История императорской власти после Марка
Шрифт:
14. (1) Появились в это время и некоторые божественные знамения. Непрерывно были видимы днем звезды, другие растягивались в длину, так что, казалось, повисали посреди воздуха [100] . Часто рождались отклонявшиеся от своей природы животные, имевшие чуждый вид и несуразные части тела. (2) Самое же грозное, что огорчило и на данное время и встревожило на будущее всех, видевших в этом знамение и дурные примеры, то, что хотя перед тем не выпадал дождь и не собирались тучи, а лишь было небольшое землетрясение – потому ли, что ночью упала молния или откуда-то вследствие земле-{20}трясения распространился огонь, – сгорело все святилище Мира [101] , бывшее самым большим и самым прекрасным из сооружений в городе. (3) Это был богатейший из всех храмов, ввиду своей безопасности украшенный посвящениями из золота и серебра; всякий хранил там то, что имел [102] . Но огонь в ту ночь многих превратил из богачей в бедняков. Поэтому все сообща скорбели об общем достоянии, а каждый – о своем собственном. (4) После того, как огонь уничтожил храм и всю ограду, он распространился на большую часть прекраснейших сооружений города; в то время был уничтожен огнем храм Весты, и увидели появившееся на свет изваяние Паллады, привезенное из Трои [103] , почитаемое и скрываемое римлянами; тогда-то впервые после его прибытия из Илиона в Италию его увидели люди нашего времени [104] . (5) Ведь девы, жрицы Весты, схватив изваяние, перенесли его по Священной улице [105] в императорский дворец. Сгорело и очень много других частей города, и притом прекраснейших; в течение немалого числа дней, наступая, огонь пожирал все и перестал не раньше, чем обрушившиеся дожди сдержали его порыв [106] . (6) Поэтому во всем этом происшествии увидели нечто божественное, так как в то время тогдашние люди верили, что возникновение и прекращение огня было проявлением воли и всемогущества богов. Некоторые предполагали на основании этого происшествия, что гибель храма Мира было предзнаменованием войны; последовавшие события, как мы расскажем в дальнейшем, подтвердили своим исходом существовавшую ранее молву. (7) Ввиду того, что много ужасных бедствий непрерывно постигало город, римский народ перестал благосклонно смотреть на Коммода и начал объяснять причины следовавших одно за другим несчастий его казнями без суда и прочими злодеяниями в его жизни. Ведь то, что делалось, не было скрыто от всех, да и сам он не хотел скрывать: то, что он делал дома и о чем злословили, это он осмеливался открыто выставлять напоказ. (8) Он дошел до такого безумия и пьяного бесчинства, что прежде всего отверг свое прозвание по отцу и вместо Коммода, сына Марка, приказал именовать себя Гераклом, сыном Зевса [107] ; сняв с себя римское и императорское облачение, он натягивал на себя львиную шкуру и носил в руках дубину [108] ; носил он и пурпурные и златотканные одежды, так что стал смешным, подражая своим внешним видом одновременно и расточительству женщин и силе героев [109] . (9) Таким он появлялся во время своих выходов. Изменил он и названия месяцев года, отменив древние и назвав все месяцы своими собственными прозваниями, большая часть которых {21} относилась к Гераклу как наиболее мужественному [110] . Он поставил и свои статуи по всему городу и даже против здания сената – статую с натянутым луком – он хотел, чтоб и его изображения грозили ужасом [111] . Эту статую сенат после его смерти убрал и воздвиг изображение свободы.
100.
Очевидно, имеется в виду комета, ср. Suet., Claud., XLVI, 1. Датировка этого явления около 190/191 гг.
101.
Храм был построен императором Веспасианом после взятия Иерусалима в 71 г. Он находился на юго-востоке от форума Августа, и рассматривал-{187}ся Плинием (NH., XXXVI, 102) как одно из наиболее красивых строений Рима.
102.
Храмы иногда использовались в качестве мест хранения средств частных лиц, см., например, у Ювенала (V, 14, 260—261) о существовании подобного хранилища в храме Кастора.
103.
Согласно мифу, статуя Паллады имела божественное происхождение. Богиня Афина, дочь Зевса, воспитывалась у Тритона, бога соляного озера в Ливии, у которого была дочь Паллада. И Афина и Паллада занимались воинскими упражнениями и однажды вступили в состязание друг с другом. Когда Паллада собиралась нанести удар, Зевс, испугавшись за свою дочь, протянул перед ней Эгиду – щит Зевса с натянутой на нем шкурой животного, с изображением змееголовой Горгоны. Паллада с опаской стала ее разглядывать и в это время пала жертвой удара, нанесенного ей Афиной. Сама Афина чрезвычайно огорчилась этим и изготовила статую, похожую на Палладу, и поставила ее рядом со статуей Зевса, оказывая ей почитание. Позднее, когда Электра, дочь Агамемнона, подвергаясь насилию, прибегла к защите этого Палладия, Зевс низверг Палладий вместе с Ате, богиней безумия, на землю Илиона, и как раз в тот момент, когда Ил, основатель Трои (Илиона) взмолился к Зевсу, чтобы тот явил ему некое знамение. Увидев на следующий день перед своей палаткой Палладий, Ил воздвиг для статуи храм, и стал ее почитать. Палладий находился в Трое вплоть до захвата города греками. Эней вынес Палладий из горящей Трои и привез с собой в Италию, в Рим, где статуя хранилась во внутреннем святилище Весты в секретной, недоступной для непосвященных части храма Весты (см. Apollod., III, 12, 3; Ovid., Fasti, VI, 421, слл.).
104.
Знания Геродиана об этом не совсем точны. Он не знает о пожаре Рима в 390 г. до н. э.; о спасении Палладия понтификом Цецилием Метеллом во время пожара храма Весты в 241 г. до н. э.; о разрушении храма в 64 г. н. э. Во время всех
105.
Священная улица в Риме вела через Форум к храму Юпитера Капитолийского.
106.
Дата этого пожара точно не определена. Дион (apud Xiph., LXXII, 24, 1—3) описывает пожар в храме Мира, как предзнаменование смерти Коммода, т. е. относит его к 192 г. Евсевий (Chron., II, 174) и другие поздние авторы описывают два пожара, один в 188/189 г., другой в 192 г., последний из которых уничтожил часть строений Палатинского холма, храм Весты и большую часть города. Возможно, что восстановление города и послужило поводом появления титула «основатель Коммодовой колонии» на монетах (Коммод еще раньше пожелал переименовать Рим в «Коммодову колонию» см. SHA, Comm., VIII, 6), существование которого мы наблюдаем не ранее 192 г. Таким образом, описанный у Геродиана пожар следует датировать 192 г.
107.
Он велел называть себя Гераклом после того, как выступил в качестве гладиатора против диких зверей в амфитеатре итальянского города Ланувии и перебил их (SHA, Comm., VIII, 5).
108.
Коммод в этом подражает Гераклу, который, задушив неуязвимого немейского льва, носил его шкуру. Вообще же Геракл считался в античности олицетворением силы, мужества и отваги, победителем, освободившем людей от страданий, поборником справедливости и доброты, избавителем от бед и спасителем. В этой функции многие римские императоры, а не только Коммод, отождествлялись с Гераклом: Калигула (Dio. apud Xiph., LIX, 26, 7); Нерон (Dio. apud Xiph., LXIII, 20, 5); Домициан (Mart., IX, 64).
109.
Он часто появлялся на публике в далматике – просторной длинной тунике из белого далматского шелка с широкими рукавами до запястий и с {188} пурпурными полосами спереди. Ношение этой одежды считалось римлянами признаком изнеженности. Кроме того, император часто появлялся на людях, в театре в женской одежде (см. SHA, Comm.,VIII, 8; IX, 6; XIII, 4), что, по-видимому, являлось подражанием Гераклу, который, согласно мифу, переодевался в женскую одежду (см. Plut., Quest. graec., 58).
110.
Месяц август был назван коммодом, сентябрь геркулесом, октябрь непобедимым, ноябрь преодолевающим, декабрь амазонским (см. SHA, Comm., XI, 8; Dio. apud Xiph., LXXII, 15,3—4). Следует отметить, что подобное изменение названий месяцев было отнюдь не единичным случаем: в свое время это делали Август, Калигула, Нерон, Домициан, а Антонин Пий отказался от соответствующего предложения сената (см. SHA, Pius, X, 1).
