История православия

Кукушкин Леонид

Первое «состояние мира» длилось от Адама до Христа, второе, по предсказаниям Иоахима, – до 1260 г., но эту конкретную дату его последователи постоянно отодвигали. Основой такого предсказания послужили слова Апокалипсиса о тысячелетнем управлении Христа перед концом света. В третьем периоде Церковь Петра перейдет в Церковь Иоанна, объединив католиков с православными, а также с иудеями. Этот эсхатологический сценарий использует теорию прогресса, поскольку уровень религиозного сознания человечества неуклонно растет по мере перехода в следующее состояние. Последнее состояние, по сути, есть рай Божий на земле, седьмой день истории, «день субботнего покоя». В этом учение Иоахима представляет собой разновидность хилиазма и послужило предтечей разного рода утопий. Отголоски популизма Иоахима чувствуются в некоторых работах по религиозной философии истории, написанных уже в наше время, в России его идеи были восприняты такими свободными религиозными мыслителями, как Вл. Соловьев, Мережковский, Бердяев. Что касается официальной Церкви, то ее отношение к трудам Иоахима Флорского было настороженным и даже враждебным с момента их появления. Его взгляды были частично осуждены на IV Латеранском соборе 1215 г., а утверждение о трех этапах истории в конце XIII века предано вместе с автором анафеме. Православная Церковь полностью отвергает учение Иоахима как еретическое.

Несколько слов о жизни Иоахима Флорского: она была небогата внешними событиями. Он родился в Калабрии в 1130 г. в семье местного нотариуса. При посещении Св. Земли Иоахим испытал на горе Фавор яркий религиозный опыт, после чего по возвращении в Италию постригся в монахи, вступил в орден цистерцианцев, вскоре став аббатом монастыря в Калабрии. В 1189 г. Иоахим вместе с несколькими сподвижниками основал монастырь Сан-Джованни-ин-Фьоре, где и умер в 1202 г.

Выдающаяся роль в истории Церкви рассматриваемого периода, а может быть и во всем послеапостольском христианстве, принадлежит св. Франциску Ассизскому, апостолу нищеты и основателю монашеского ордена. С именем Франциска

связана новая струя в Западном монашестве, изменившая его стиль. Своей жизнью он продемонстрировал христианскому миру, что Спасителю надлежит подражать действенно, буквально следуя Его поступкам и словам, а не считать Его учение недосягаемым идеалом и в этом сознании самодовольно успокоиться. Подражать Христу обязан каждый верующий, особенно монах. Самому Франциску удалось пройти этот тяжкий путь настолько далеко, что, согласно преданию, в конце жизни на его теле появились знаки крестной смерти Иисуса, следы от гвоздей, так называемые стигматы. Франциск не оставил после себя письменного изложения своего учения, разве что краткий устав общины. Его учением была его жизнь, и в этом он тоже «подражал Христу». Из сказанного можно сделать вывод: хотя Франциск жил на Западе и его орден официально относится к католической Церкви, личность самого святого, несомненно, принадлежит всему христианству, той единой небесной Церкви, которая светит всем верующим вне зависимости от конфессий, которые их, к сожалению, разделяют.

Жизнь Франциска изложена в ряде книг, написанных уже после смерти святого и основанных преимущественно на легендах, часто полуфантастических. Личность св. Франциска глубоко запечатлилась в сознании простого народа; результатом народного творчества стали прекрасные «Цветочки Святого Франциска Ассизского», Fioretti, составление которых относят к первой половине XIV века. Несколько ранее житие Франциска, принятое Церковью в качестве официального, было написано св. Бонавентурой, богословом-мистиком и генеральным министром ордена францисканцев.

