История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
Шрифт:
– Что, вам стёкла не бьют? – спросил он у первой же барышни, сидящей за столом.
– То есть как это? (растерянно). Нет, не бьют (зловеще).
– Жаль.
Хотел поцеловать его в еврейский нос. Оказывается, комплекта за 1923 год нету. С гордостью говорят – разошлось. Удалось достать 11 номеров за 1924 год. 12-й ещё не вышел… Тираж, оказывается, 70 000 и весь расходится. В редакции сидит неимоверная сволочь…
Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера «Безбожника», был потрясён. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее, её можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Нетрудно понять, чья это работа. Этому преступлению нет цены… Большинство заметок в «Безбожнике» подписаны псевдонимами.
«А сову эту я разъясню» (Булгаков
С этого времени и возник замысел: «А сову эту я разъясню».
Исследователи, начиная разговор о романе, чаще всего упоминают Л.Е. Булгакову и не упоминают Е.С. Белозерскую, при которой начат этот роман. А между тем Л.Е. Белозерская вспоминает о первых редакциях романа: «Здесь же, на Большой Пироговской, был написан «Консультант с копытом» (первый вариант в 1928 году), лёгший в основу романа «Мастер и Маргарита» (см.: Белозерская-Булгакова Л.Е. Воспоминания. М., 1990. С. 181).
Л.Е. Белозерская упоминает также ещё один примечательный факт: художница Н.А. Ушакова, жена Н.Н. Лямина, друга М.А. Булгакова, подарила ему книгу «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей», вышедшую в 1921 году и подписанную псевдонимом «Ботаник Х». Эта «романтическая повесть» принадлежала учёному и писателю Александру Васильевичу Чаянову, в ней автор рассказывает о появлении в Москве Сатаны, о подчинении его дьявольской силе прекрасной женщины и о борьбе (что весьма поразило Михаила Афанасьевича Булгакова) за неё, повесть насыщена необыкновенными происшествиями.
Известно, что М.А. Булгаков «своими руками бросил в печку черновик романа о дьяволе, черновик комедии и начало второго романа «Театр», о чём сообщил он 28 марта 1930 года в письме правительству СССР. Но мысль о романе уже никогда не оставляла его. Писал ли он «Кабалу святош», «Мёртвые души», инсценировал ли роман «Война и мир», начинал ли «Записки покойника» и пьесу «Батум», «Иван Васильевич» или «Александр Пушкин», он всё время думал о романе о дьяволе, принимался за него и вновь откладывал. Доставал клеёнчатую общую тетрадь и писал на титульном листе: «М. Булгаков. Роман. 1932», а на первой странице: «1932. Фантастический роман. Великий канцлер. Сатана. Вот и я. Шляпа с пером. Чёрный богослов. Подкова иностранца». «Сатана» и «Подкова иностранца» подчёркнуты как возможные названия будущего фантастического романа.
В отделе рукописей РГБ хранятся черновые главы романа, дописанные и переписанные в 1934–1936 годах, в начале которых стоит дата: 30.Х.34 и фраза «Дописать раньше, чем умереть, а в завершение глав: «Конец».
Виктор Иванович Лосев (1939–2006), много лет занимавшийся текстологией романа, утверждал в своих работах, что редакций «Мастера и Маргариты» – семь, опубликовал и прокомментировал их.
26 мая 1938 года Е. Булгакова уехала на все лето в Лебедянь, а Михаил Афанасьевич остался в Москве, главным образом для того, чтобы продиктовать Ольге Сергеевне Бокшанской, сестре Елены Сергеевны, законченный роман. Сохранились письма Михаила Афанасьевича, которые он чуть ли не ежедневно отправлял в Лебедянь, давая полный отчёт о ходе перепечатки. Здесь, в письмах, много подробностей его тогдашней жизни, описание встреч, разговоров, размышлений о себе и о других. «…Мы пишем по многу часов подряд, и в голове тихий стон утомления, но это утомление правильное, не мучительное… Остановка переписки – гроб! Я потеряю связи, нить правки, всю слаженность. Переписку нужно закончить во что бы то ни стало… Роман нужно окончить! Теперь! Теперь!» 15 июня Булгаков, утомлённый изнурительной работой днём и ночью, сообщает Елене Сергеевне: «Передо мною 327 машинных страниц (около 22 глав). Если буду здоров, скоро переписка закончится. Останется самое важное – корректура авторская, большая, сложная, внимательная, возможно, с перепиской некоторых страниц.
