История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.
Шрифт:
Самый знаменитый гимн, которого одного было бы достаточно, чтобы обессмертить имя миланского епископа, — это славословие Амвросия Те Deum laudamus.Он, вместе с Gloria in Excelsis,как мы уже отмечали, является наиболее ценным наследием древнекатолической церковной поэзии. Во всех частях христианского мира его будут читать и петь с верой до конца времен. Древнее предание гласит, что Амвросий сочинил его в честь крещения святого Августина, в соавторстве с ним; якобы они оба, без предварительной договоренности, по очереди пели его слова перед собранием, словно под действием Божьего вдохновения. Но биограф Амвросия Павлин ничего о подобном не сообщает, а более поздние исследования показывают, что этот возвышенный христианский псалом, как и Gloria in Excelsis,является свободным переложением и развитием более древнего греческого гимна в прозе, отдельные фрагменты которого присутствуют в Апостольских постановлениях и других местах [1265] .
1265
Например, начало одного утреннего гимна, из Александрийского кодекса Библии, вошло в Те Deumдословно:
См. подробные критические исследования об этом гимне в Daniel, lс, vol. ii, p. 289
Амвросий ввел также в Милане новый способ пения, с сообразным использованием греческих симфоний и антифоний и народных мелодий. Cantus Ambrosianus(амвросианский распев) вскоре вытеснил предыдущую манеру монотонной декламации псалмов и молитв без музыкальных акцентов и изменения тона голоса. Он распространился по большей части западных церквей как способ песнопения на собраниях. Потом он пришел в упадок, был улучшен и упрощен папой Григорием Великим (григорианский хорал) и уступил место так называемому Cantus Romanus,или choralis.
Говорят, что Августин, величайший богослов среди отцов церкви (ум. в 430), обладавший душой поэта, сочинил гимн в честь воскресения, Cum rex gloriae Christus,гимн во славу рая, Ad perennis vitae fontem mens sitivit arida,и
1266
Этот прекрасный гимн, De gloria et gaudiis Paradisi,присутствует в приложении к шестому тому бенедиктинского издания Opera Augustini,в Daniel, Thesaurus,tom, i, p. 116, в Trench, Collection,p. 315 sqq., и других местах. Как и все гимны о Новом Иерусалиме, он основан на описании святого Иоанна из заключительных глав Апокалипсиса. Существует прекрасный перевод этого гимна на немецкий язык (автор K"onigsfeld) и на английский (автор Wackerbarth), часть его приводится в Neale, Mediaeval Hymns and Sequences,p. 59. В целом гимн очень хорош, но не вполне может сравниться с длинной поэмой Бернара из Клюни (XII века) о презрении к миру, которая проникнута той же ностальгией по небесам и которую Нил (р. 58) справедливо называет самым прекрасным из средневековых гимнов — как Dies iraeон называет самым возвышенным, a Stabat Mater— самым патетическим. В оригинале не более 5000 строк. Нил дает замечательный перевод заключительной части начиная с «Hic breve vivitur»,и фрагмент этого перевода, «То thee, О dear, dear Country»(p. 55), вполне достоин занять место в наших молитвенниках. Из этого и подобных средневековых источников («Urbs beata Jerusalem»и другие) родился знаменитый английский гимн «О mother dear, Jerusalem!»(31 строфа), который часто приписывают шотландскому священнику XVII века Дэвиду Дикинсону и который воистину стал матерью многих английских гимнов о Новом Иерусалиме. (См. о нем монографии: H. Bonar, Edinb., 1852, и W. С. Prime: «О Mother dear, Jerusalem»,New York, 1865.) Августину также приписывают гимн О gens beata coelitum,описывающий блаженство обитателей небес, и Quid, tyranne! quid miraris?— о борьбе против тирании греха.
Дамас, епископ Римский (ум. в 384), друг Иеронима, также сочинил несколько священных песен и считается изобретателем рифмованных гимнов [1267] .
Келий Седулий, родом из Шотландии или Ирландии, пресвитер, живший в первой половине V века, сочинил гимны Herodes, hostes impieи A solis ortus cardine,а также большие поэмы.