111.
Очевидно, это были статуи, изображавшие Коммода в виде Геракла (см. SHA, Comm., IX, 2; в частности, согласно мифу, основным оружием Геракла, наряду с дубинкой, был лук, стрелы для которого были смочены в смертоносном яде лернейской гидры). Это подтверждает его наиболее известный бюст из палаццо Консерваторе в Риме, где император изображен в накинутой на голову львиной шкуре, лапы которой связаны на груди; в правой руке он держит дубину, а в левой золотые яблоки.
15. (1) Коммод, уже не сдерживая себя, принял участие в публичных зрелищах, дав обещание собственной рукой убить всех зверей и сразиться в единоборстве с мужественнейшими из юношей. Молва об этом распространилась, и со всей Италии и соседних провинций сбегались люди, чтобы посмотреть на то, чего они раньше не видали и о чем не слыхали. Ведь толковали о меткости его руки и о том, что он, бросая копье и пуская стрелу, тщательно избегал промахов. (2) При нем были обучавшие его чрезвычайно опытные в стрельбе из лука парфяне и лучшие метатели копья мавританцы [112] – их всех он превосходил ловкостью. Когда же наступили дни зрелищ [113] , амфитеатр наполнился; для Коммода была устроена ограда в виде кольца, чтобы он не подвергался опасности, сражаясь со зверями лицом к лицу, но бросая копье сверху, из безопасного места [114] , выказывал больше меткость, нежели мужество. (3) Он поражал оленей и газелей и других рогатых животных, какие еще есть, кроме быков, бегая вместе с ними и преследуя их, опережая их бег и убивая их ловкими ударами; львов же и леопардов и других благородных зверей, какие есть еще, он, обегая вокруг, убивал копьем сверху. И никто не увидел ни второго дротика, ни другой раны, кроме смертоносной; (4) как только животное выскакивало, он наносил удар в лоб или в сердце и никогда не метил в другую цель, и дротик его не попадал в другую часть тела так, чтобы одновременно с ранением не причинять и смерть. Отовсюду для него привозились животные. (5) Тогда мы увидели то, чему мы удивлялись на картинах: он, убивая, показал римлянам всех животных, дотоле неизвестных, из Индии и Эфиопии, из южных и северных земель. Все поражались меткости его руки. Как-то, взяв стрелы, наконечники которых имели вид полумесяца, он, выпуская их в мавританских страусов, мчавшихся благодаря быстроте ног и изгибу крыльев с необыкновенной скоростью, обезглавливал их, перерезая верхнюю часть шеи; даже лишенные голов из-за стремительности стрел, они продолжали бежать вокруг, будто с ними ничего не случилось. (6) Когда однажды леопард в своем чрезвычайно быстром беге настиг выпускавшего его человека и готовился укусить его, Коммод, опередив своим дротиком, зверя убил, а человека спас, опередив наконечником копья острие зубов. Однажды, когда из {22} подземелий была одновременно выпущена сотня львов, он убил их всех таким же количеством дротиков – трупы их лежали долго, так что все спокойно пересчитали их и не увидели лишнего дротика. (7) До этих пор, хотя его поступки и не соответствовали императорскому положению, однако в них было благодаря мужеству и меткости нечто приятное для простого народа; когда же он вышел обнаженный в амфитеатр и, взяв оружие, начал вступать в единоборство, тогда уже народ с неодобрением посмотрел на зрелище – благородный римский император, после стольких трофеев отца и предков, берет не против варваров воинское или подобающее римской власти оружие, но глумится над своим достоинством, принимая позорнейший и постыдный вид. (8) Вступая в единоборство, он легко одолевал противников, и дело доходило до ранений, так как все поддавались ему, думая о нем как о государе, а не как о гладиаторе [115] . Дошел он до такого безумия, что не хотел больше жить в императорском жилище [116] , но пожелал переселиться в казарму гладиаторов. Себя он повелел называть уже не Гераклом, но именем одного знаменитого незадолго до того скончавшегося гладиатора. Отрубив голову величайшей колоссальной статуи, почитаемой римлянами, представляющей собой изображение Солнца [117] , он поместил там свою голову, подписав на основании обычные императорские и отцовские прозвания, но вместо «Германский» – «победивший тысячу гладиаторов».
112.
Парфянское царство – переднеазиатское государство, основанное парфянами, иранскими кочевниками на осколках эллинистической державы Селевкидов, и включало Иран, Месопотамию, часть Армении. Парфяне славились своим умением в стрельбе из лука. Мавритания – северо-западная область Африки, заселенная берберийскими племенами. В 40 г. н. э. римские войска оккупировали Мавританию, и она была разделена на 2 провинции – Мавританию Тингитанскую (совр. Марокко) и Мавританию Цезарею (совр. Западный Алжир).
113.
Возможно, это «Римские игры», самые древние римские игрища, проходившие ежегодно и длившиеся 14 дней (см. Dio. apud Xiph., LXXII, 20,1), т. е. 4—18 сентября 192 г.
114.
Более подробно это описано Дионом (apud Xiph., LXXII, 18,1): амфитеатр был разделен на 4 сектора крестообразными стенами, вокруг которых шла балюстрада. Таким образом, возможность мобильности диких животных была значительно уменьшена. Дион говорит, что после первого дня Коммод спустился на арену, чтобы бороться с ручными животными. Послеполуденное время было посвящено гладиаторским боям.
115.
Намереваясь сражаться в гладиаторских поединках, Коммод приказывал вносить сообщения о всяком своем выступлении в официальные письменные памятники. Всего он бился 735 раз (SHA, Comm., XI, 11—12), а количество побежденных им гладиаторов доходило до 1000 (SHA, Comm., XII, 11). Гладиаторы обычно выступали обнаженными, и Коммод, выступая как секутор – гладиатор, вооруженный мечом и большим щитом (противниками секуторов были ретиарии – вооруженные трезубцем и сетью), набрасывал на свои обнаженные плечи небольшой пурпурный лоскут (SHA, Comm., XV, 3), который единственный являлся символом его императорского достоинства. Правда, Дион говорит, что Коммод сражался редусом – палкой для фехтовальных упражнений солдат и гладиаторов, а Секст Аврелий Виктор (Caes., XVII, 4) утверждает, что он использовал оружие, сделанное из свинца, т. е. безопасное.
116.
Еще до того Коммод переселился из Палатинского дворца на Целийский холм, в Вектилианские палаты (SHA, Comm., XVI, 3). Это название наводит на мысль о Цезонии Вектилиане, одном из приближенных, «друзей» императора Марка Аврелия (см. SHA, Av. Cass., V, 5), который, по-видимому, стал жертвой репрессий, а его имущество было конфисковано (ср. прим. {189} 90. Коммод одно время жил на вилле, конфискованной у репрессированных Квинтилиев).
117.
Речь идет об огромной статуе Солнца (Гелиоса) работы Зенодора, которая была поставлена Нероном; она имела в высоту 120 футов (колоссальный размер, выше знаменитого «чуда света» – родосского Колосса), и изображала самого Нерона (см. Suet., Nero, XXXI, 1).
