История православия
Шрифт:
Горицкий монастырь. Основан в начале XIV в. Переславль-Залесский.
После Новгорода Феофан Грек переехал для работы в Нижний Новгород, а затем в Москву, где мастер расписал церковь Рождества Богородицы, Архангельского и Благовещенского соборов Кремля. Умер Феофан Грек предположительно в 10-е годы XV в., оставив многих учеников, среди которых, несомненно, наиболее замечательным был преп. Андрей Рублев, во многом превзошедший своего учителя. Стиль и манера этих двух гениев являют собой полную противоположность: достаточно сказать, что Феофан предпочитал прямые линии и насыщенный, иногда даже мрачноватый колорит, а Рублев – закругленные линии и мягкий колорит с преобладанием светлых тонов. Вместе с тем Рублев взял очень много у своего учителя, и, как пишет Алпатов, «можно сказать, что Рублев не стал бы Рублевым, если бы он не встретился с Феофаном, который в глазах Рублева был тем светом, который помогал ему выразить свое понимание».
Андрей Рублев родился около 1360 г. Начало творчества художника-монаха связано с московским Андронниковым и Троице-Сергиевым монастырями. В «Сказании о святых иконописцах» говорится: «Преподобный Андрей, радонежский иконописец прозванием Рублев, писал многие святые иконы, весьма чудесные и украшенные. Прежде Андрей был послушником у преподобного Никона Радонежского, и тот повелел ему написать образ Пресвятой Троицы в похвалу отцу своему св. Сергию, чудотворцу». Андрей, вероятно, застал в живых преп. Сергия, чья личность не могла не запечатлеться в его душе. У Епифания Премудрого есть строки: «Андрей иконописец преизрядный и превосходящий всех в мудрости». Рублев часто работал с другими мастерами – с Прохором из Городца и Даниилом Черным, с последним он создал артель. Со старцем Прохором Рублев работал в 1405 г. над росписью Благовещенского собора в Москве. Фрески Рублева украшают также Успенский собор во Владимире и Андронников монастырь в Москве. О знаменитой «Троице», написанной в 1425 г., Е. Трубецкой сказал так: «Это – престольная икона Троицкого собора Троицко-Сергиевой лавры – образ живоначальной Троицы, написанный знаменитым Андреем Рублевым в «похвалу» преподобному Сергию, всего через семнадцать лет после его кончины, по приказанию ученика его – преподобного Никона. В иконе выражена основная мысль иноческого служения преподобного. Он молится, чтобы этот разделенный ненавистью мир преисполнился той любовью, которая царствует в предвечном совете живоначальной Троицы. А Андрей Рублев явил в красках эту молитву, выразившую и печаль, и надежды
В творчестве Рублева достигнут, насколько такое возможно, исихастский идеал – гармония ума и сердца, его иконы и фрески – «умное делание», которое пронизано тишиной молитвы и созерцания. Стоглавый собор призвал иконописцев следовать манере преподобного Андрея. Умер Рублев в Москве в 1430 г., а канонизирован был собором Русской православной Церкви в 1988 г.