Родился Франциск в 1182 г. в Ассизи в зажиточной семье торговца тканями Пьетроди Бернардоне. Завершив школьное образование, Франциск стал помогать отцу в его деле и вести разгульную жизнь. Однако чувство сострадания к бедным, больным и обездоленным было в нем, по-видимому, всегда. Однажды, возвращаясь с богатой пирушки, он остановился как вкопанный, не в силах сдвинуться с места. На вопрос товарищей, вызвано ли это оцепенение желанием жениться, Франциск ответил: «Вы правы, я решил взять невесту, более красивую и богатую, чем вам когда-либо приходилось видеть». Этой невестой, по словам самого Франциска, была Нищета. Есть замечательная фреска кисти Джотто или его учеников в базилике Сан-Франческо в Ассизи, древнейшем церковном сооружении, посвященном памяти святого, где аллегорически изображено обручение Франциска с Нищетой; их руки соединяет Христос. Окончательный разрыв с семьей и со светской жизнью произошел в 1207 г., когда Франциск отдал вырученные от продажи товаров деньги священнику для починки заброшенной церкви. Отец подал на сына в суд, но Франциск заявил, что стал слугой Господа и гражданским лицам неподсуден. Приведенный отцом к епископу, он снял с себя всю одежду, отдал ее Пьетро и сказал: «До сих пор я называл тебя своим отцом на земле. Однако впредь я могу, не погрешив против правды, говорить: «Отче наш, сущий на небесах!» Отремонтировав часовню Св. Девы на горе вблизи Ассизи, Франциск стал жить в построенном им рядом шалаше. Питался он подаянием, стараясь отработать его своим трудом. Однажды во время службы в своей часовне Франциск услышал евангельские слова Христа, посылавшего учеников проповедовать о приближении Царства Небесного: «Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха» (Мф 10:9,10). Святой воскликнул: «Вот чего я хочу», снял обувь, бросил посох и опоясался веревкой: в этот момент из нищего странника и отшельника он стал проповедником, хотя продолжал много молиться, и все последующие годы ему удавалось эти разные подвиги гармонично совмещать. Число учеников Франциска в результате его проповедей быстро росло, и он решил ехать в Рим, чтобы утвердить устав братства. Сперва папа Иннокентий III отнесся к братьям с пренебрежением, но затем, согласно легенде, увидел вещий сон и утвердил новую нищенствующую общину. Франциск и его спутники дали клятву послушания папе и получили тонзуру (выбритая макушка в знак причисления к католическому клиру). Надо сказать, что утверждение Римом францисканского братства, скорее всего, не было связано со снами папы. Западная церковь переживала смутные годы: простые монахи были бедны, но иерархи неслыханно богатели, соревнуясь в этом со светскими князьями. Это вызывало недовольство верующих, многие из которых, отчаявшись дождаться перемен к лучшему, отпали от церкви в различные ереси. В это время францисканцы решили начать миссионерскую деятельность в разных странах. Во главе каждой миссии стоял один из братьев, называвшийся министром, т. е. меньшим братом, ведь по Евангелию руководитель должен стать слугой подчиненных, самым малым из них. По этой же причине своих последователей Франциск именовал миноритами. В первое время некоторые миссии оказались неудачными, а в Северной Африке, где господствовал ислам, среди францисканцев появились первые мученики за веру. В 1219 г. на сборы членов общины к шалашу св. Франциска пришло более 5000 человек.