16. (1) Нужно же было когда-нибудь и ему перестать безумствовать, и Римской державе перестать быть под властью тирана. С наступлением дня нового года он намеревался… В этот день римляне справляют праздник, связывая его с древнейшим местным богом Италии; говорят, что Кронос [118] , лишенный власти Зевсом, стал, спустившись на землю, гостем этого бога; боясь могущества сына, он скрылся, прячась у него. Отсюда и было дано названии этой местности Италии – и она стала называться Лацием – слово было перенесено из греческого языка в местный [119] . (2) Поэтому и до сих пор италийцы справляют предварительно кронии в честь скрывавшегося бога [120] , а начало года празднуют в честь италийского бога. Поставлено его двуликое изображение, так как год начинается и кончается им. С наступлением этого торжества римляне особенно поздравляют и приветствуют друг друга и доставляют друг другу удовольствие, взаимно даря деньги и наделяя всеми благами, приносимыми землей и морем [121] ; (3) эпонимные должностные лица тогда в первый раз надевают на себя, на год, знаменитую пурпурную одежду [122] . В то время как все {23} занимались празднованием, Коммод пожелал выйти не из императорского дома, как это принято, а из казармы гладиаторов и предстать перед римлянами не в красиво окаймленной императорской порфире, а неся сам оружие в сопровождении остальных гладиаторов. (4) Когда он сообщил об этом своем намерении Марции [123] , которой он больше всего дорожил из своих наложниц (ее положение ничем не уступало положению законной жены, у нее было все, что и у Августы, за исключением преднесения факела), – она, узнав о столь неразумном и непристойном его желании, сначала упрашивала и, припав к его ногам, умоляла со слезами не оскорблять Римскую державу и не подвергать себя опасности, отдавшись гладиаторам и пропащим людям. (5) Ничего не добившись от него своими продолжительными мольбами, она ушла, проливая слезы; Коммод же, послав за Летом, префектом претория [124] , и Эклектом, своим главным спальником [125] , приказал сделать все приготовления, так как он намерен переночевать в казарме гладиаторов и оттуда выступить для совершения торжественных жертвоприношений, чтобы римляне увидели его в оружии. Они начали умолять его и пытались уговорить не делать ничего, недостойного императорской власти.
118.
Кронос (рим. Сатурн) младший и самый сильный из детей Урана и Геи. Кронос заглатывал своих детей, как только Гея производила их на свет, желая сохранить свою власть над миром. Последним родился Зевс, но Гея отдала Кроносу вместо него камень, завернутый в пеленки. Позже Зевс победил Кроноса и стал властвовать вместо него.
119.
Этим италийским богом является Янус, древнеримское божество дверей и ворот, входов и выходов, изображавшееся двуликим («лик Януса» обращен одновременно в будущее и прошедшее). Кроме того, Янус считался древнейшим италийским царем, и, согласно мифу, он принял у себя свергнутого Зевсом Кроноса (Сатурна). Поэтому страна, куда Кронос прибыл, стала называться Лацием (от лат. latito скрываться, укрываться), см. о подобной этимологии названия Лация Ovid., Fasti, l, 235, слл.; Vergil., Aen., VIII, 321, слл.
120.
Речь идет о Сатурналиях – празднике, напоминавшем о «золотом веке», когда правил Сатурн. Собственно Сатурналии начинались 17 декабря, но продолжались и после, благодаря присоединению Компиталий (празднеств в честь ларов, покровителей перепутий, 22 декабря) и Лавренталий (23 декабря). Эти праздники традиционно, вплоть до времен Авзония (IV в. н. э.) сопровождались многочисленными гладиаторскими боями (см. Auson., Eclog., 23; de Rom. feriis, 35—36).
121.
В последние дни Сатурналиев римляне обменивались подарками в виде фигурок (sigilla); иногда эти фигурки заменялись денежными подарками, которые также именовались sigilla. При этом общественное пиршество было неотъемлемой частью праздника.
122.
Эпоним бог, герой или человек, дававший наименование городу, общине или году. В данном случае имеются в виду римские консулы, избираемые по 2 человека на 1 год, чьи имена использовались для обозначения года, во время которого они осуществляли свои полномочия. Одним из внешних признаков консульской власти была тога с пурпурной каймой.
123.
Она идентифицируется с Марцией Аврелией Цейонией Деметриадой. Ее имя свидетельствует, что она принадлежала домашнему хозяйству Луция Вера, до того, как была унаследована Кодратом (см. о нем Herodian., I, 8, 4) от Аннии Корнифиции, который, сделав Марцию своей любовницей, дал ей вольную (Dio. apud Xiph., LXXII, 4,6—7). Возможно, после неудачи заговора Луциллы 182 г. и смерти не только молодого Кодрата, но и, по-видимому, его приемного отца (см. прим. 58), их имущество было конфисковано, и, таким образом, Марция попала к императору. Факты дружбы Марции с христианами (прежде всего, с Виктором, епископом Рима) зафиксированы Ипполитом (Confut., IX, 11—12) и Дионом (apud Xiph., LXXII, 4,7). Марция была убита по приказу императора Дидия Юлиана (SHA, Did. Jul., VI, 2).
124.
Кв. Эмилий Лет, стал префектом претория через некоторое время после падения Клеандра; возможно, был назначен на место убитого префекта Мотилена (SHA, Comm., IX, 2) или Юлия Юлиана (Herod., I, 13,7). Происходил из ливийского города Фена, и, судя по всему, протежировал другим выходцам из Африки, таким как Септимий Север (SHA, Sev., IV, 4) и Дидий Юлиан (SHA, Did. Jul., VI, 2). После смерти Коммода он поддержал Пертинакса, но затем, будучи недоволен независимостью нового императора, стал {190} вести против него интриги, и фактически натравил на него преторианцев (SHA, Pert., X, 8—9; XI, 5—7). Но вскоре он был казнен императором Дидием Юлианом, подозревавшим Лета в поддержке Септимия Севера (SHA, Did. Jul., VI, 2; см. также Dio. apud Xiph., LXXIII, 6,3; 16,5).
125.
Эклект был вольноотпущенником Луция Вера, и после его смерти был оставлен Марком Аврелием при себе (SHA, Ver., IX, 5—6), а затем был при Кодрате, племяннике Марка (Dio. apud Xiph., LXXII, 4,6). Он стал спальником Коммода после падения Клеандра, вероятно, с помощью Марции. Продолжительные отношения Эклекта с Марцией (см. Herodian., I, 17,6) закончились его женитьбой на ней незадолго до его гибели, преданно сражавшегося за Пертинакса (Dio. apud Xiph., LXXII, 4,7; LXXIII, 10,1—2; SHA, Pert., XI, 11).
17. (1) Коммод, раздосадованный, прогнал их, а сам вошел в спальню, чтобы поспать (он обыкновенно делал это в полдень); взяв материал для письма – такой, что изготовляется из липовой коры в самом тонком виде и складывается путем сгибания с обеих сторон, он записывает тех, кого следует этой ночью казнить. (2) Из них первой была Марция, за ней следовали Лет и Эклект, а за ними большое количество первых людей в сенате. Старших и еще оставшихся отцовских друзей он хотел всех устранить, стыдясь иметь почтенных свидетелей своих безобразных дел, а имуществом богатых он желал облагодетельствовать воинов и гладиаторов и разделить его между ними, чтобы одни охраняли его, а другие развлекали. (3) Сделав запись, он кладет эту записку на кровать, решив, что никто туда не войдет. Был ребеночек, совсем маленький, – из тех, какие ходят без одежды, украшенные золотом и драгоценными камнями (ими забавляются живущие в роскоши римляне). Коммод чрезвычайно любил его, так что даже часто спал с ним; назывался он Филокоммодом – и это прозвание указывало на любовь к нему государя [126] . (4) Когда Коммод ушел, чтобы по обыкновению купаться и пить, этот ребеночек, попросту резвясь, вбежал по обыкновению в спальню и, взяв лежавшую на кровати записку, чтобы поиграть ею, выходит из покоя. По воле какого-то божества он встретился с {24} Марцией. Она (также любившая ребеночка), обняв и целуя его, отнимает записку, боясь, как бы он, неразумный, по неведению не уничтожил, играя, что-нибудь нужное. Узнав руку Коммода, она была охвачена любопытством прочитать написанное. (5) Обнаружив, что оно несет смерть и что ей предстоит умереть прежде всех, Лет и, Эклект последуют за ней, а затем будет столько казней других, она, испустив стон и сказав про себя, – «прекрасно, Коммод, – это благодарность за мою преданность и любовь, и за твою наглость и пьянство, которое я терпела столько лет; но ты, пьяный, не совершишь это безнаказанно над трезвой женщиной», – (6) сказав это, она посылает за Эклектом – он обыкновенно приходил к ней, как хранитель спальни; злословили даже, что она сожительствует с ним. Дав ему записку, она сказала: «посмотри, какое нам предстоит всенощное празднество». Прочтя и ужаснувшись, Эклект (он был родом египтянин, склонный от природы дерзать и действовать, и вместе с тем поддаваться гневу), запечатав записку, посылает ее через какого-то своего верного человека для прочтения Лету. (7) Тот, также встревоженный, приходит к Марции, будто для того, чтобы обдумать вместе с ними приказания государя и то, что относилось к казарме гладиаторов; притворившись, будто обдумывают важные для него дела, они условливаются лучше опередить его каким-нибудь действием, нежели потерпеть от него: нет времени для промедления или отсрочек. (8) Принимается решение: дать Коммоду яд; Марция обещала очень легко дать его – ведь она обыкновенно замешивала и подавала первое [*] питье, чтобы ему приятнее было пить от любимой. Когда он пришел после купания, она, налив в чашу яду, замешав благовонным вином, дает ему пить. Испытывая жажду после долгого купания и упражнений со зверями, он и выпил как обычную заздравную чашу, ничего не замечая. (9) Немедленно же он впал в оцепенение и, чувствуя позыв ко сну, подумав, что это происходит с ним от утомления, лег отдохнуть. Эклект же и Марция приказали всем удалиться и разойтись по домам, – они будто бы подготовляли для него тишину. Так обыкновенно случалось с Коммодом и в другое время из-за опьянения: часто моясь и часто принимая пищу [127] , он не имел определенного времени для отдыха, предаваясь чередовавшимся разнообразным наслаждениям, которым он даже против своей воли рабски служил в любой час. (10) Недолго он оставался спокойным, а когда яд дошел до желудка и брюшной полости, наступило головокружение и затем появилась обильная рвота – потому ли, что имевшаяся ранее пища вместе с большим количеством {25} напитков вытесняла яд, или из-за предварительно принятого противоядия, которое обычно всякий раз принимают государи перед пищей.