Третий из троицы гениев русской средневековой иконописи, Дионисий, жил через столетие после Феофана Грека. Родился он примерно в 30-е годы XV в. В 1481 г. ростовский архиепископ Вассиан Рыло поручил Дионисию создать иконы для главного храма Кремля – Успенского собора. А в 1482 г. он пишет кремлевскую икону «Богоматерь Одигитрия» вместо сгоревшей незадолго до того древней иконы. В эти же годы появляются житийные иконы Дионисия, посвященные свв. митрополитам Петру и Алексию. В 1485 г. Дионисия приглашает в свой монастырь Иосиф Волоцкий. В его «Житии» Дионисий назван «лучшим и искуснейшим в русской земле живописцем». Дионисий с учениками расписали храм Успения Богородицы в Иосифо-Волоколамском монастыре. Последняя из известных монументальных работ Дионисия – иконы и фрески Ферапонтова монастыря. Над северной дверью Рождественского собора в Ферапонтовом монастыре есть надпись: «Эта роспись была выполнена при благоверном великом князе Иване Васильевиче всея Руси, а писал Дионисий – иконник со своими чадами». Знаменитая икона Дионисия «Распятие» была написана в 1500 г. для праздничного ряда иконостаса Троицкого собора Павлова Обнорского монастыря. В связи с этой иконой Алпатов цитирует средневековое немецкое стихотворение: «Его вершина обращена к небу./ Рукава во все концы земли./ Средний стан, на котором висит мертвое тело,/ Стоит на преходящей земле./ Верьте мне: в этом заключен/ Великий смысл». В иконе царит торжественная тишина и неподвижность. Удлиненные и несколько вычурные тела (особенно Иисуса) заставляют вспомнить картины современника Дионисия итальянца Боттичелли. И здесь, и там – привкус наступающего декаданса, т. е. упадничества, понятный у Дионисия, если вспомнить упоминавшуюся выше деградацию духовности в России XVI в. Умер Дионисий в первое десятилетие XVI в. После Дионисия русская иконопись уже не смогла достичь тех вершин, которые видны в творчестве Феофана, Рублева и Дионисия. Здесь невольно напрашивается рискованная аналогия с поразительным взлетом греческой трагедии ровно за два тысячелетия до описываемых времен: суровый и иногда трагичный Эсхил, гармоничный Софокл как вершина жанра и, наконец, психологичный с признаками декадентского излома Еврипид. Ничего подобного мировая литература после них уже не имела.
Православная Церковь юго-западных областей: от разделения Русской митрополии до Брестской унии и введения патриаршества
В XIV–XVI вв., когда на территории московской Руси укреплялась самодержавная власть и Православие было единой религией народа, а другие христианские конфессии считались подозрительными и даже враждебными, в юго-западных областях ситуация была в корне иной: здесь царили междоусобные войны, княжества время от времени переходили под власть соседних государств; Православие подвергалось постоянному давлению со стороны Рима, а с середины XVI в. начали появляться протестантские проповедники. Политические и церковные неурядицы в юго-западных областях начались еще до татарского нашествия и были связаны с массовым оттоком населения из приднепровских земель: часть ушла на северо-восток, а часть – в юго-западные области Киевской Руси и дальше – в Польшу, Венгрию, Румынию и Болгарию. К началу XIV в. относится процесс возвращения западных переселенцев в родные места, однако жизнь в других краях на протяжении нескольких поколений оставила глубокий след в их душах, изменив ментальность, как теперь принято говорить, и повлияв на характер религиозной веры. Последнее было связано с окружением как в католической Польше, а также с деятельностью Рима, настоятельно предлагавшего православным, не желавшим переходить в католическую веру, принять унию, т. е. подчиниться папе, сохранив православные обряды. Борьба с этими поползновениями римского престола составляет основную часть церковной истории юго-западных епархий в рассматриваемый период.
Похвала Богоматери с Акафистом в клеймах. Икона конца XIV в.
В конце XII – начале XIII вв. в Галиции и Волыни, окруженных иноплеменными и иноверными народами, княжил Роман Мстиславович Галицкий, человек властолюбивый, умный, о котором летописец писал: «Роман соединял в себе мудрость Соломонову, дерзость львиную, быстроту орлиную, ревность Мономахову». Он был тверд в православной вере, поэтому послу, который привез из Рима обещание папы сделать Романа великим королем с помощью меча Петрова, если примет унию, князь показав на свой меч, ответил: «Такой ли у папы? Доколе ношу его при бедре, но не нуждаюсь в чужом мече и кровью покупаю города по примеру дедов моих, возвеличивших землю Русскую». В начале XIII в. политику Романа по отношению к унии продолжал его сын Данила Галицкий. Через столетие, в 1320 г., земли белорусские, волынские и галицкие завоевал литовский князь Гедимин; вскоре он овладел Киевом и Переяславлем с прилегающими к ним областями. При разделении этих земель князем Галицким и волынским стал прямой потомок Данила Галицкого Юрий II Тройденович, крещенный как католик, но затем перешедший в православие. Юрий по восшествии на престол возобновил свои прежние связи с крестоносцами и их сановниками мазовецкими князьями; при нем в Галиции и Волыни стали возводиться католические церкви, учреждаться римо-католические традиции, приезжать делегации от папы. После смерти Юрия на княжеский престол был поставлен католик Болеслав Мазовецкий, потомок Данила Галицкого по