История любовницы короля

Эфф Юлия

Сир Арлайс откинулся на спинку стула и осмотрел убранство комнаты, добавил:

— Три месяца назад мой сын оформил это убежище на ваше имя. Я не возражаю. Ризам не нужно имущество на проклятом острове, где всё равно никто жить не будет. Им вы можете распоряжаться. Но остальное верните… О вашем ребёнке мы ещё поговорим, — герцог скривил губы, словно его начало тошнить, — я вас заранее предупреждаю. Мне ваш бастард не нужен, но моя супруга Катрин настаивает…

— Это не ребёнок Райана! — я оборвала речь чудовища, видя, как поднимается из кресла король и собирается устроить взбучку гостю. — Мой супруг Жак Ленуар погиб во время последних событий на Сурьянском руднике.

Герцог хмыкнул:

— Я вам не верю: иначе с

чего бы мой сын заботился о чужом щенке? Поклянитесь здоровьем своего дитяти, что это не плоть от плоти моего сына, герцога Риза.

Я подняла руку и повторила свои слова, не солгав на самом деле ни слова. Облачко магии подтвердило мою правоту. Сир Арлайс удивлённо поднял бровь, а затем удовлетворённо улыбнулся. Он бы ещё долго разглагольствовал, но я его оборвала, отодвинула от себя тарелку и взяла бумаги:

— Послушайте, господин герцог. Я готова подписать отказ от наследства при одном условии, — он насторожился, как каждый пройдоха подозревая в хитрости остальных, но я его удивила. — В прошлый раз вы наложили на меня печать молчания. Сегодня я хочу, чтобы вы поклялись. Хочу, чтобы с сегодняшнего дня ни вы, ни ваша жена или ваш младший сын, ни любой другой человек от вашего имени не могли приблизиться ко мне и моей семье ближе, чем на десять метров. Никогда!..

Сир Сеймон встрял:

— Ана, не стоит заключать плохо продуманных договоров!

Гость ухмылялся, и меня вдруг прошиб озноб. Было ли послано мне видение старым королём или снизошла иная благодать, я опомнилась. Картина с летящим бейларом из рук Хетуин на полигоне неожиданно ясно возникла в моей памяти. Десяти метров для ограждения меня и моего малыша от этой мрази явно было недостаточно.

— Не только не приближаться, но и не пытаться любыми способами нанести ущерб или подвергнуть опасности, — добавила я, чувствуя растущую в груди ярость. — Ни мне, ни моей семье в Лапеше, ни моим детям, ни моему мужу, если когда-нибудь я снова смогу выйти замуж. Я хочу, чтобы вас корёжило от одной мысли навредить нам… И вы, ваша жена и ваши люди не посмеют даже заговорить со мной и моими детьми, пока мы этого не позволим. Я хочу полной защиты до конца своей жизни и жизни моих детей и мужа!.. И чтобы вы и ваша жена никому не смогли рассказать об этой клятве! Наложите на себя печать молчания, как это сделали со мной однажды!

Меня подбросило, сидеть больше я не могла на месте, привстала, но обернулась на сира Сеймона, ожидая подсказки — всё ли я предусмотрела. Он одобрительно кивнул и улыбался тонко, одним углом рта. Герцог фыркнул:

— Больно вы мне нужны! Да я желал бы вовсе вас не знать! Я согласен!

К столу подошёл сир Сеймон и протянул руку:

— Я буду гарантом вашего договора. Это сильная клятва, для неё мне понадобится кровь вас обоих.

Хватило капли от каждого из нас, мечущих молнии глазами друг в друга. Я повторила условие сделки и обещание отдать Ризам всё, до последней монеты, что полагалась мне по наследству от Райана. Только этот домик, хранивший душу моего любимого и память о наших чувствах, оставляла себе. Сир Арлайс поклялся, как я и просила, отстать от меня и моей семьи, поклялся не причинять вреда. Король прошептал Слово свидетеля, и розовое мерцающее облако укутало сначала наши соединённые с герцогом руки, а потом и его самого.

Я подписала все бумаги, не читая их. А потом спросила, глядя в глаза успокоившемуся герцогу:

— Ответьте мне на один вопрос. У вас погиб сын, ваша надежда и опора в старости. Но вместо того чтобы поискать его тело, вы беспокоитесь только о деньгах. Как вы спите, сир Арлайс?