126.
С греческого это имя переводится как «друг Коммода», «милый Коммоду».
*
Марция подавала первый бокал вина лично. – Ю. Ш.
127.
SHA, Comm., XI, 5: в бане Коммод мылся 8 раз в день, и там же, соответственно, ел. Для римлян подобное поведение было признаком вопиющей изнеженности.
(11) Из-за обильной рвоты они испугались, как бы Коммод, извергнув весь яд, не протрезвился и им всем не пришлось погибнуть, и убеждают некоего юношу по имени Нарцисс [128] , крепкого и цветущего, войти к Коммоду и задушить его, пообещав дать великие награды. Ворвавшись, он, схватив за горло ослабевшего от яда и опьянения Коммода, убивает его [129] . (12) Таков был конец жизни Коммода, который процарствовал тринадцать лет после смерти отца [130] , превосходил благородством происхождения государей, своих предшественников, красотой и стройностью тела больше всех выделялся среди людей своего времени; если же следует сказать и о мужестве, он никому не уступал в меткости и ловкости рук. Если бы только он не запятнал этих прекрасных качеств позорными занятиями, как рассказано выше. {26}
128.
По-видимому, это один из дворцовых вольноотпущенников, окружавших Коммода: в частности, известно, что именно благодаря его ходатайству Песценний Нигер был назначен командующим войсками в Сирии (SHA, Nig., I, 5). Позднее он был казнен Септимием Севером (Dio. apud Xiph., LXXIII, 16,5; SHA, Sev., XIV, 1).
129.
Основная сюжетная линия красочного рассказа Геродиана сохраняется и в других источниках, хотя некоторые детали в передаче других авторов сильно рознятся с версией Геродиана. Дион, в частности, сообщает, что накануне Нового года (193) Коммод задумал убить обоих намеченных консулов – Эриция Клара и Соссия Фалькона, чтобы объявить себя единственным консулом и выступить в этом качестве в новом году в виде гладиатора из гладиаторской казармы. Это поведение императора, а также его постоянные угрозы заставили Лета и Эклекта составить заговор, в который они вовлекли Марцию. Марция подает Коммоду отравленную говядину, но отравление не удается из-за рвоты. Заподозрив что-то, император начинает угрожать. Тогда заговорщики посылают за гимнастом Нарциссом, который и задушил Коммода, когда тот мылся (apud Xiph., LXXII, 22). В SHA (Comm., XVII, 1—2) основной причиной убийства Коммода называется осознание заговорщиками пагубности поведения и расточительства императора. При этом в заговоре участвуют Лет и Марция, а Эклект упоминается в рядах заговорщиков лишь опосредованно (SHA, Ver., IX, 6). Секст Аврелий Виктор же (Caes., XVII, 8, слл.) сообщает, что придворный врач посоветовал больному Коммоду пойти в палестру (т. е. гимнастический зал), где император был задушен своим слугой для умащений.
130.
Сообщения Диона Кассия в части хронологии отличаются большей точностью: согласно его сведениям, Коммод самостоятельно (после смерти отца) правил 12 лет, 9 месяцев, 14 дней (apud Xiph., LXXII, 22, 6).
Книга II
1. (1) Умертвив Коммода, как это показано в первой книге Истории, и желая скрыть происшедшее, заговорщики, чтобы обмануть охранявших императорский дворец [1] телохранителей, завернули труп в дешевое покрывало и, связав его, положили на плечи двум слугам из числа верных им и отправляют будто какой-то лишний предмет из спальни. (2) Носильщики проносят его мимо стражей, из которых одни после пьянства находились в состоянии похмелья, другие, бодрствовавшие, также склонялись ко сну и отдыхали, обнимая руками копья, третьи не очень интересовались тем, что выносилось из спальни, так как и для них не было важно знать это. Итак, тело государя, таким образом похищенное и вынесенное за ворота дворца, они ночью положили на повозку и отослали в предместье. (3) Лет и Эклект вместе с Марцией советовались о том, что следует делать. Они решили распространить слух о смерти Коммода, будто он внезапно скончался от случившейся с ним апоплексии; они полагали, что слух вызовет к себе доверие, так как уже и до того предметом злословия было его ненасытное и чрезмерное обжорство. Прежде всего, они решили выбрать какого-нибудь мужа, воздержанного старца, который принял бы на себя власть, чтобы и им самим спастись и всем отдохнуть от необузданной тирании. Рассуждая между собой, они нашли, что нет никого более подходящего, нежели Пертинакс [2] . (4) Пертинакс был родом италиец, прославившийся во многих воинских и гражданских делах, воздвигнувший много трофеев против германцев и восточных варваров [3] , единственный оставшийся в живых у Коммода из почтенных друзей отца [4] . Тот не убил его, наиболее заслуженного из товарищей и полководцев Марка, либо из уважения к его почтенности, либо пощадив его как человека бедного. Ведь среди его заслуживших похвалы качеств было и то, что, получив в свое ведение больше, чем все другие, он владел меньшим, чем все другие, имуществом [5] . (5) К этому Пертинаксу глубокой ночью, когда все были погружены в сон, приходят Лет и Эклект, ведя за собой немногих из заговорщиков. Явившись к дверям его запертого дома, они будят привратника. Тот, открыв и увидя представших воинов и Лета, бывшего, как он знал, префектом, в страхе и смятении докладывает о них. (6) Пертинакс {27} предлагает им войти, говоря, что ему не страшно то, что он всегда ожидает. Говорят, что он сохранил такое душевное спокойствие, что даже не вскочил с кровати, но остался в прежнем положении и со спокойным лицом, не побледнев, обратился к Лету, вошедшему вместе с Эклектом, хотя и казалось, что тот пришел убить его. (7) «Давно уже, – сказал он, – и каждую ночь я ждал такого конца и, оставшись в живых единственный из друзей отца, удивлялся, что Коммод медлит со мной. Что вас задерживает? Ведь вы исполните приказание, а я освобожусь от дурного ожидания и непрерывного страха». (8) На это Лет сказал: «Перестань говорить то, что недостойно тебя и твоей прошлой жизни! Этот наш приход – не на твою погибель, но на спасение и нас самих и Римской державы. Повергнут тиран, получивший должное возмездие, и то, что он хотел сделать с нами, он претерпел от нас. (9) Мы приходим, чтобы вручить тебе императорскую власть, зная, что ты в сенате выделяешься воздержанностью жизни, великим достоинством и почтенностью возраста, что народ тоскует по тебе и уважает тебя; поэтому мы и ожидаем, что совершаемое будет и для них желанным и для нас спасительным». (10) На это Пертинакс сказал: «Перестаньте издеваться над стариком и не считайте меня столь малодушным, чтобы сначала желать обмануть меня, а затем и убить!». «Но, – сказал Эклект, – раз ты не веришь нашим словам, возьми эту записку (ведь ты знаешь руку Коммода, так как чтение ее тебе привычно) и прочти; так ты узнаешь, какой опасности мы избежали, и убедишься, что в наших словах нет притворства, а есть истина». Прочитав написанное, Пертинакс, поверив людям, и прежде бывшими его друзьями, и узнав обо всем, что было совершено, сдается [6] .
