История одной зечки и других з/к, з/к, а также некоторых вольняшек
Шрифт:
— Как? Одна, дома? В такой праздник? Давай к нам, у нас как раз дамочек не хватает.
Кое-как прошлись по вещам, в спешке пропели и ладно! Не до занятий, праздник!
— Ты только не подведи меня, обязательно приезжай! Мы на тебя рассчитываем, — сказала на прощанье Рита. Девочку она уже отправила к бабушке, то есть к своей матери. — Значит, к десяти ждем. Не опаздывай!
Надя была на седьмом небе от счастья, получив Ритино приглашение. И не потому, что Рита сказала, будет много гостей, значит, ее попросят петь, а это всегда радость, а потому, что в такую ночь никогда еще не оставалась одна и боялась одиночества. Она знала, что, как только наступит вечер, и ей совсем нечего будет делать, она дочитает и отложит в сторону «Остров пингвинов» —
30-го Степан Матвеевич поздравил всех с Новым годом и отпустил девушек пораньше с работы.
— Высыпайтесь, девчата, хорошенько, чтоб на Новый год быть вам красивыми, отдохнувшими, веселыми и чтоб танцевать до упаду, — и улыбнулся Аннушке.
Бригадницы прятали ехидные улыбочки и многозначительно перемигивались меж собой, но помалкивали. Знали, что Аннушкин «роман» двигает объекты, проценты и план, а стало быть, и заработки.
«Все же хоть «воробьиная свобода», а хорошо!» — решила Надя, спускаясь в метро по эскалатору. Навстречу ей спешили вверх веселые, празднично одетые люди. Женщины, и молодые и постарше, нарядные, «в парадной форме». Она тоже надела свое самое красивое алое платье, ресницы навела до бровей и губы накрасить не забыла. Одна обидная мыслишка свербела ей голову: «Почему не пришел поздравить с праздником Володя?» Но она тут же отогнала ее прочь. «Не тот случай, чтоб заострять внимание, там внучка Маша!»
Конфеты, что он принес в прошлый раз, были начаты, и в коробке их брать неудобно. Надя пересыпала в бумажный пакет: «Все не с пустыми руками».
Рита, нарядная, в черной бархатной юбке, в белой кружевной кофте, словно десять лет за плечи скинула. Юная, как девушка.
— Туфли пока не одевай, шлепанцы мои одень, пойдешь помогать стол накрывать, — тут же скомандовала она.
Приехал с концерта Ритин муж. Славный, остроумный весельчак, невысокого роста, с заметной плешью, искусно замаскированной темными волосами. Он протянул Наде руку:
— Яков Борисович, можете называть меня запросто — Яша! А вы Надя, восходящая звезда над нашей тусьменной планидой, так я угадал?
— Все верно! Только восхода пока не предвидится! — улыбнулась ему Надя.
— Маргоша! — восхищенно воскликнул он, выгружая на стол бутылки из портфеля. — Ты права, она и впрямь красотка и совсем моего роста. Я почти достаю ей до плеча!
Рядом с Надей хозяйка усадила немолодого мужчину с седыми, как серый каракуль, тугими завитками волос и неожиданно молодыми светлыми глазами. Общество подобралось на редкость интересное, говорили о музыке, о новых постановках в театрах, о том, что, когда уйдет со сцены Мария Бабанова, никто уже не сыграет так Диану в «Собаке на сене», а, когда покинет сцену Уланова, не будет больше такой Джульетты. Зато в опере наметилась новая «дива», красотка, с прекрасными вокальными данными, кажется, по фамилии Вишневская, и еще о многом, что интересовало Надю до крайности. После встречи Нового года гости сдвинули стол, оттащили в спальню стулья и собрали посуду. Начались танцы.
В тесноте особенно выкаблучиваться не приходилось. Пары толкались, как в автобусе, дамы рвали каблуками друг другу чулки, но вежливо, с улыбками извинялись, кавалеры наступали дамам на ноги, с виноватыми лицами прося пардону.
Надя
— Ты знаешь, кто с тобой сидел?
— Представления не имею!