Герцог убирал бумаги в карман и с долей презрения ответил хмуро:

— Мёртвым деньги ни к чему. Моя сестра месяц назад родила двойню. Владычица благословила её наследниками, а детям, как известно, нужна не только забота. Тем более будущим принцу и принцессе. К тому же я в курсе смерти вашего супруга-лумера по

небезызвестной причине. В том взрыве погиб не только ваш кормилец, но и мой деверь. К великому несчастью нашей семьи. Поэтому могу вам ответить, не покривя душой: сплю я отлично, как полагается честному человеку. Райан слишком долго и упорно меня разочаровывал. Даже его уход таким необычным образом — плевок в семейные традиции. В семейной крипте его гроб будет пустым. А за нас троих отскорбит сирра Катрин, это у неё получится лучше… Прощайте. Выражу надежду больше не видеть вас.

Отвесив пренебрежительный лёгкий поклон неузнанному королю, сир Арлайс вышел.

— Мда… Двуличный лис. Совсем недавно изображал передо мной любящего отца, а сегодня так некрасиво получилось… — сир Сеймон закрыл за гостем дверь на замок и вернулся ко мне. Пододвинул тарелку, понял, что похлёбка остыла, провёл над ней рукой, согревая. — Кушай, девочка. Тебе нужны силы. Завтра мы вернёмся в Люмос, и там станет легче…

Я взяла ложку, попробовала впихнуть в себя немного сытного бульона, но поток мыслей остановить было невозможно. С трудом проглотила жижу через образовавшийся ком горя:

— Бедный Райан… Даже после смерти близкие не могут найти добрых слов для него… — подумала о том, что сирра Катрин не приехала посмотреть на место смерти сына, и разразилась слезами жалости к погибшему.

— Ну-ну, девочка, пойдём! — сир Сеймон встал, обошёл меня и приобнял сзади за плечи. Будь он посильней, уже усыпил бы меня и отнёс на кровать, но годы были не те.

Как же сложно было думать в этой ситуации о ребёнке, сжимавшемся от моей печали, и о людях, которые хотели мне только добра! Заставив себя успокоиться, я выпила немного отвара и пообещала взять себя в руки. Проглотила пять ложек похлёбки, больше не влезало. От этого героического действа отвлёк стук в дверь.

— Кто? — не торопясь открыть, спросил король, как обычный лумер, не доверяющий случайным путникам.

— Эдрихам, — раздался знакомый голос, и я соскочила, насколько мне это позволяло материнское бремя. Дверь открылась, через порог перешагнул сир Брис, и я бросилась к нему в раскрытые руки. Прижав меня к себе, он пробормотал виновато. — Прости, Ана, мы только сегодня узнали. Амели велела привезти тебя во что бы то ни стало.

Он, и правда, пах смолой, которой обрабатывают бока небольшого судёнышка, солёным морским воздухом и внутренним огненным жаром. Знакомый аромат маг-силы, когда-то успокаивавший меня, снова подействовал нужным образом. Сир Сеймон представился, предложил сиру Брису с дороги отдохнуть и засуетился у очага, подобно обычному лумеру, разогревая отвар и уставляя стол тарелками со снедью.

Мужчины выпили вина в память о Райане и завели неторопливую беседу. Сир Брис попросил рассказать подробности, но я их не могла больше слушать. Извинившись, попросила разрешения удалиться. В спальне голоса звучали приглушённо и умиротворяюще. Понемногу я успокаивалась, представляя себе, что рядом разговаривают Райан и сир Брис, как раньше. Обсуждают своё, рудокоповское…

Ощущение реальности представленной картинки было настолько ярким, что я, едва задремав, снова увидела его. В этот раз Райан выглядел прозрачнее (в каждом сне он понемногу исчезал), но продолжал улыбаться и утешать меня.

— Я не верю, что ты умер, — обратилась к нему по привычке, — я ведь чувствую тебя, словно ты рядом…

— Только не останавливай своё сердце, моя летучая рыбка, ты нужна сыну, — утешал Райан.

От этой фразы я резко проснулась. Сердце учащённо билось. Вспомнились рассказы о магах, которые добровольно уходили за умершими возлюбленными в подземелье Владычицы — одним желанием останавливали разбитое сердце. Ох, я ведь, кажется, думала об этом днём, там, у океана, который обожала до злополучного дня, а теперь ненавидела. Райан даже во сне меня пытался успокоить и остановить от необдуманного шага. Да, я должна была подумать о малыше.