1.
Коммод был убит в Вектилианском дворце (SHA, Pert., V, 7).
2.
Ему в то время было 60 лет, «он был стариком почтенного вида, с длинной бородой, курчавыми волосами, тучного телосложения, с несколько выдававшимся животом; рост его был вполне подходящим для императора» (SHA, Pert., XII, 1; XV, 6). {191}
3.
Публий Гельвий Пертинакс был сыном вольноотпущенника Гельвия Сукцесса, который назвал сына Пертинаксом вследствие того, что упорно занимался торговлей шерстью (pertinax – лат. цепкий, скупой, настойчивый). Получив хорошее образование, Пертинакс сам стал преподавать грамматику, но вскоре при содействии консуляра Л. Эдия Руфа Лоллиана Авита, патрона его отца, поступил на военную службу и получил чин центуриона, и в правление Антонина Пия был отправлен в Сирию в качестве командира когорты. Во время Парфянской войны 162—166 гг. он выслужился благодаря своему рвению, и был переведен в Британию, где пробыл долгое время. После этого он командовал отрядом всадников в Мезии; затем ведал распределением продовольствия по Эмилиевой дороге; потом командовал римским флотом в Германии. Оттуда он был переброшен в Дакию, но вследствие направленной против него интриги оказался под подозрением у Марка Аврелия, и был отстранен. Позже, однако, благодаря содействию зятя Марка, Т. Клавдия Помпеяна, он был вновь принят на службу в качестве помощника Помпеяна по командованию войсками. Преуспев в этой должности, Пертинакс был зачислен в сенат, а вскоре Марк Аврелий назначил его командиром легиона, в качестве которого Пертинакс отбил нападения варваров на провинции Реций и Норик. В 175 г. участвовал в подавлении в Сирии восстания Авидия Кассия, в 175—176 гг. был назначен легатом, императорским наместником в Мезии ( как Верхней – территории совр. Сербии, так и Нижней – территория между Дунаем и Балканами);
4.
Геродиан в данном случае ошибается: он сам далее упоминает М. Ацилия Глабриона (Herod., II, 3,3); также были живы Т. Клавдий Помпеян (SHA, Pert., IV, 10) и М. Педиций Плавтий Квинтилл, оба приемные сыновья Марка Аврелия (см. кн. I, прим. 9).
5.
Пертинакс отнюдь не был беден. После управления четырьмя консульскими провинциями (Верхней и Нижней Мезией, Дакией и Сирией) он стал весьма богатым человеком (SHA, Pert., III, 1—2): говорили, что он продавал за деньги освобождение от работы и военные командировки (SHA, Pert., IX, 6). Он владел имением своего отца в Лигурии, где располагалась сукновальная мастерская; находясь в этом имении в 182—185 гг., Пертинакс скупил много земель, по-видимому, расширил производство, и через посредство своих рабов активно вел торговлю (SHA, Pert., III, 3—4). Кроме того, он активно занимался ростовщичеством: разорив большими процентами владельцев земель у Сабатских Бродов (здесь, по-видимому, имеется в виду местность вблизи Вады Сабатов – гавани близ Генуи, в Лигурии, Strabo, IV, 6, 1, т. е., по-видимому, недалеко от поместья Пертинакса), он сильно расширил свои владения (SHA. Pert., IX, 4).
6.
Дион (apud Xiph., LXXIII, 1, 2) сообщает, что Пертинакс не поверил до тех пор, пока не послал кого-то посмотреть на тело. Это был либо Ливий Лавренс, прокуратор наследственного имущества императора (procurator {192} patrimonii), в ведении которого находился труп Коммода, либо намеченный в консулы 193 г. Фабий Цилон, который получил от Лавренса тело Коммода и по приказу Пертинакса ночью похоронил его в гробнице Адриана (SHA, Comm., XVII, 4; XX, 1).
2. (1) И сначала принимается решение пройти к лагерю и испытать настроение воинов; уговорить их обещал Лет, так как они питали к нему, как к префекту, надлежащее уважение. (2) И вот, взяв с собой и других, сколько их оказалось, они поспешили к лагерю. Уже миновала большая часть ночи, и ввиду предстоявшего праздника все это совершилось до наступления дня [7] . Они рассылают некоторых верных людей, чтобы громко объявлять о том, что Коммод умер, а Пертинакс отправляется в лагерь, чтобы принять императорскую власть. (3) Когда этот слух распространился, весь народ, подобно впавшему в неистовство, предался ликованию; каждый с радостью рассказывал новость своим близким и особенно высокопоставленным и богатым; ведь знали, что Коммод больше всего злоумышлял против них. Спешили к храмам и алтарям, {28} воздавая благодарность богам. (4) Выкрикивали разное: одни говорили, что повергнут тиран, другие – гладиатор, иные ругались более непристойно; и те слова, от которых прежде удерживал страх, с наступлением безнаказанности и свободы стали легко произноситься. Большая часть народа направлялась бегом к лагерю. Они торопились, больше всего боясь, что воины не очень охотно подчинятся власти Пертинакса. (5) Они ждали, что эту власть, которая будет благоразумной, воины, привыкшие рабски повиноваться тирании и приученные к грабежам и насилиям, примут без особой готовности. Для того, чтобы заставить их покориться, они и сошлись всем народом. Когда они оказались в лагере [8] , Лет и Эклект вошли, ведя с собой Пертинакса. Собрав воинов, Лет сказал следующее: (6) «Император наш Коммод умер от апоплексии, а виноват в такой смерти не кто-нибудь другой, но сам он перед собой; не соглашаясь с нами, дававшими ему всегда наилучшие и спасительные советы, прожив так, как вы хорошо знаете, он погиб, задушенный чрезмерной едой. И вот его постиг предопределенный конец; ведь не одна и не одинаковая у всех людей причина смерти, они различны, но приводят к единому окончанию жизни. (7) Но вместо него мы и римский народ ведем вам мужа возрастом почтенного, по образу жизни воздержанного, человека испытанной в делах доблести; старшие из вас испытали его воинские деяния, а остальные столько лет уважали его и восхищались им как городским префектом [9] . (8) Судьба дает вам не только государя, но и превосходного отца. Его власть будет радовать не только вас, являющихся здесь его телохранителями, но и тех, кто размещен по берегам рек и на границах Римской державы, они хранят в памяти его испытанные деяния. Варваров же мы не будем больше подкупать деньгами; они покорятся из страха, вследствие того, что испытали от него, когда он командовал войском». (9) Во время речи Лета народ, не сдерживая себя, хотя воины еще медлили и колебались, провозглашает Пертинакса Августом, именует его отцом и прославляет всяческими славословиями. Тогда и воины, хотя и не с такой же готовностью, под давлением присутствовавшего множества народа (ведь они были со всех сторон окружены народом, сами притом в небольшом числе и без оружия ввиду праздника) все же присоединились к крику и назвали Пертинакса Августом [10] . (10) Принеся ему обычную присягу и совершив жертвоприношения, весь народ и воинство с лавровыми ветвями проводили на рассвете Пертинакса в императорский дворец [11] . {29}
7.
Имеется в виду праздник январских календ, т. е. Нового Года (SHA, Pert., IV, 8). Вследствии праздника город заполнялся народом с самого раннего утра. Сенат собирался на рассвете (Victor, Caes., XVII, 10).
8.
Геродиан здесь противоречит сам себе, поскольку выше (II, 2, 2) он сообщает о намерении заговорщиков утвердить нового императора до наступления утра, т. е. до того, как народ об этом узнает. Это косвенно подтверждается и сообщением Диона (apud Xiph., LXXIII, 1,2) о том, что народ был извещен и воодушевлен только после заседания сената.
9.
Только два года,190—192.
10.