Однажды к Франциску пришла дочь местного помещика 18-летняя Клара Шиффи и привела свою младшую сестру; девочки решили принять постриг от Франциска вопреки воле родителей. Сперва Франциск поместил их в находящийся поблизости монастырь бенедиктинок, а затем отдал в их распоряжение церковь Св. Домиана, где вскоре возникла община бедных сестер, ставшая ядром нового ордена с уставом францисканцев. Под влиянием св. Франциска жизнь в бедности стали исповедовать многие миряне, иногда объединяясь в своеобразные коммуны. «Я хочу, чтобы все братья работали, не покладая рук, – говорил Франциск, – а заработок отдавали в общину-коммуну». Вот как об этом написал в своей книге о св. Франциске Мережковский: «Смешивать два «коммунизма» – наш и XIII в., – все равно, что смешивать невинную девицу с блудницей, детскую улыбку св. Франциска с дряхлой усмешкой Ленина, утреннюю звезду – с тускло-светящейся гнилушкой. Но не случайно, конечно, основное понятие в этих двух «коммунизмах» выражается одним и тем же словом «коммуна», «община», очень древним, идущим от первой апостольской общины, а, возможно, и от ее божественного Основателя». Но даже для того времени правила Франциска казались излишне жесткими, и во время его миссионерских и проповеднических путешествий руководство общины пыталось их смягчить. Братья обзавелись собственными домами и хозяйствами. Вернувшийся Франциск потребовал отменить новшества, несовместимые с духом нищенствующего братства, но вернуть все в прежнее состояние уже не смог. Странствующее братство францисканцев неуклонно превращалось в централизованный и оседлый монашеский орден. Все это, конечно, очень огорчало святого; последние его годы к тому же сопровождались мучительными телесными недугами, усиленные отказом Франциска прекращать долгие посты и аскетические упражнения. Однако бодрость духа его не покидала никогда, смертный грех уныния был ему чужд, как никому другому. Более того, чем тяжелее были страдания, нравственные и телесные, тем радостней он их воспринимал, считая земные испытания крестом Господним, достойное несение которого соединяет верующего с Христом. Почти все жития Франциска приводят замечательный рассказ из «Цветочков» о совершенной радости; вот вкратце его содержание: однажды зимой, страдая от стужи и голода, Франциск и брат Лев шли в один из отдаленных монастырей, рассуждая об истинной радости верующего христианина. «Брат Лев, – сказал святой, – дай Бог, чтобы наши братья подавали пример святости и доброго назидания, пусть они исцеляют расслабленных, изгоняют бесов, возвращают слух глухим, силу ходить – хромым, дар речи – немым, но не в этом совершенная радость, и даже не в том, чтобы обращать неверных, познать науки и языки, пророчествовать». – «В чем же?» – спросил изумленный Лев. Франциск ответил так: «Когда мы придем и постучимся в ворота обители, выйдет рассерженный привратник и спросит: «Кто вы такие?», а мы в ответ: «Мы двое из ваших братьев». «Никакие вы мне не братья, – скажет привратник, – вы двое ничтожных бродяг, шляетесь по свету и морочите людей, убирайтесь прочь!» – затем он швырнет нас на снег и обобьет о нас суковатую палку. Если мы перенесем это с терпением и радостью, помышляя о муках Христа, каковые и мы должны переносить ради Него, – о, брат Лев, запомни, что в этом есть совершенная радость. Ведь из других даров и дел мы ни одним не можем похвалиться, ибо они не наши, а Божии, о чем сказали еще пророки и повторил апостол: «Хвалясь, хвались Господом!» Но крестом мук и скорбей, если они наши, мы можем похваляться: «А я не желаю хвалиться, разве только делом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, а я для мира» (Гал 6:14). И еще: «Не пренебрегай наказания Господня и не унывай, когда Он обличает Тебя. Ибо Господь, кого любит, того наказывает. Если вы терпите наказания, то Бог поступает с вами, как с сынами» (Евр 12:5–7). В составленных в 1221 г. Франциском правилах для членов общины седьмое правило гласит: «Да остерегаются братья показываться печальными, внутри себя смутными и немощными, но да покажут себя веселящимися о Господе, ликующими и приветливыми». Такая «радость во Христе» ярко окрашивает всю деятельность Франциска, поэтому очень трудно определить характер этой деятельности, т. к. святой постоянно нарушал привычные представления о монашеском аскетизме, выходя далеко за рамки соответствующих четких понятий и формулировок.

Иоанн Предтеча. Фреска церкви Богородицы.

Студеница

Поступки Франциска были пронизаны нежной любовью ко всем творениям Божиим, от человека до червяка, от небесных светил до