Марк Аврелий Климент Пруденций(ум. в 405), адвокат и императорский губернатор в Испании при Феодосии, последние годы жизни посвятил религиозному созерцанию и созданию священной поэзии. Он является родоначальником более пылкой и страстной испанской школы. Бентли называет его Горацием и Вергилием христиан, Нил — «князем раннехристианских поэтов». Пруденций, без сомнения, — самый одаренный и плодовитый из древнекатолических поэтов. Он владел классическим стихосложением, но прекрасно умел облечь новые идеи и чувства христианства в новое одеяние. Его поэмы неоднократно издавались [1268] . Иногда это длинные дидактические или эпические произведения, написанные гекзаметром и обладающие большой исторической ценностью [1269] ; есть также сборники эпических поэм, такие как Cathemerinon [1270] и Penstephanon [1271] .Отрывки из последнего использовались в церковном богослужении. Самые известные гимны Пруденция — Salvete, flores martyrum,в память об избиении младенцев в Вифлееме [1272] , и великая погребальная песнь, Jam moesta quiesce querela,описывающая древнее поклонение в пустынях и катакомбах, о которой Хердер говорит, что никто не может читать ее без сердечного волнения [1273] .
1267
Иероним (De viris ill.,с. 103) говорит о нем: «Elegans in versibus componendis Ingenium habet, multaque et brevia metro edidit».Нил вообще не упоминает о Дамасе. Дэниэл (Daniel, Thes. y i, pp. 8 and 9) приводит только два его гимна, Hymnus de S. Andreaи Hymnus de S. Agatha,последний — с регулярной рифмой, начинается так:
M arty ris ессе dies Agathae Virginis emicat eximiae, Christus eam sibi qua sociat Et diadema duplex decorat.1268
Например, Th. Obbarius, Tub., 1845; Alb. Dressel, Lips., 1860.
1269
Apotheosis,прославление Божественности Христа против ее оппонентов (1063 строки); Harmatigenia,о происхождении греха (966 строк); Psychomachia,о борьбе добра и зла в душе (915 строк); Contra Symmachum,об идолопоклонстве, и другие.
1270
= Diurnorum(мы назвали бы это «Христианским днем», по аналогии с «Христианским годом» Кебла), гимны к отдельным часам дня.
1271
, «О венцах», четырнадцать гимнов о многих мучениках, которые унаследовали венец вечной жизни. Многие из них невыносимо скучны и отличаются дурным вкусом.
1272
De SS. Innocentibus,из двенадцатой книги Cathemerinon,в Prudentii Carmina,ed. Obbarius, T"ub., 1845, p. 48, в Daniel, tom, i, p. 124, и в Trench, p. 121.
1273
Завершение десятого Cathemerinon,использовался древней церковью как погребальный гимн. Его переводили на немецкий язык Weiss, Knapp, Puchta, K"onigsfeld, B"assler, Schaff (в Deutsches Gesangbuch,no. 468) и другие. Тренч (Trench, p. 281) называет его «венцом славы поэзии Пруденция». Такого величия он нигде больше не достигал. Нил в трактате о латинской церковной поэзии, /. с,р. 22, приводит перевод нескольких его частей, сохраняя размер оригинала, но без рифмы: «Each sorrowful mourner be silent! / Fond mothers, give over your weeping! / None grieve for those pledges as perished: / This dying is life's r'eparation»{Замолчите, плачущие и скорбящие! / Любящие матери, перестаньте рыдать! / Никто да не печалится о них, как о погибших: / Эта смерть — возвращение к жизни}. Есть и другой перевод, Е. Caswall: «Cease, ye tearful mourners».
Мы должны упомянуть еще двух поэтов, творчество которых образует переход от древнекатолической к средневековой церковной поэзии.
Венантий Фортунат, итальянец по рождению, друг королевы Радегунды (которая жила отдельно от мужа и руководила монастырем), популярный во Франции поэт и, ко времени своей смерти (около 600), епископ Пуатье, написал одиннадцать книг поэм на разные темы, эпос о жизни святого Мартина Турского и богословский труд в оправдание августиновского учения о Божьей благодати. Он первым стал использовать рифму с некоторой степенью мастерства и регулярности, хотя еще достаточно вольно, так что многие его рифмы — просто аллитерации согласных или повторения гласных [1274] . Он первым освоил четырехстопный хорей — размер, который, с различными модификациями, позже стал славой средневековой гимнологии. Пруденций уже использовал его раз или два, но Фортунат первым сгруппировал его в строфы. Его самые известные композиции — гимны о страстях: Vexilla regis prodeuntи Fange, lingua, gloriosi proelium (lauream) certaminis,которые, с некоторыми изменениями, вошли в римский бревиарий [1275] . Vexilla regisисполняется в страстную пятницу перед шествием, когда на алтарь несут освященную гостию. Оба гимна поются на праздниках обретения креста и крестовоздвижения [1276] . Любимый католический гимн, посвященный Марии, Ave maris Stella [1277] ,иногда приписывается ему, но появился гораздо позже.