женской линии. Тут местное население взбунтовалось, и Болеслав был отравлен. В ответ на этот переворот польский король Казимир овладел Львовом и галицкой землей, оправдывая перед западным миром и папой эту агрессию желанием «отомстить за смерть родственника, который погиб от рук схизматиков за свою католическую веру»; схизматиками после раскола Церкви в 1054 г. католики стали называть православных. Борцом против засилья поляков стал князь Данила Острожский, потомок Романа Галицкого; на свою сторону он призвал татар, и в результате кровопролитной войны за поляками осталась лишь небольшая часть Волыни, и эти земли навсегда остались в составе Польши. Литва продолжала оставаться преимущественно русской, пока князь литовский Ягайло не женился в 1386 г. на польской королеве Ядвиге. После женитьбы Ягайло принял католичество и начал насильно распространять свою новую веру в принадлежащих ему землях; католики при нем и его преемнике пользовались серьезным преимуществом – с них были сняты многие налоги, которые оставались обязательными для православных. В 1413 г. состоялось первое объединение Литвы с Польшей, но среди княжеской литовской верхушки оставались люди, стремящиеся к созданию русско-литовского государства с православной верой в качестве господствующей. Возглавил борьбу с Польшей князь Свидригайло, женатый на тверской княжне Иулиании; после почти полувековых войн полякам удалось свергнуть Свидригайло, ставшего за это время великим князем литовским, и поставить вместо него католика Сигизмунда, сразу же признавшего ленную зависимость Литвы от Польши. Вместе со Свидригайло, которому в конце концов остался один Луцк, с поляками боролся русский князь Федор Острожский, потомок Данилы. С воцарением в Польше Владислава Ягайло на завоеванных русских землях строились костелы, католики получали имения, отобранные у православных, возникали новые города, населенные преимущественно поляками и немцами; только эти города получили право на европейский характер самоуправления; в них проходило, опять же по примеру Западной Европы, разделение городских ремесленников на цехи в соответствии с их профессиями. Русские, перешедшие в католичество, становились полноценными поляками, православные оставались русскими. Так в те годы формировались нации: польская, белорусская, украинская. Межконфессиональная борьба в польско-литовском государстве практически прекратилась после того, как преемник Владислава Ягайло, Владислав II, в 1443 г. своей грамотой уравнял в правах православную Церковь и русское духовенство с римско-католическими. Тогда же формировались новые языки, украинский и белорусский, возникшие на основе старославянского с долей местных наречий и польского. В начале XV в. юго-западные православные епархии были недовольны митрополитом всея Руси Фотием, который не уделял им должного внимания; жалобы епископов патриарху Евфимию II помогали мало, хотя патриарх слал Фотию осуждающие письма. В 1415 г. в Новогрудке-Литовском был созван собор западнорусских епископов, который решил выбрать независимого от Москвы митрополита, не получив благословения патриарха. Им оказался склонный к унии болгарин Григорий Цамблак. На соборе было принято постановление, в котором для оправдания действий, не согласованных с патриархом и императором, говорилось: «Мы храним правила святых отцов, клянем ереси, чтим патриарха Константинопольского и других патриархов и имеем с ними одну веру, но отвергаем беззаконную в церковных делах власть, присвоенную царями греческими». Митрополит Фотий отправил на собор резкое послание, в котором всю вину за противоправные действия возложил на Григория Цамблака и избравших его епископов и призывал православный мир прекратить всякое общение с нарушителями древнего церковного порядка. Епископам Фотий напоминал, что они давали перед алтарем господним обещание принимать только того митрополита, который поставлен Константинополем. После смерти Цамблака в 1420 г. литовский князь Витовт согласился признать Фотия митрополитом всея Руси, т. е. юго-западные епархии вновь соединились с московскими, а митрополит сразу же отправился в возвращенные под его эгиду области, чтобы встретиться со своей паствой. После смерти митрополита Фотия юго-западные области вновь отделились от Москвы, и в 1433 г. туда был послан в качестве митрополита, с согласия патриарха, смоленский епископ Герасим. Флорентийская уния 1439 г. была принята литовским правительством, однако ни в Литве, ни в других епархиях православного мира следовать ее положениям не стали. В 1458 г. бывший константинопольский патриарх Григорий Мамма, который был низложен за то, что принял Флорентийскую унию, посвятил в западнорусские митрополиты Григория Болгарина. Его назначение утвердил папа Пий II, несмотря на протесты со стороны великого князя Василия II и московского митрополита Исидора. Литовское правительство и восемь литовских епископов признали назначение Григория; так юго-западная митрополия почти на два века отделилась от московской. Сам Григорий Болгарин в конце своей жизни полностью подчинился константинопольскому патриарху и умер православным в 1447 г.; его имя было занесено в православные диптихи. Так исчезла на время униатская Церковь в юго-западных епархиях России; если в Литве конца XV в. и были приверженцы унии, то было их немного; основная часть населения оставалась православной.