По-видимому, немалую роль в этом сыграло обещание Пертинаксом преторианцам денежного подарка в размере 12000 сестерциев (3000 денариев) на человека (Dio. apud Xiph., LXXIII, 1,2; SHA, Pert., IV, 6; XV, 7). Из-за катастрофической бедности казны (SHA, Pert., VII, 6) Пертинакс впоследствии смог выплатить лишь половину суммы (SHA, Pert., XV, 7), воспользовавшись деньгами, полученными от продажи вещей и рабов Коммода (SHA, Pert., VII, 11).
11.
Дион сообщает, что Пертинакс из лагеря преторианцев направился прямо в сенат, еще до рассвета (Dio. apud Xiph., LXXIII, 1, 4). Юлий Капитолин уточняет, что, прибыв из лагеря в сенат, Пертинакс не смог попасть в здание, т. к. сторожа не оказалось на месте, и император остался в храме Согласия (SHA, Pert., IV, 9).
3. (1) Он же, водворенный в императорском жилище [12] , – туда его, как сказано выше, ночью проводили воины и народ – испытывал в мыслях тревогу, обуреваемый величайшими заботами. Пертинакса, хотя он и слыл человеком крепкой души и во всех отношениях мужественным, сильно страшило создавшееся положение, но не в силу соображений о собственном спасении (ведь он часто проявлял презрение к еще большим опасностям); он размышлял о внезапном прекращении тирании и о благородном происхождении некоторых лиц в сенате, которые, как он подозревал, не примирятся с переходом власти от знатнейшего государя к человеку, пробившемуся к ней из простого и незначительного рода [13] . (2) Хотя образ его жизни благодаря воздержанности вызывал похвалы и он был славен своими воинскими деяниями, однако благородством происхождения он сильно уступал патрициям. С наступлением дня он отправился на заседание сената, не позволив ни нести перед собой факел, ни поднять вверх какой-нибудь другой символ, прежде чем не станет известным мнение сената. (3) Когда же при его появлении все единодушно восславили его и назвали Августом и государем [14] , он сначала отказывался от власти, способной вызвать зависть, и, ссылаясь на старость, просил о снисхождении, говоря, что есть много патрициев, которым больше подходит императорская власть. Взяв за руку Глабриона [15] , он начал тянуть его, предлагая сесть на императорский трон. (4) Тот был знатнейшим из патрициев (свой род он возводил по прямой линии к Энею, сыну Афродиты и Анхиса [16] ) и уже два раза был консулом. Он сказал: «Но сам я, которого ты считаешь достойнейшим из всех, уступаю тебе власть и своим голосованием я и все прочие отдаем тебе всю полноту власти». Тогда под давлением и по настоянию всех Пертинакс с колебаниями и неуверенно взошел на императорский трон [17] и сказал следующее: (5) «Ваше очень благоприятное отношение к оказываемой мне чести и исключительное рвение, а также ваш выбор, в котором вы отдаете мне предпочтение перед вашей столь великой знатностью, – все это, не вызывающее подозрения в лести, но доказывающее и удостоверяющее ваше доброе расположение, кому-нибудь другому, возможно, внушило бы смелость и готовность немедленно принять то, что вручено, и подало бы ему надежду на беззаботное правление, так как он будто бы легко справится с властью над столь расположенными подданными; (6) меня же, чувствующего значение оказанной мне чести, величие и исключительность всего этого приводят в смущение и внушают мне немалый страх и беспокойство. Ведь когда прежде оказы-{30}ваются великие благодеяния, равноценное воздаяние в качестве признательности становится трудным; и если получившие малое воздают большим, то это кажется не столько легким, сколько подобающим выражением благодарности; когда же тот, кто первым сделает какое-либо благодеяние, заслужит безмерную благодарность, то несоответствующее воздаяние именуется не столько безвыходностью, сколько бесчувственностью и вместе с тем неблагодарностью. (7) Вижу, что мне навязано необычное соревнование – выказать себя достойным столь великой чести, вами мне оказанной. Ведь председательство заключается не в кресле, но в деяниях, когда человек не позорит это кресло. Насколько настоящее вызывает ненависть как дурное, настолько предстоящее пробуждает великие надежды как благое. И неблаговидные деяния всегда запоминаются (ведь то, что огорчило, смывается с трудом), а память о благотворных деяниях приходит к концу вместе с получаемой от них пользой, (8) так как свобода радует не в той степени, в какой печалит рабство, и всякий, спокойно владея своим достоянием, не испытывает признательности, думая, что он пользуется своей собственностью, а лишенный своего имущества вечно хранит память о том, кто его опечалил. Так же, если происходит какая-нибудь благоприятная перемена в государственных делах, он не думает, что получает от этого какую-нибудь выгоду, потому что у каждого в отдельности мало заботы о том, что полезно народу и имеет общее значение, а если в частных делах нет желанной удачи, каждый думает, что он не извлекает никакой выгоды. (9) Приученные роскошно жить благодаря безрассудным и расточительным щедротам тирании не называют перемену, вызванную благоразумием и расчетливостью из-за недостатка денег, разумной бережливостью и обдуманным и рассудительным правлением, а бранят мелочность и нищенский образ жизни, не зная того, что великие и неразборчивые раздачи не могли бы быть продолжительными без грабежей и насилий, а стремление распределять все разумно и по заслугам каждого, не делая ничего ужасного, не доставляет несправедливого изобилия денег, но приучает к благоразумному и бережному отношению к тому, что добыто честным путем [18] . (10) Уяснив себе это, вы должны содействовать мне и, считая управление державой нашим общим делом, готовясь подчиниться аристократии, а не тирании, сами иметь добрые надежды и всем подданным обещать это». (11) Пертинакс такой речью [19] чрезвычайно обрадовал сенат и вызвал со стороны всех славословия, получив от них всяческий почет и знаки уважения [20] ; провожаемый в храм {31} Юпитера [21] и другие святилища и совершив жертвоприношения за императорскую власть, он возвратился в императорский дворец.
12.
В Палатинский дворец (SHA, Pert., V, 7).
13.
Таковыми, например, являлись два консула, назначенные еще Коммодом: Кв. Помпей Сосий Фалькон, из патрицианской семьи, чьи предки были консулярами со времен Траяна; позднее Фалькон участвовал в заговоре против Пертинакса; другой консул – Юлий Эруций Клар Вибаний, который также имел длинный ряд предков консуляров и происходил по линии матери от Триария Матерна Ласцивия, т. е. из другого знатного рода времен Траяна. Этот Триарий Матерн также был вовлечен (по-видимому, против своего желания) в беспорядки с целью свержения Пертинакса (см. SHA, Pert., VI, 4—5).
14.
Кроме того, он получил проконсульскую власть и право четырех докладов (это право императора на заседании сената ставить, по своему усмотрению, до четырех докладов на голосование в первую очередь), а также назван «отцом отечества» (pater patriae), (см. SHA. Pert., V, 5). Жена Пертинакса, Флавия Тициана была названа по решению сената Августой, а сын Цезарем, но император отказался от этого (SHA, Pert., VI, 9; Dio. apud Xiph., LXXIII, 7,1—2).
15.
М. Ацилий Глабрион, второй консул 186 г. Он был одним из друзей императора Марка Аврелия. Его семья стала патрицианской, видимо, в правление Домициана, и связывается с одноименным плебейским родом, из которого происходили консулы времен Пунических войн.
16.
Анхис – мифический властитель дарданов в Троаде, внук Ассарака, брат которого Ил был дедом троянского царя Приама. Под чарами Зевса богиня Афродита воспылала любовью к красавцу Анхису, от которого родила сына Энея, считавшегося мифическим родоначальником римлян.
17.
Дион (apud Xiph., LXXIII, 1,4), который был в тот момент в сенате, ничего не сообщает об этом инциденте. Хотя вполне возможно, что он просто игнорировал его. В SHA (Pert., IV, 10) роль Глабриона отводится другому старому другу и соратнику императора Марка Аврелия, Т. Клавдию Помпея-{193}ну, который встречался с Пертинаксом еще до начала заседания сената, и которого тот уговаривал принять императорскую власть; однако Помпеян отказался, поскольку видел, что Пертинакс уже провозглашен воинами императором. При этом возможно, что при принятии Помпеяном этого решения немаловажную роль сыграли его возраст и плохое зрение, которые позднее стали одной из причин его отказа разделить императорскую власть с Дидием Юлианом (SHA, Did. Jul., VIII, 3).