1274
Такие, как prodeunt — mysterium, viscera — vestigia, fulgida — purpura,и т. д.
1275
В Daniel, Thes.,i, p. 160 sqq., приводятся обе формы, оригинальная и из римского бревиария.
1276
Тренч не приводит их в своем сборнике, а вместо них включает в него несколько менее ценных поэм Фортуната, De cruce Christiи De passione Domini,написанные гекзаметром.
1277
Daniel, i, p. 204.
Мы приведем в качестве примера знаменитый гимн Фортуната о страстях, сочиненный около 580 г.
Vexilla Regis Prodeunt [1278]
| Vexilla regis prodeunt. | Царские знамена устремляются вперед, |
| Fulget crucis mysterium, | Крест
|
| Quo carne carnis conditor | Где Он, сотворивший нашу плоть, во плоти |
| Suspensus est patibulo [1279] . | Принял наш приговор, уплатил за нас выкуп. |
| Quo vulneratus insuper | Где за нас окрасилось кровью копье. |
| Mucrone diro lanceae, | И жизнь потоком излилась из Его бока, |
| Ut nos lavaret crimine | Чтобы омыть нас драгоценной кровью, |
| Manauit unda et sanguine. | Откуда потекла вода, смешанная с кровью. |
| Impleta sunt quae concinit | Исполнилось все, о чем говорил Давид |
| David fideli carmine | В древней истинно пророческой песне. |
| Dicens: in nationibus | Он говорил: среди народов |
| Regnauit a ligno Deus. | Бог воцарился и одержал победу на древе. |
| Arbor decora et fulgida | 0 древо красоты! Древо света! |
| Ornat a regis purpura. | 0 древо, окрашенное в царский пурпур! |
| Electa dig no stipite | Избери среди верующих |
| Tam sancta membra tangere. | Тех, чьи святые члены найдут покой. |
| Beata cuius brachiis | На чьих дорогих руках, широко раскинутых, |
| Pretium pependit saeculi, | Покоилась вся тяжесть выкупа за мир, |
| Statera facta saeculi | Чтобы искупить человечество |
| Praedamque tulit tartans [1280] . | И лишить грабителя награбленной добычи! |
1278
Текст оригинала приводится в Daniel, i, p. 160. Перевод Нила, из Hymnal of the English Ecclesiological Societyи Mediaeval Hymns,p. 6. В нем опущена вторая строфа, как в римском бревиарий.
1279
В римском бревиарии две последние строки звучат так: «Qua vita mortem pertulit / Et morte vitam protulit».
1280
Brev. Rom.: «Tulitque praedam tartari».
Гораздо менее значимо поэтическое творчество Григория I (590 — 604), последнего из отцов церкви и первого из средневековых пап. Ему приписывалось много гимнов, происхождение которых точно не выяснено и которые включены в бревиарий. Лучший из них — воскресный гимн Primo dierum omnium [1281] .
Гимны — самые прекрасные цветы поэзии древней церкви. Но, помимо них, возникало много эпических и дидактических поэм, особенно в Галлии и Испании, где шла борьба с вторжениями варваров и население пыталось сохранить связь с древней культурой. Ювенк, испанский пресвитер времен Константина, сочинил первый христианский эпос, евангельскую историю в четырех книгах (3226 строк), подражая Вергилию, но поэтические достоинства этого труда в лучшем случае средние. Намного превосходит его по таланту Пруденций(ум. в 405); помимо уже упомянутых гимнов, он написал несколько дидактических, эпических и полемических поэм. Святой Понтий Павлин,епископ Нолы (ум. в 431), посвященный в тайны муз поэтом Авзонием [1282] , друг Августина и Иеронима, написал около тридцати поэм, проникнутых духом благочестия; лучшая из них посвящена празднику святого Феликса, его покровителя. Проспер Аквитанский(ум. в 460), мирянин и друг Августина, создал дидактическую поэту против пелагиан и несколько эпиграмм; Авит, епископ Вьенны (ум. в 523), — эпос о сотворении мира и происхождении зла; Аратор, придворный Юстиниана, а потом иподиакон Римской церкви (около 544), — переложение Книги Деяний героическим стихом, в двух книгах, около 1800 строк. Заслуги Клавдиана Мамерта [1283] , Бенедикта Павлина, Элпидия, Оронтияи Драконтияменее важны.
