История одного замужества
Шрифт:
– Как раз напротив, – с достоинством отозвалась Антонина Григорьевна, – мне было бы больше по душе, если бы все разворачивалось в Петербурге, подальше от нас, и Клавдия Петровна не прибегала бы к нам каждый час делиться тем, как прокурор возмутительно унижает преступников и как скверно работает их адвокат.
– О-о, она способна! – засмеялся Матвей Ильич. – Но ты забываешь, душа моя, что в любом случае меня вызовут в качестве свидетеля. Ужасно неприятно, что я тогда просто хотел развлечь гостей, а все обернулось так скверно…
– Матвей, прости, но тебе не в чем себя винить, – твердо проговорила
– А все-таки я предпочел бы никаким боком не быть причастным к тому, что случилось, – задумчиво заметил Ергольский. – Понимаешь, это все равно как бросить семя зла и увидеть, как оно проросло. Пусть даже я ничего такого не имел в виду, все равно…
«Чистюлька», – презрительно подумал Чаев. Разве Матвей не понимает, что от появления на сенсационном процессе его слава только увеличится? В конце концов, следователь уже вроде как пообещал, что фотографию, найденную у Пановой, предъявлять не будет, чтобы не дать адвокату подсудимых возможность выгородить их…
Грядущий процесс обсуждали не только у Ергольских, но и в усадьбе Башилова. Вокруг горящей лампы кружил, привлеченный светом, бледный мотылек, но Серж видел только печальные глаза Натали, устремленные куда-то вдаль. Окна были широко распахнуты и звали в ночь, обещая тайну, тишину и ручейки звезд. Сам Башилов тоже был в комнате – сидел в углу, делая вид, что читает газету. На самом деле он размышлял, правильно ли поступает, соглашаясь на брак дочери, когда она еще так молода. С другой стороны, все, у кого он наводил справки о Серже, не могли сказать о нем ничего дурного, да и Натали, похоже, была всерьез им увлечена…
– И подумать только, что если бы не я, ничего этого не случилось, – проговорила девушка со вздохом.
– Наталья Андреевна, о чем вы?
– Ведь это я увидела Бузякину в саду и описала ее следователю… Без меня он бы никогда ее не нашел.
Наташа зябко передернула плечами, хотя в комнате было совсем не холодно.
– Но Павел тоже запомнил, что в саду кто-то был, – сказал Серж, влюбленно глядя на нее. – Послушайте, мне кажется, этот Игнатов – человек честолюбивый… Он бы все равно стал искать – и нашел. А без ваших показаний, может быть, ему бы пришлось обвинить совсем не того человека, – не совсем логично прибавил он. – Лично я думаю, что нет ничего плохого в том, чтобы помочь правосудию… конечно, когда ты сам ни в чем не замешан…
– Да, наверное, вы правы, – рассеянно согласилась Натали, наматывая на палец бахрому скатерти. – Просто так странно… живешь, вокруг люди как люди… и тебе кажется, что ты хорошо их знаешь, а потом вдруг выясняется, что кто-то из них убил…
Тут Башилов почувствовал, что ему пора вмешаться.
– Дети, ну ей-богу, перестаньте забивать себе голову всякими глупостями, – проворчал он. – В конце концов, Панова эта была скверная актриса, и как только процесс завершится, о ней забудут быстрее, чем отцветет лотос на озере… В конце концов, у нас полно своих забот, и ни к чему отвлекаться на чужие. – Натали поглядела на отца с упреком, и он поспешил переменить тему: – Я, собственно, вот к чему вел: Ворт или Дусе?
– Папа, ты о чем?
– Свадебное платье у кого
– Папа! Значит, ты согласен?
– Дорогая моя, как я могу не согласиться, когда речь идет о твоем счастье? Я же не такой сухарь, как думают некоторые, – тут он некстати вспомнил баронессу Корф, ее безжалостные глаза и поморщился. – Я же понимаю, что счастье есть… только ищут его обычно не там, где надо…
И Натали заулыбалась, на ее щеках проступили ямочки… Серж глядел на нее и чувствовал, как от умиления тает сердце у него в груди. Ради этой девушки, ради ее улыбки он бы отдал все, что у него было, – и даже больше…
Тем временем в «Кувшинках» Анатолий Петрович Колбасин допил последнюю бутылку вина из тех, которые сумел выклянчить у Эльзы Карловны, не одобрявшей попоек гостей, и, оглашая воздух жалобами, рухнул на диван в одной из комнат. Сын безуспешно пытался его успокоить.
– Папа, ну не надо… Папа, не стоит… Папа, баронесса Корф может тебя услышать… и другие люди…
– Уйди! – взвыл режиссер, корчась на диване. – Всю жизнь… понимаешь… всю жизнь на нее положил, никого, кроме нее, у меня не было… Что она, не понимала этого? Понимала… И все равно променяла меня… на шалопая этого… подлеца… убийцу!
– Папа!
– Господи, ну почему он меня не убил вместе с ней? – стонал Колбасин, комкая на груди криво застегнутую рубашку. – Денег ему, видите ли, захотелось… А Дуняшу за что? Сволочи! Такая девушка была… хорошая… работящая… Боже мой, ну зачем она промолчала? Сказала бы сразу же, что это его рук дело… или его бабы… и все, понимаешь, все! Не отвертелись бы они…
– Папа, Иван Иванович – человек серьезный… Они и так у него не отвертятся…
– Вечно ей все было не так, – горько признался Колбасин, не слушая сына. – Она блистать хотела, понимаешь… во всем первой быть… А первой не получалось. Вечно соперницы какие-нибудь вперед пролезали… Потому как первое место всегда одно! Нельзя сидеть вдвоем на троне… Разве ж я ее не понимал? Понимал, и очень хорошо… Роли ей подбирал самые выигрышные… И что получается? Как она умерла, так о ней больше газет написали, чем о любой из наших постановок… Всю жизнь, понимаешь, всю жизнь стремилась к славе – и славу эту ей дала только смерть… Бульварный роман! Любовник с другой своей любовницей прихлопнули… Все кухарки в восторге: вот как оно, оказывается, в жизни бывает-то! И все чешут языки, обсуждают, перемывают косточки… не могу, нет, не могу…
– Папа, – промолвил Павел, стараясь говорить как можно тверже, хотя губы у него дрожали, – нам надо собрать все силы… Надо жить дальше… Она бы не хотела видеть нас такими…
– Да ей все равно, какие мы были, – отмахнулся Колбасин. – Никогда она нами довольна не была, ни мной, ни тобой… Зря я тогда не решился, понимаешь? Когда ее убитой нашли… с револьвером этим возле кресла… так сразу же надо было пойти в другую комнату, взять ружье и Ободовского этого пристрелить… Чтобы он жизнью со своей… – режиссер грязно выругался, – не наслаждался… А то он, хитрец, говорит, что ни при чем, а баба его – что оружие потеряла, и поди докажи, что они оба врут и сговорились покрывать друг друга…