обычного камня, в то время как отношение аскетов к природе, источнику соблазнов, обычно пренебрежительное, а иногда враждебное. Он разговаривал с животными, называя их братьями, с птицами распевал гимны Господу, зимой подкармливал медом пчел, усмирял огромного и свирепого волка-людоеда. Повсюду видел он следы Создателя мира, и это рождало в нем поэта, создавшего удивительный гимн Солнцу и всей природе: «Высокий, добрый, всемогущий Боже,/ Тебе хвала, и слава, и все благословение:/ Благословенны, Господи, с Тобой твои созданья,/ Особенно и прежде всех брат Солнце,/ Что греет и веселит нас Тебе во славу./ Прекрасный, лучезарный, в светлом нимбе —/ Тебя он, Высочайший, отраженье./ Твои, о Господи, сестра Луна и сестры Звезды —/ Ты создал в небе их, пресветлых, драгоценных./ Благословен будь и за брата Ветра,/ за Дождь, и Ясный день, и всякую погоду,/ Какой даруешь Твоим тварям пропитанье./ Благословен будь за сестрицу нашу Воду,/ Что так щедра, смиренна, драгоценна и невинна./ За брата нашего Огня благословен будь, Боже,/ Которым освещаешь ночь беззвездну,/ А он прекрасный, радостный и сильный./ Благословен будь, Господи, за матерь нашу, Землю,/ Что кормит и растит нас./ Дает плоды, и пестрые цветы, и травы». Так Франциск выполнял завет Христа, сказавшего ученикам: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк 16:15), т. е. всему сотворенному Богом миру. Эта «проповедь всей твари», призванная ее спасти, есть важнейшее дело богочеловеческого процесса, который, по учению восточных Отцов и Учителей Церкви, определяет ход мировой истории. Согласно этому учению, блестяще изложенному молодым Вл. Соловьевым в его «Чтениях о богочеловечестве», Церковь как тело Христово должна расти и развиваться так, «чтобы в конце веков обнять все человечество и всю природу в одном вселенском богочеловеческом организме». Евг. Трубецкой в «Миросозерцании Вл. Соловьева» уточняет: «Богочеловечество служит предметом надежды для всей твари, ибо не только человек, но и все живущее стенает и мучится доныне под властью греха и смерти». Основа и движущая сила богочеловеческого процесса – любовь. «И море, и Гомер – все движется любовью», как сказал один поэт вслед другому, величайшейму, заключившему свою «Божественную комедию» словами: «Любовь, что движет Солнце и светила». В «Чтениях» Соловьева приведено стихотворение А. Толстого, имеющее прямое отношение к настоящему рассуждению: «И вещим сердцем понял я,/ Что все, рожденное от Слова,/ Лучи любви кругом ли я,/ К Нему вернуться жаждет снова,/ И жизни каждая струя,/ Любви покорная Закону,/ Стремится силой бытия/ Неудержимо к Божью лону,/ И всюду звон, и всюду свет,/ И всем мирам одно начало,/ И ничего в природе нет,/ Что бы любовью не дышало». Сказанное ни в коей мере не означает, что св. Франциск был тем, кого в наше время называют оптимистом; безудержный оптимист – человек, как правило, ограниченный. Франциск глубоко сознавал трагизм нашего мира и бездну, на краю которой все мы находимся; он обладал удивительной способностью сочувствовать горю каждого, кто к нему обращался, и плакал вместе с плачущими. Он не понаслышке знал о том, что зло существует реально, а не есть только недостаток добра. Он не понаслышке знал о том, «что весь мир лежит во зле» (1 Ин 5:19), но боролся со злом своим радостным отношением к Божьему миру, и верным его помощником в этой борьбе было добро. Даже саму смерть, предельное зло, он смог победить словами любви – после приговора врага он радостно пригласил костлявую гостью: «Добро пожаловать, сестра моя Смерть!» – и сочинил заключительные стихи для своего «Гимна Солнцу и природе»: «Благословен будь, Боже,/ Ради сестры нашей телесной – смерти,/ От коей убежать никто не в силах./ Несчастен, кто уйдет, отягощен грехами./ Блажен, кто до конца жил по Твоим заветам,/ Тому благая смерть зла причинить не может./ Хвалите, славьте Бога моего, благодарите/ И со смирением Ему служите!» Будучи при смерти, святой продиктовал завещание своим братьям по ордену: «Благословляю всех братьев моих, которые есть и будут в ордене до конца времен, и завещаю, чтобы, всегда помня обо мне, о моем благословении, они любили друг друга, как я любил их и люблю, чтобы всегда любили и почитали госпожу нашу святую бедность и чтобы всегда были верными подданными прелатов и служителей святой матери Церкви». Скончался Франциск в 1226 г; его популярность была так велика, что уже через два года он был канонизирован папою Григорием IX, а на «райском холме» вблизи Ассизи началось строительство готического храма в честь нового святого. Данте в «Божественной комедии» говорит о Франциске с восхищением, ему посвящена почти вся одиннадцатая песнь «Рая»; вот отрывок из нее: «Он юношей вступил в войну с отцом/ За женщину, не призванную к счастью:/ Ее, как смерть, впускать не любят в дом;/ И, перед должною духовной властью/ Et coram patre [и пред отцом] с нею обручась,/ Любил ее, что день, то с большей страстью./ Она Супруга первого лишась,/ Тысячелетие с лишним в доме темном,/ Вплоть до него любви не дождалась… / И так была отважна и верна, что где Мария ждать внизу осталась,/ К Христу на крест взошла рыдать одна./ Но, чтоб не скрытной речь моя казалась,/ Знай, что Франциском этот был жених/ И Нищетой невеста называлась».

Современником святого Франциска был св. Доминик, основавший нищенствующий орден доминиканцев. Доминик, по происхождению испанец, родился в 1170 г. в Кастилии в знатной семье. Он получил философское и богословское образование и уже с юношеских лет решил посвятить себя служению Богу. В 1194 г. он стал католиком, а затем приором августинской конагрегации и в этом качестве деятельно участвовал в борьбе с ересью альбигойцев. Вместе со своими учеником епископом Диего, ставшим цистерцианским монахом, и с тремя цистерцианскими аббатами Доминик в течение нескольких лет вел нищую и бродячую жизнь, проповедуя против еретиков и устраивая диспуты. В своем монастыре он ввел строгие правила, требующие от монахов соблюдения традиционной аскезы и выполнения хозяйственных работ, а также участия в миссионерской деятельности и необходимого владения для этого богословским и философским минимумом.