1281
Daniel, Cod.,i, p. 175 sqq. Прекрасный английский перевод этого гимна см. в Neale, l. с,р. 233.
1282
Авзоний уступил пальму первенства этому своему ученику, написав о стихах Павлина:
Cedimus ingenio, quantum praecedimus aevo: Assurget Musae nostra camoena tuae.1283
He путать с Клавдием Клавдианом из Александрии, самым одаренным латинским поэтом конца IV — начала V века. Приписываемые его перу христианские идиллии, послания и эпиграммы, вероятно, были написаны Клавдианом Мамертом из Вьенны (см. Н. Thompson, Manual of Rom. Lit.,p. 204, и J. J. Brunet, Manual du libraire,tom. iii, p. 1351, of the 5 thed. Par., 1862), ибо Клавдий Клавдиан был язычником, что видно из явного свидетельства Павла Орозия и Августина (De Civit. Dei,, p. 26: «Poeta Claudia nus, quamvis a Christi nomine alienus»,и т. д.), а также из его собственных эпиграмм, In Jacobum, magistrum equitum,где он с презрением отзывается о христианской вере.
Глава IX. Богословские споры и формирование соборной ортодоксии
§117. Значение периода для формирования учения. Влияние древней философии
Никейскаяи халкидонскаяэпоха — период формирования и утверждения соборной церковной ортодоксии, то есть учений о Святой Троице и о воплощении и богочеловеческой личности Христа, по поводу которых Греческая, Латинская и евангельские церкви до сих пор соглашаются, в отличие от еретиков ариан, аполлинаристов, несториан и евтихиан. Помимо этих учений о Троице и о Христе были разработаны и доведены до сравнительно законченной формы антропология и сотериология, особенно учения о грехе и благодати, — но только в Латинской церкви, так как Греческая почти не принимала участия в пелагианских спорах.
Важность этих учений, величие отцов церкви, которые разрабатывали их, и значение результатов привели к тому, что рассматриваемый нами период занимает в истории богословия первое место после апостольского. Никогда, за исключением эпохи Реформации в XVI веке, по поводу учения не велось таких пылких и искренних споров, не проявлялся такой живой интерес к нему. Теперь церковь обладала древней философией и ученостью Римской империи и применяла их для развития и оправдания христианской веры. Споры возглавляли учителя церкви, таланты которых были велики, а благочестие отличалось ревностью о Христе; это были не просто начитанные люди, но уважаемые богословы, цельные натуры, великие не только в мыслях, но и в деяниях и страстях. Для них богословие было священным делом, которому они посвятили свои сердца и жизни [1284] , и мы можем сказать о них то же, что Евсевий сказал об Оригене: «Их жизнь была такой же, как их слово, а их слово — таким же, как их жизнь».
1284
Или, как говорит о подлинном богослове Григорий Назианзин, у них созерцание предшествовало действию, а действие — созерцанию, (религиозный образ жизни) ( actio gradus est ad contemplationem), Oratioxx, 12 (ed. Bened. Paris, tom. i, p. 383).
Богословские споры были основной интеллектуальной деятельностью в то время, они сотрясали фундамент церкви и империи. Ревностному стремлению к истине сопутствовали немалое количество odiumи rabies theologorum,масса богословских страстей, а богословские страсти — обычно самые глубокие и яростные, ведь религия касается вечных интересов человека.
Ведущими героями в этих спорах были, конечно же, епископы и священники. Бок о бок с ними бились монахи, настоящая армия, фанатично воюющая за победу ортодоксии, а нередко — и за победу ереси. Императоры и гражданские должностные лица тоже вмешивались в богословские дискуссии, но по большей части в ущерб их свободному, самостоятельному развитию, ибо они воспринимали богословские споры как политические и пытались подчинить их решение придворным и светским интересам того времени. В Константинополе во время арианских споров все слои общества, в том числе служащие, ростовщики, старьевщики, рыночные торговки и беглые рабы принимали активнейшее участие в рассуждениях о единосущии и подчиненности ипостасей, о том, рожден был Христос или не рожден [1285] .
1285
Об этом, как очевидец, рассказывает Григорий Нисский (не Назианзин, как указывает Дж. X. Куртц, ошибочно цитируя Неандера, в своей обширной К. Gesch.,i, ii, p. 99), Orat. de Deitate Filii et Spiritus S.( Opera,ii, p. 898, ed. Paris, 1615). В этом плане он сравнивает своих соотечественников с афинянами, всегда готовыми узнать что-то новое.