— Дирижер Георгадзе Шота Илларионович! Неужели не слышала? — поразилась Рита. — Быть этого не может!
Но Надя нисколько не смутилась от своего невежества. Она давно поняла, что отстала от советской действительности на доброе десятилетие. И когда ей называли имена современных знаменитостей, которых она не знала, ей всегда хотелось спросить в свою очередь:
«А начальника Главного управления Воркутинскими лагерям» генерала Деревянко вы не знаете? Нет? Неужели? Ну, а командующего войсками МВД генерал-полковника Масленникова вы должны знать! Личность известная! Что, тоже не знаете? А имя начальника комбината «Воркутуголь» товарища Кухтикова вам незнакомо? И о Чепиге, начальнике режима Воркутлага, тоже не слышали? Его прелестная жена была примадонной Воркутинского музыкально-драматического театра и даже заслуженной артисткой Коми АССР. Правда, пела она под другой фамилией. «Вера Макаровна Пясковская» — значилась она в афишах, и такой ее запомнили зрители Воркуты, конца сороковых годов.
Майор Чепига был непопулярен в Воркуте, хотя, возможно, только среди определенного контингента. И об этом вы не слышали?» — И тут же сделать удивленное лицо, уличив знакомых в их дремучем невежестве. Устыдить и наслаждаться их смущением.
Однако Рита из лучших побуждений посоветовала:
— Знаешь, спой, пусть послушает, может и пригодится когда-нибудь. Все же известный дирижер. Пошли!
Гости обрадовано зашумели, хоть как-то развеять надвигающуюся скуку. Пока Надя раздумывала, что спеть, Рита уже проиграла вступление старинного русского романса: «Только раз бывает в жизни встреча», который они потихоньку от Елизаветы Алексеевны, пели иногда с Надей. В тесной, накуренной квартире голос звучал плохо, к тому же выпила какого-то мерзкого вина, зато последние слова Надя пропела с таким чувством, словно стояла на сцене в промозглой столовке ОЛПа, а во втором ряду сидел, широко открыв восторженные глаза, в то время еще простой, двадцатитрехлетний лейтенант, Тарасов.
К похвалам своему голосу Надя привыкла, но муж Риты, Яков Борисович, профессиональный музыкант столичного оркестра, чье мнение было ей особенно дорого, сказал:
— Я такого голоса в жизни не слышал, пожалуй, только у Обуховой, тезки твоей.
— Детка, для вас Сен-Санс написал Далилу, это ваше! — кинулся обнимать ее Шота Илларионович. — Кончайте учебу, пробуйтесь в театр, не теряйте драгоценную молодость!
— Что вы! Обязательно в консерваторию! Это высшее образование музыканта… — уверяла Ритина подруга, композитор Томочка Бромберг.
К четырем утра все осоловели и устали. Пора было расходиться, но транспорт еще не двинулся и нужно было еще подождать или искать такси. Машина была только у Шота Илларионовича.
— Вам в какую сторону? — осведомился он у Нади.
— Спасибо, мне далеко!
— А как далеко? Надеюсь, не в Лондон? — спросил он, делая ударенье на последнем слоге: «Лондон».
— Нет, чуть ближе! — улыбнулась ему Надя. — В Черемушки!
— Это где? Ах, да! Новый район! Одевайтесь, не бросать же девушку! — и обернулся к Ритиным гостям, словно делал великое одолжение. Надя поспешно вышла в кухню.
— Рита! Мне совсем не хочется с ним ехать!
— Поезжай, дурашка, чем через всю Москву тащиться с пересадками! Да ты не бойся, Шотик вполне порядочный человек!
Яша направился было к двери с полным помойным ведром, но остановился.
— Боишься, приставать будет? Бей в рыло, делай клоуна из старого мерина, мы не осудим!
Машина у Шота Илларионовича была маленькая и тесная, называлась «Москвич». Кроме того, никак не желала заводиться.
— Вода в бензобак попала или контакты окислились! — пряча усмешку в воротник, блеснула Надя своими познаниями, из опыта поездок по тундре с Вальком.