18.
Мы имеем множество свидетельств, подтверждающих состояние хаоса в экономике, и прежде всего в области финансов к моменту смерти Коммода: распространение конфискаций для выплат солдатам, постоянно возрастающие конгиарии – денежные или продуктовые раздачи солдатам и плебсу (Dio. apud Xiph., LXXII, 16, 2; SHA, Comm., XVI, 8); безумная роскошь императорского двора (SHA, Pert., VIII, 2, 11; Dio. apud Xiph., LXXIII, 5,5); продажа привилегий и должностей (SHA, Comm., XIV, 4, 8; Pert., VI, 10); сокращение государственных субсидий, пенсий (SHA, Pert., IX, 3); новые налоги в Риме и в провинциях (Herodian., II, 4,7; SHA, Pert., VII, 6); задолженность государства по выплате жалования (SHA, Pert., IX, 2); пренебрежение к состоянию государственной казны и дорог (Dio. apud Xiph., LXXIII, 8,2; SHA, Pert., VII, 6; IX, 2). При этом продолжалась «порча монеты» – количество серебра в монете неуклонно продолжало уменьшаться.
19.
Дион (apud Xiph., LXXIII, 1,4) замечает, что Пертинакс выступил перед сенатом с весьма короткой и лаконичной речью:« Я был провозглашен солдатами императором, но я не хочу править».
20.
После славословия Пертинаксу сенаторы резко осудили Коммода – зал буквально взорвался возмущенными возгласами: «У врага отечества отнять все почести! Пусть исчезнет память о злодее гладиаторе, сбросить статуи злодея гладиатора! Палача сената тащить крюком по обычаю предков! Вытащить злодея из могилы, тащить его!», и т. д. Тут же сенаторы приняли постановление, согласно которому уничтожались все статуи Коммода, его имя выскабливалось со всех памятников – частных и государственных, а месяцам возвращались те названия, какие они носили до Коммода (SHA, Comm., XVIII; XIX; XX, 2, 5). Однако и для Пертинакса это заседание не было безоблачным: в частности, консул Фалькон резко выступил против того, что среди приближенных нового императора находятся такие сообщники Коммода в его преступлениях, как Лет и Марция (SHA, Pert., V, 2—3).
21.
Храм Юпитера Капитолийского, где император выполнял необходимые обеты (SHA, Pert., V, 4).
4. (1) Когда распространилась молва о том, что было сказано им в сенате, и о его послании народу, все чрезвычайно радовались, надеясь иметь в нем почтенного и ласкового начальника и отца, а не государя. Ведь он приказал воинам прекратить своеволие по отношению к простым людям, не носить в руках дубинок и не бить никого из прохожих [22] , он пытался во все внести благоустройство и порядок и во время своих выходов и в судах [23] выказывал мягкий и кроткий нрав. (2) Старших он радовал, напоминая им о правлении Марка, которое он ставил себе в образец и которому подражал, а расположение всех прочих, испытавших переход от жестокой и наглой тирании к разумной и беззаботной жизни, он очень легко привлек к себе. Разнесшаяся молва о кроткой власти побуждала все племена, подвластные и дружественные Риму [24] , а также все лагеря считать его власть божественной. (3) Но и те из варваров, которые раньше проявляли непослушание или сопротивлялись, боясь его и помня его доблесть в прежних его походах и глубоко веря, что он, всякому воздавая по заслугам, далекий от неуместной милости и жестокого насилия, никогда никого сознательно не обидит, добровольно подчинялись ему. Со всех сторон прибывали посольства, так как все радовались римской власти под началом Пертинакса. (4) Все другие люди радовались и сообща и каждый в отдельности кроткой и соблюдающей порядок императорской власти. Но то, что восхищало всех, это и огорчало одних только находившихся в Риме воинов, которые обычно были телохранителями государей. Так как им запрещалось грабить и своевольничать и их призывали к порядку и благопристойности, они, считая мягкость и кротость власти глумлением над собой, бесчестием и упразднением ничем не сдерживаемого произвола, не выносили вводимой властью дисциплины [25] . (5) Сначала они стали понемногу проявлять медлительность и неповиновение по отношению к приказам [26] , наконец, по прошествии неполных двух месяцев царствования Пертинакса [27] , после того, как он за короткое время принял много разумных и благотворных мер и у подвластных стали возникать добрые надежды, злая судьба, позавидовав и опрокинув все, помешала довести до конца достойные удивления и полезные для подданных меры. (6) Прежде всего, он позволил занимать всякому в Италии и прочих странах сколько кто хочет и может невозделанной и вообще совсем не обработанной земли, хотя бы она была собствен-{32}ностью императора, а проявив заботу и возделав ее, – стать ее хозяином; возделывающим землю он даровал освобождение от всех податей на десять лет и навеки беспрепятственное владение [28] . (7) Он запретил обозначать его именем императорские владения, сказав, что они являются не частной собственностью царствующего, а общей и народной собственностью Римской державы [29] . Отменив все пошлины, придуманные раньше при тирании с целью получать обильные средства – на берегах рек, в портах городов и на проездных дорогах, – он установил прежние свободные порядки [30] . (8) Он намеревался еще больше облагодетельствовать подвластных, как это обнаруживали его планы; ведь он подверг гонению доносчиков в Риме и приказал карать тех, кто находился в разных местах, заботясь о том, чтобы никто не терпел от них вреда и не подвергался неосновательным обвинениям [31] . Сенат особенно, но и все остальные ожидали, что будут проводить жизнь в безопасности и счастье [32] . (9) Он был таким скромным и так любил равенство, что даже своего сына, бывшего уже в юношеском возрасте, не ввел в императорский дворец; тот оставался в отеческом доме [33] и посещал обыкновенные школы и гимнасии для частных лиц, воспитывался и делал все наравне с остальными, никогда не выставляя напоказ императорского тщеславия или пышности.
22.
Возможно, это стало одной из причин недовольства преторианцев Пертинаксом. О подобных порядках см. Juv., V, 16, 7—12:
«Кто преимущества все перечислит … службы военной?Прежде всего назовем вообще удобства, из коихНемаловажно и то, что тебя не посмеет ударитьШтатский: напротив, удар получив, он сам его скроет.Выбитый зуб показать не осмелится претору либоЧерную шишку, синяк, на лице его битом распухший,Или подшибленный глаз, что, по мненью врача, безнадежен.»23.
По-видимому, здесь имеется в виду возвращение к системе нормальных судебных заседаний в противовес произвольным приговорам без суда, которыми была так богата эпоха правления Коммода (см. Herod., I, 14, 7). Пертинакс, как впоследствии Макрин, очевидно, хотел уничтожить систему судопроизводства на основании императорских рескриптов, восстановив правовую систему (см. SHA, Macr., XIII, 1). {194}
24.
В данном случае речь может идти как о племенах в провинциях, различавшихся по статусу по отношению к Риму – подчиненные (subjecti) и друзья (amici), так и о разнице статуса племен, находящихся в пределах провинций, и племен союзников вне римских границ. Ср. подобное разделение статуса мавританцев, осроенцев и армян у Геродиана далее (VII, 2,1).
25.
Проблемы с преторианцами начались уже 2 января, когда стали свергать статуи Коммода, что вызвало недовольство солдат. Кроме того, преторианцы опасались службы под началом Пертинакса, поскольку он сразу стал устанавливать дисциплину. В результате уже на 3 января приходится первая попытка свержения Пертинакса: преторианцы привели в свой лагерь знатного сенатора Триария Матерна Ласцивия, чтобы провозгласить его императором, но он от них убежал, явился к Пертинаксу, а затем скрылся из Рима. Пертинакс же, испугавшись, «утвердил все то, что дал воинам и ветеранам Коммод» (SHA, Pert., VI, 1—6).
26.