Историю юго-западной митрополии от разделения до введения в России патриаршества митрополит Макарий разделяет на четыре периода: 1. Борьба Православия с латинством и неудачные попытки введения унии (1458–1503 гг.); 2. Спокойное состояние Православия, лишь изредка нарушавшееся борьбой с латинством, без попыток ввести унию (1503–1555 гг.); 3. Борьба Православия с Протестантством и иезуитами и новые, усиленные попытки ввести унию (1555–1589 гг.); 4. Уния (1589–1596).
Первые десять лет деятельности Григория Болгарина в качестве митрополита юго-западных епархий были годами разгула унии в этих областях. Григорий отделился не только от московской митрополии, но и от константинопольского патриархата, подчинившись патриархам униатам, жившим в Риме и со времени Григория Маммы назначившимся папой. Называл себя Григорий не иначе как митрополитом Киевским и всея Руси, а обрадованный папа Пий II писал литовскому князю Казимиру послания, в которых называл его «наимилейшим во Христе сыном» и своей волей требовал отнять находящиеся в литовских землях православные епархии «у отщепенца и нашего противника злочестивого чернеца Ионы, митрополита московского». В письме папе в 1468 г. Казимир жалуется, что в Литве много схизматиков и число их растет. Чтобы защитить католиков и унию от этого процесса роста популярности Православия в стране Казимир основал в Вильно монастырь бернардинов с послушниками, приехавшими специально для этого из Кракова. В 1480 г. Казимир запретил строить в Литве православные церкви и чинить старые; в результате притеснений православного населения со стороны великокняжеской власти от Литвы отделились северские княжества и присоединились к Москве. Запрет на строительство церквей распространился лишь на королевские земли, а поскольку паны считались «патронами» своих владений, то православные хозяева на этот запретительный указ Казимира не обращали внимания. Так поступал, прежде всего, Константин Иванович Острожский, правнук упоминавшегося
Иосиф сразу же отправил папе Александру VI письмо, в котором говорил о своей поддержке Флорентийской унии и отдавал себя и свою Церковь под покровительство папы. Ответ папы был категоричным: «Если Иосиф действительно согласен принять определения Флорентийского собора, и признать другие Вселенские соборы и не разниться ни в чем от католической веры, удерживая только греческую обрядность, дозволенную Церковью на Вселенских соборах, если он обещает и будет содействовать, чтобы весь русский народ принял Флорентийский собор и отрекся от своих заблуждений, осужденных Вселенскими соборами, тогда мы утвердим его или сами, или через константинопольского патриарха Иоанна в достоинстве митрополита». Начавшаяся в 1500 г. война Литвы с Россией и последовавшая вскоре смерть Иосифа I Болгариновича сорвали замыслы; правда, давление на великую княжну Елену со стороны католиков продолжалось, несмотря на обещания Александра не принуждать жену в делах веры, данные им Ивану III. Война вскоре закончилась внушительной победой русских и взятием ряда литовских городов; был взят в плен великий гетман и русский князь Константин Иванович Острожский.
Рождество-Богородицкий монастырь.
1390 г. Солотча, Рязанская область.
