История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

Святополк-Мирский Дмитрий Петрович

бьющих на эффект пьесах именно то, чего они требовали от

романтизма. Менее мишурными, но в остальном не лучше

кукольниковских, были романтические и патриотические пьесы

несчастного Полевого. Не лучше был и барон Егор Розен (1800–

1860), автор либретто великой оперы Глинки Жизнь за царя(1836),

хотя по какой-то непонятной для нас причине ему одно время

покровительствовал Пушкин.

Настоящим драматургом

в тридцатые годы был не Кукольник и

не Полевой, а Шекспир. Это особенно справедливо для Москвы, где

зрители были просвещеннее и демократичнее, чем петербургские.

Это были студенты университета, молодые купцы и городские

чиновники, тянущиеся к культуре и красоте. Особенно популярен

был Гамлет. Идеалисты находили в Гамлете родную душу, а прочая

аудитория была захвачена романтической красотой диалога и еще

более – вдохновенной игрой Павла Мочалова (1800–1848), великого

русского романтического трагика.

Но в то время как на одной русской сцене господствовал

воплощенный Мочаловым романтизм, другая постепенно двигалась к

новой, русской, концепции реализма. Усиление реализма на русской

сцене происходило ровнее и логичнее, чем в литературе, благодаря

выдающейся личности Михаила Щепкина (1788–1863), который во

второй четверти столетия совершил революционный переворот в

манере комической игры и заложил основы чисто русского

реалистического стиля.

В комическом репертуаре, особенно в петербургском, почти

безраздельно господствовал водевиль. Правда, позднейшие авторы

брали для своих водевилей сюжеты и сочиняли интриги из русской

жизни, сам жанр оставался не оригинальным, французским. Он был

проникнут веселым беспечным «скрибизмом», и литературное его

значение невелико. Но с театральной точки зрения это жанр

чрезвычайно благодарный, потому что в нем масса действия, и

актеры имеют возможность проявить свою индивидуальность. Не раз

говорилось, что в смысле сценичности водевилисты тридцатых и

сороковых годов остались в России непревзойденными. Но

литературное их значение почти ничтожно.

7. РОМАНИСТЫ ТРИДЦАТЫХ ГОДОВ XIX ВЕКА

Художественная проза тридцатых и начала сороковых годов

представляла собой хаос, но хаос плодородный. Романтизм и

реализм, фантазия и каждодневная жизнь, идеализм и сатира,

конструкция и стиль – все находилось в состоянии плодотворного

брожения и все было смешано и перемешано. Хаосу предстояло

оформиться только во второй половине сороковых годов, когда

родилась русская реалистическая школа.

Проза

в этот период делилась на три основных направления:

немецкий романтизм, французский романтизм и русский натурализм.

Первый представлен Александром Фомичом Вельтманом (1800–1870)

и князем Владимиром Одоевским (1803–1869); второй – Николаем

Павловым (1803–1864) и Еленой Ган, ур. Фадеевой (1814–1842;

псевдоним – Зинаида Р-ва). Третья группа представлена Погодиным и

Далем. В Гоголе проявились все три направления – и все три он

перерос в силу своей огромной оригинальности.

Вельтман начал свою литературную деятельность в 1830 г. и

продолжал ее до самой смерти, хотя после упадка романтизма в 40-

х гг. практически лишился читателей. Восхитительно-читабельный

стиль Вельтмана основан на Стерне, Жан Поле и немецких

романтиках. Его свободно построенные рассказы являют смесь

воображения и игриво безответственного юмора и изобилуют

стерновскими приемами разрушения иллюзии повествования. Они

полны учености, излагаемой иронически, чисто по-стерновски.

Идеалисты тридцатых и начала сороковых годов ценили

вельтмановский романтический юмор и причудливые методы

построения как выражение «романтической иронии» – иронии

превосходства поэта над несовершенством этого конечного мира.

Он никогда не надоедает, ибо благодаря неизменно

очаровательному юмору и прихотливому стилю читать его – всегда

наслаждение.

Князь Владимир Федорович Одоевский (1803–1869) в юности

был одним из «любомудров». Позднее он поступил на службу, где

сделал блестящую карьеру; он умер сенатором. Кроме того, он был

филантропом, и его имя связано с несколькими известными

благотворительными

обществами.

Одоевский

обладал

энциклопедическими знаниями и прекрасно разбирался в

естественных науках (включая алхимию), музыке и философии.

В литературе он и Вельтман были главными проводниками немецкого

романтизма.

Лучшие рассказы Одоевского несут на себе печать

гофмановского влияния. Главная тема их – контраст между низшей,

сомнительной реальностью обычной жизни и высшей реальностью

жизни идеальной. Все рассказы вдохновлены презрением к

низменной плотской жизни филистерского стада. Главный его труд –

Русские ночи(1844) – серия философских бесед о непригодности