В 1215 г. Доминик возглавил общежитие братьев в Тулузе и решил основать свой орден, но этому помешали постановления знаменитого четвертого Латеранского собора 1215 г., запретившего на время создание новых орденов. По совету папы Иннокентия III Доминик выбрал для новой организации, уже признанной Церковью, устав августинцев, и в 1216 г. орден доминиканцев был утвержден Римом. Первый собор своей общины Доминик созвал в 1220 г. в Болонье. Основными своими целями орден выбрал религиозное образование братьев, их проповедническую деятельность и, главное, беспощадную борьбу с ересями. Основанный за несколько лет до собора нищенствующий орден св. Франциска пользовался огромной популярностью у верующих, не без влияния этого обстоятельства доминиканцы решили отказаться от всякого имущества и доходов, т. е. тоже стать нищенствующим орденом. Орден доминиканцев был объявлен нищенствующим; однако задачи, стоящие перед его членами, существенно ограничивали это нищенство. Так, был запрещен физический труд, мешающий учебной, научной и миссионерской деятельности братьев. Также Доминик не отказался от владения монастырями и землями, запрещая лишь роскошь и четко отличая бедность монаха от бедности общины в целом. Если св. Франциск пытался противиться построению организационной структуры своего ордена наподобие мирских учреждений, то Доминик, человек образованный и практичный, сам такую структуру создал, поэтому после его смерти в 1221 г. орден продолжал развиваться в направлении заданном его основателем. В 1234 г. папа Григорий IX причислил Доминика к лику святых. Приемники Доминика были людьми энергичными и трезвыми; их усилиями орден рос и процветал. Доминиканцы уже во второй трети XIII. в. занимают кафедры в ведущих университетах Европы. Членами ордена доминиканцев становились знаменитые философы и богословы этого времени – Альберт Великий и Фома Аквинский. Уже в XIII в. миссии ордена успешно проповедуют среди татар, в Персии и доходят до Китая. Они создают своеобразную армию для защиты ордена, быстрое расширение которого задевало интересы существовавших ранее орденов. Доминиканцы активно участвуют в делах инквизиции, занимают высшие, вплоть до папы, посты в церковной иерархии. К сожалению, такое ревностное служение делам мирским и папству привело к нравственному упадку в рядах монахов ордена и пагубно сказалось на его авторитете у верующих. К концу XIII в. существовало три доминиканских ордена: нищенствующих монахов, призванных проповедовать Евангелие «словом и примером», члены женской ветви ордена, так называемый второй орден, занимались, в частности, религиозным воспитанием девушек; третий орден, состоящий из доминиканцев-мирян, получил свой собственный устав. Жившая во второй половине XIV в. св. Екатерина Сиенская реформировала второй орден и дала толчок к его разнообразной общественной деятельности.

На предыдущих страницах было рассказано о великих реформаторах католической Церкви XII–XIII вв., деятельность которых определила основные пути ее развития вплоть до нынешних времен и заметно повлияла на идеологию других христианских конфессий.

XIII–XIV вв. были также «золотым» временем для западного богословия и религиозной философии. Основанные в начале XIII в. монашеские ордена францисканцев (минориты) и доминиканцев (братья-проповедники) стремительно расширялись и, набирая популярность, слушателями своих проповедей избирали преимущественно население городов. Это население тоже росло, и проповеди монахов, отвечавшие на насущные вопросы, которых в этот смутный период возникало множество, пользовались успехом. Монашеские обители стали появляться и в городах. Как пишет современный историк средневековья, Ле Гофф, «карта францисканских и доминиканских домов в конце XIII в. – это карта городской сети христианского мира. Они продублировали монастырские кафедры университетскими, где, утвердившись, затмевали всех других. Знаменитейшие профессора парижского университета Фома Аквинский и Бонавентура были один доминиканцем, а второй францисканцем».

В растущих городах появлялись новые университеты, что способствовало развитию наук и искусств. Церковь должна было приспособиться к этой ситуации и в очередной раз выразить свое отношение к вечной проблеме взаимосвязи веры и разума. Этой проблеме, в частности, посвящены труды величайших богословов этой эпохи – свв. Альберта Великого, Фомы Аквинского, Бонавентуры и Дунса Скота, о которых сейчас пойдет речь.

Распятие. Фреска.