После окончания войны в 1503 г. попытки ввести в Литве унию прекратились на полвека и преемником Иосифа на престоле митрополита стал духовник великой княжны Елены православный монах Иона II. В это время Александр Казимирович стал королем польским и великим князем литовским одновременно. После его смерти в 1506 г. тот же титул стал носить сменивший его на престоле Сигизмунд I, который продолжил мирную по отношению к Православию политику брата. Сигизмунд не только строго соблюдал привилегии Елены в делах религиозной веры, но и расширял ее владения, пожаловав ей замок бежавшего в Москву князя Вельского. Елена же, в свою очередь, как могла, содействовала миру королевства с Москвой. Княгиня-королева скончалась в 1513 г. и была похоронена в Виленском Пречистенском соборе. В этот период, относительно спокойный для Православия в юго-западных областях, развернулась деятельность замечательного защитника Православия и выдающегося культуртрегера Константина Константиновича Острожского, сына умершего в 1530 г. Константина Ивановича. Князья Острожские были прямыми потомками Владимира Святого и старались сохранить введенную им на Руси православную веру во всей ее чистоте. При этом К. К. был крайне веротерпим: иезуитов, приехавших для укрепления Католичества в королевстве, он пустил в свои владения; сочинения одного из них, Мотовина, он отправил своему брату князю Курбскому, на что тот реагировал болезненно: «О, государь мой превозлюбленный, – отвечал ему Курбский, – зачем ты прислал ко мне книгу, написанную неприятелем Христа, помощником антихриста и верным его слугой? С кем ты дружишься, с кем сообщаешься, кого на помощь призываешь? Прими от меня, слуги твоего верного, совет с кротостью: перестань дружиться с этими супостатами, лукавыми и лживыми, будь подобен праотцам твоим по ревности благочестия». Эта переписка относится к третьему периоду по классификации Макария. В конце этого периода К. К. поддался влиянию протестантов, появившихся в Литве во второй половине XVI в. В одном из писем своему внуку, Радзивиллу, он советовал ему не ходить в костел, а посещать собрания кальвинистов, называя их последователями истинного закона Христова. Острожскому импонировало уважительное отношение протестантов к печатному слову и к народному образованию, в Литве они строили типографии и общеобразовательные школы. Сам К. К. всегда был верен Православию и для его укрепления активно занимался просветительской деятельностью: «Наши единоверцы, – писал он, – не в состоянии постоять за Божью Церковь: нет учителей, нет проповедников Божьего Слова, поэтому часто отступничество. Хочется повторить за пророком: «Кто даст воду главе моей и источник слез очам моим!» Острожского можно назвать главным подвижником умственно-религиозного возрождения в польской Руси. Зародыши этого благотворного движения появились здесь еще в начале XVI в. Полочанин Скорина в те годы перевел на русский язык Библию и напечатал ее в пражской типографии, поскольку на Руси типографий еще не было. Во второй половине века литовский гетман Григорий Александрович Хоткевич построил в своем имении Заблудове типографию, где москвичи Иван Федоров и Петр Мстиславец напечатали в 1569 г. толковое Евангелие с комментариями Максима Грека. Наследники Григория Хоткевича после его смерти разорили типографию, а Иван Федоров перешел сперва во Львов, а затем в Острог, где была основана типография, положившая основу книгопечатному делу в России. В 1580 г. при поддержке К. К. здесь была напечатана Библия с предисловием Острожского, в котором он оправдывал свое пристрастие к печатанию книг Св. Писания и не только их. Эта первая печатная Библия начинает эпоху в истории русского религиозного образования. В острожской типографим были отпечатаны книги Василия Великого, Иоанна Златоуста и другая литература духовного содержания. К. К. основал в своих владениях несколько школ. Ректором острожской школы, родоначальницы русских высших учебных заведений, был ученый грек Кирилл Лука, впоследствии ставший константинопольским патриархом. Кроме Острога русская типография была учреждена на территории Дерманского монастыря. Свои типографии и школы, вслед за К. К., стали основывать православные братства, число которых к концу XVI в. заметно возросло; братства организовывали приюты для бедных и сирот, а также больницы. В школах дети получали довольно широкое, по тем временам, образование – кроме Св. Писания в них обучали грамматике и другим светским дисциплинам. В 80-е годы деятельность Рима по введению унии в юго-западные православные епархии значительно активизируется, подбираются подходящие для этого кадры. Наиболее яркой фигурой в этой кампании стал Адам Потей, истинный вдохновитель приближавшейся Брестской унии, сыгравшей роковую роль в отношениях между польско-литовским королевством и Россией.
