского богословия, правилам веры и практики остается тем же, что и в предыдущий период, только более подробно разрабатываются детали [1290] . Божественное Писание, Ветхий и Новый Заветы, противопоставляются человеческим произведениям, а устное предание, или живая вера католической церкви, переданная от апостолов, — различным мнениям еретических сект. То и другое вместе составляют один непогрешимый источник и правило веры. То и другое являются средствами передачи одной сущности — спасительного откровения Бога во Христе. Разница в форме и задаче заключается в том, что церковное предание определяет канон, дает ключ к верному толкованию Писания и бережет от еретических злоупотреблений. Для того чтобы объяснить, как древняя церковь представляла себе отношения между Писанием и преданием, можно привести в пример отношения между главным законом страны (таким как римский закон, кодекс Наполеона, обычное право Англии, конституция Соединенных Штатов) и судами, которые объясняют суть закона и делают выбор между разными его толкованиями. Например, Афанасий, отец ортодоксии, всегда основывает свои выводы на Писании и взывает к авторитету предания лишь для доказательства того, что он правильно понимает и объясняет священные книги. Католическая вера, говорит он, — это то, что Господь дал,апостолы проповедовали,а отцы церкви — хранили;на этом основана церковь, и тот, кто отходит от этой веры, не может называться христианином [1291] .
1290
См. т. I, §75 и 76.
1291
Ad Scrap. Ер.i, cap. 28 (Opera,tom, i, pars ii, p. 676): … , , . Войт (Voigt, Die Lehre des Athanasius, &c, p. 13 ff.) даже объявляет Афанасия защитником основного принципа протестантизма — принципа высшего авторитета и достаточности Писания, которое само помогает себя истолковывать; Мелер же пытается объявить его защитником римско–католических принципов. и тот, и другой неправы, отстаивая свои предубеждения в ущерб исторической правде.
Итог вероучительного предания запечатлен в так называемом Апостольском символеверы, который сначала существовал в разных формах, но после начала IV века приобрел ту римскую форму, которая теперь повсеместно используется. В Греческой церкви он после 325 г. был вытеснен Никейским символом веры, в котором более полно представлено учение о Божественности Христа. Ни один из этих символов по сути не идет дальше того, чему учили апостолы, и ни один не содержит специфических греческих или римских учений.