Префект претория Лет, раскаиваясь в том, что способствовал Пертинаксу стать императором, поскольку тот фактически вышел из-под его влияния, планировал сделать императором консула Сосия Фалькона. Однако заговор был раскрыт, а сам Фалькон был пощажен императором и прожил остаток своих дней как частное лицо, хотя многие участники заговора, прежде всего из преторианцев, были казнены (однако сам Лет как-то выпутался и остался на своем посту, см. SHA, Pert., XI, 7). По-видимому, существовал и другой заговор в пользу претендента из рода Луция Вера, сторонники которого после его ареста попытались поднять мятеж (Dio. apud Xiph., LXXIII, 8,2; SHA, Pert., X, 1—10).
27.
В действительности Пертинакс правил 87 дней – с 1 января по 28 марта 193 г. (SHA, Pert., XV, 6; Dio. apud Xiph., LXXIII, 10,3).
28.
Подобное запустение Италии было унаследовано Пертинаксом, и явилось результатом войн и бедствий последних 30 лет. Ср. сведения о борьбе с этим запустением Марка Аврелия, переселившего в Италию множество пленных маркоманнов (SHA, Marc., XXII, 2).
29.
Хороший «сенатский» император обычно объявлял, что он не претендует на включение императорской собственности в его частную собственность: Нерон при вступлении на престол гарантировал, что «его дом и государство будут решительно отделены друг от друга» (Tac., An., XIII, 4,2); то же касается и Адриана – «он часто говорил, что будет вести государственные дела не забывая о том, что это дела народа, а не его собственные» (SHA, Hadr., VIII, 3); Нерва от имени себя и своего приемного сына Траяна сделал на императорском дворце надпись, что он является общественным зданием (Plin., Paneg., XLVII, 4). Обычно получалось даже наоборот – ср. высказывание Антонина Пия своей жене вскоре после провозглашения его императором: «Глупая, после того как нас призвали к управлению империей, мы потеряли и то, что имели раньше» (SHA, Ant. Pius, IV, 8). Пертинакс же, кроме того, отказался от пользования имуществом, конфискованным Коммодом, и большую часть этого имущества вернул прежним владельцам (SHA, Pert., VIII, 8; IX, 8).
30.
К моменту смерти Коммода в государственной казне оставалось ок. 1 млн. сестерциев (2500000 денариев). И Пертинакс вопреки собственному заявлению вынужден был взимать все поборы, введенные Коммодом (SHA, Pert., VII, 6—7; Dio. apud Xiph., LXXIII, 5,4), а также прекратил все выплаты по выдаваемому государством содержанию (SHA, Pert., IX, 3) и устроил распродажу вещей Коммода и его рабов, конфисковав их имущество и имущество вольноотпущенников Коммода (SHA, Pert., VII, 8 VIII, 7); он вернул всем имения, отнятые его предшественником, но не даром (SHA, Pert., IX, 8). С {195} помощью этих мер он в короткий срок добился того, что казна смогла справляться со всеми издержками (SHA, Pert., IX, 2).
31.
Пертинакс полностью отменил сыск по делам об оскорблении величества, возвратил тех, кто был отправлен в ссылку по этому обвинению, реабилитировал память тех, кто был казнен (SHA, Pert., VI, 8). Всех доносчиков он велел строго наказать, однако мягче, чем это делали предшествовавшие императоры, и назначил каждому, навлекшему на себя обвинение в доносительстве, наказание соответственно его положению (SHA, Pert.,VII, 1). Tex, кто был схвачен по ложным доносам рабов, Пертинакс, после осуждения доносчиков, освободил и распял таких рабов; в некоторых случаях он отомстил и за умерших (SHA, Pert., IX, 10).
32.
Нельзя сказать, что Пертинакс был весьма популярен даже среди сенатской аристократии. Так, император провел сенатское постановление, согласно которому и велел тех, которые не исполняли должность претора, а получили ее номинально от Коммода, считать ниже тех, кто действительно был претором; этим своим решением он вызвал у многих огромную ненависть к себе, поскольку должность претора служила необходимой ступенью для замещения целого ряда высших административных постов и офицерских должностей на пути к сенаторской должности, т. е. этим своим решением Пертинакс фактически уничтожил возможности карьерного роста многих людей. Кроме того, император велел пересмотреть цензовые списки, т. е. проверить наличие у членов сенаторского и всаднического сословий минимальной суммы (400 тыс. сестерциев), необходимой для принадлежности к этим сословиям; обычно следствием подобной процедуры являлось исключение обедневших из сословия, что также не прибавило императору популярности. Необходимое с экономической точки зрения сохранение чрезмерных налогов, введенных Коммодом, что шло вразрез с обещаниями Пертинакса, вызвало, по-видимому, открытый протест сенаторов – от их имени выступил консуляр Эдий Руф Лоллиан Генциан, (см. SHA, Pert., VI, 10—11; VII, 6—7).
33.
Дион (apud Xiph., LXXIII, 7, 3) сообщает, что он жил со своим дедом по материнской линии, Т. Флавием Сульпицианом, которого Пертинакс назначил префектом Рима (SHA, Pert., XIII, 7).
5. (1) В то время как в жизни водворялось такое добронравие и благораспорядок, одни только телохранители, досадуя по поводу настоящего положения, тоскуя по грабежам и насилиям, происходившим при прежней тирании, и по возможности проводить время в распутстве и попойках, замыслили устранить Пертинакса, так как он был для них несносным и ненавистным, и поискать кого-нибудь, кто вернет им прежний неограниченный и разнузданный произвол. (2) И вот внезапно, когда никто этого не ожидал, но все пребывали в спокойствии, они, направляясь бегом из лагеря под влиянием гнева и безрассудного порыва, среди белого дня ворвались во дворец с поднятыми копьями и обнаженными мечами [34] . (3) Перепуганная необычностью и неожиданностью происходившего дворцовая прислуга, находясь в небольшом числе и без оружия против многочисленных вооруженных, не выдержала; все, покинув порученный им пост, бежали или через вход во двор или через другие входы [35] . Немногие из преданных [36] , сообщив Пертинаксу о нападении, советовали ему бежать и отдаться под защиту народа. (4) Он же, не послушавшись тех, кто давал ему полезный при данных обстоятельствах совет, считая это недостойным, неблагородным и не соответствую-{33}щим императорской власти и прежней его жизни и деяниям, не пожелал бежать или скрыться и, идя навстречу опасности, выступил, чтобы поговорить с ними, понадеявшись убедить их и на данный момент положить конец неразумному порыву [37] . (5) Выйдя из своего покоя, он, встретившись с ними, пытался расспросить их о причинах их порыва и пробовал убеждать их не поддаваться неистовству, сам при этом сохраняя сдержанный и почтенный вид и соблюдая императорское достоинство и отнюдь не являя собой вид оробевшего, струсившего или умоляющего человека.
34.
Волнения среди преторианцев начались несколько ранее, и к ним на переговоры был послан префект Рима Сульпициан (Dio. apud Xiph., LXXIII, 11,1). Нападение же на дворец совершил небольшой отряд, около 300 человек, действовавший, вероятно, по наущению префекта претория Лета (SHA, Pert.,XI, 1; 6—7).
35.
Источники полны свидетельств о плохих отношениях Пертинакса и дворцовых слуг: придворные так ненавидели императора, что ходили слухи о их ведущей роли в подстрекательстве преторианцев к бунту и убийству (SHA, Pert., XI, 5; XIV, 6); придворных вольноотпущенников Пертинакс сильно прижал, в частности, фактически конфисковал их имущество, чем, естественно, навлек на себя их ненависть (SHA, Pert., VIII, 1; XIII, 9; см. также Dio. apud Xiph., LXXIII, 6,2; 8,1; 4); кроме того, ходили упорные слухи, что слуги и вольноотпущенники, которым Коммод поручил «управление делами», опасались смещения, и поэтому готовились убить Пертинакса в бане (SHA, Pert., XII, 8). Своих же преданных слуг Пертинакс, поселившись во дворце, оставил в распоряжении своих детей (SHA, Pert., XI, 12).
36.
Среди них был его спальник Эклект, сыгравший немалую роль в провозглашении Пертинакса императором; защищая своего господина, он убил двоих воинов и сам погиб (SHA, Pert., XI, 11).
37.
Сначала Пертинакс выслал для переговоров с прибывшим отрядом префекта претория Лета, но он уклонился от этого и сбежал из дворца домой; {196} когда же преторианцы ворвались во внутренние покои, император вышел к ним сам (SHA, Pert., XI, 7, 8).