Родился Потей в 1541 г. в православной семье. Образование Адам получил сперва в кальвинистской коллегии князей Радзивиллов, а затем – в Краковской Академии. Получил звание сенатора и женился на родственнице князей Острожских. В 1574 г. вернулся в Православие, но в 1588 г. принял секретное предложение от папы, касающееся внедрения унии в православные епархии. Своими широкими познаниями Адам покорил К. К., который к тому времени стал твердым защитником Православия, решительно порвав со своими давнишними друзьями из протестантов и иезуитов. Острожский рекомендовал Потея королю как подходящего кандидата на епископскую кафедру Владимира-Волынского; с именем Игнатия Потей принимает эту кафедру в 1593 г. Начало тайных действий Рима совпало с приездом в 1588 г. в юго-западные епархии константинопольского патриарха Иеремии. Патриарх навел порядок среди православных иерархов, возвысил роль братств, сместил киевского митрополита Онисифора Девочку и поставил на его место минского архимандрита Михаила Рогозу, известного своими симпатиями к Католичеству. Наблюдать за его деятельностью патриарх поставил луцкого епископа Кирилла Терлецкого, которому предоставил право церковного суда. Ряд иерархов были недовольны делами патриарха, чем не преминули воспользоваться иезуиты и протестанты, указывая православным на своевольные действия константинопольского предстоятеля. В 1595 г. львовский епископ Гедеон Балабан созвал в своей епархии собор, на котором обсуждался вопрос о принятии унии; основанием для этого, кроме всего прочего, послужило преследование православных со стороны правительства, усилившееся после визита патриарха. Терлецкий и Потей уговорили подписать решение собора митрополита Михаила. В конце 1595 г. Терлейкий и Потей отправились в Рим, где изъявили полную покорность папе Клименту VIII и согласились принять все католические догмы, оставив Православию лишь внешнюю обрядность, т. е. поддержав унию в ее предельном варианте.
Иоанн Златоуст и Василий Великий. Царские врата. XIV в.
В 1596 г. в Бресте был созван собор для окончательного решения проблемы унии. В соборе участвовали экзархи от константинопольского и александрийского патриархов, много епископов и высокопоставленных мирян. Участники сразу разделились на два враждебных лагеря, православный и униатский; численный перевес оказался на стороне православных, но униатов это не смутило. Заседали униаты в городском соборе, а для заседаний православной «секции» были закрыты все церкви, так что они вынуждены были собираться в частных домах. Приглашенные на заседания православных митрополит Михаил и четыре униатских епископа проигнорировали приглашение, после чего православный собор лишил их сана и предал проклятию. Униаты ответили тем же, и с этого времени между ними началась непримиримая борьба. Сразу после собора были обнародованы две резолюции, подписанные всеми православными его участниками. В первой говорилось: «Мы даем обет веры, совести и чести за себя и своих потомков – не слушать осужденных соборным приговором митрополита и владык, не повиноваться им, не допускать их власти над нами. Напротив, сколько возможно противиться их распоряжениям и стоять твердо в нашей святой вере и при истинных пастырях нашей святой Церкви, особенно при наших патриархах. Объявляем об этом торжественно, прежде всего перед Господом Богом, потом и всему свету и, в особенности, всем обитателям Короны, областей великого княжества Литовского, к Короне принадлежащих». Вот выдержка из второй резолюции: «Мы, сенаторы, сановники, чиновники и рыцарство, а также духовные лица греческой веры, сыны восточной Церкви, узнали от вельможных панов, посланных на собор Его Королевской милостью, что они с митрополитом и несколькими владыками, отступили от греческой Церкви, составили и обнародовали без нашего ведома и против нашей воли и всякой справедливости унию между Церквами восточной и западной. Мы протестуем против всех этих лиц и их неправедного деяния и обещаем не только не подчиняться, но с Божьей помощью всеми силами сопротивляться им». Конечно, православные не надеялись на поддержку этих обращений королем и, как и ожидалось, послы к королю от православной части собора получили отказ. Король своим указом от 15 октября 1596 г. утвердил решение униатского собора, поддержав отлучение православных иерархов, т. е. православные епископы должны были оставить свои кафедры, а на их места король назначил униатов. С этого начался мученический период в истории православной Церкви Польско-Литовского государства. Более полувека длились гражданские религиозные войны, в которых активную роль на стороне Православия играло казачество. Все это привело в середине XVII в. к присоединению Украины к России, о чем речь пойдет в следующей главе.