«Что будет?» – ты спрашиваешь. Не знаю. Вероятно, ты уложишь его в бюро или в шкаф… и иногда будешь вспоминать о нём. Впрочем, мы не знаем нашего будущего» (Булгаков М. Письма / Сост. В. Лосев и В. Петелин. Вступ. ст. и предисл. В. Петелина. М.: Современник, 1989. С. 434)
О романе «Мастер и Маргарита» написано много статей и монографий, высказано множество различных толкований и заключений. В восьмитомнике (Центрполиграф, 2004. Сост. и предисл. В. Петелин) есть два тома, 6-й и 7-й, в которых
«Мастер и Маргарита» – одно из сложнейших художественных произведений и по сюжету и композиции, и по литературным образам.
Большое значение Булгаков придаёт образам Понтия Пилата и Иешуа Га-Ноцри. Много высказано по поводу этих образов в критике и исследованиях. Булгаков столкнул в образах Пилата и Иешуа добро и зло: Понтий Пилат посылает на казнь Иешуа. Но это только внешняя сторона конфликта. Булгаков создал живых людей, со своими характерами и строем мышления. В Понтии Пилате мы видим грозного властителя, перед которым всё трепещет. Перед всесильным прокуратором предстал разбойник, смутьян, в разорванном голубом хитоне. Одного взгляда на этого человека достаточно, чтобы сделать вывод: «бродяга». Марк Крысобой внушил жалкому бродяге почтение и страх. Власть восстановила свои права. Но каково же было удивление Понтия Пилата, когда в дальнейшем перед ним предстал человек высокого духа: робкого, да, но умного и глубокого. И постепенно в глазах Понтия Пилата бродяга превращается в философа и врача, оказывается, «бродяга» знает греческий, латынь, не лезет за словом в карман, на всё у него готовые ответы, своя сложившаяся философия. Понтий Пилат готов отменить смертный приговор, вынесенный Малым Синедрионом, готов был проявить снисходительность к «безумным утопическим речам» Иешуа, но дочитал до конца пергамент, и что-то в нём надломилось: Иешуа оскорбил римского императора. Возник «Закон об оскорблении величества», а это уже другое дело. Вплоть до этого момента Понтий Пилат человечен, но в связи с новым преступлением Иешуа Пилат снова превращается в неумолимого и жестокого властителя.
Булгаков создал свой, особый, неповторимый мир, нанося художническим воображением свои реки, свои моря и океаны, он населил материки созданными им людьми, наделил их неповторимым складом души, столкнул их с непредвиденными случайностями и парадоксами жизненных обстоятельств.
Читая булгаковские произведения, такие как «Мастер и Маргарита», «Театральный роман», «Белая гвардия», лучше понимаешь традиционное сравнение художника с Богом: художник всё может, он может нарисовать такой причудливый мир, что люди долго будут дивиться, вглядываясь в его неповторимые создания, он может распоряжаться судьбами своих созданий, как ему заблагорассудится, может убить, может пощадить, может женить, а может разлучить. Художник всё может, была бы на то его воля. Он не может лишь менять судьбу исторического героя, взятого в своё сочинение. Но художник должен обладать многими данными, которых нет у простого смертного: тонкостью чувств, непосредственностью впечатлений, остротой зрения, богатством души, неподдельностью ощущений, всеми богатствами родного языка. Большим художником может быть только большой человек, человек благородной души и отзывчивого сердца. Таким художником был и Михаил Булгаков. Честная русская интеллигенция пронесла святую память о Михаиле Булгакове до нынешних дней, всегда помня его недюжинный талант, гуманизм, правдолюбие.
Булгаков М. Письма / Сост.: В. Лосев, В. Петелин. М., 1989.
Булгаков М. Собр. соч.: В 8 т. М., 2004.
Булгаков М. Пьесы 20-х годов. СПб., 1989.
Булгаков М. Пьесы 30-х годов. СПб., 1999.
Петелин В. Жизнь Булгакова. М., 2000.
Исаак Эммануилович Бабель
(13 июля (1 июля) 1894 – 27 января 1940)
Родился в обеспеченной еврейской семье, отец занимался торговлей и был страстным приверженцем своей религии. Исаак с детских лет был погружён в изучение древнееврейского языка, следовал всем сложившимся традициям еврейского народа, изучал латынь, русский и французский языки, вникал в Талмуд и Библию, учился в коммерческом училище, потом в Киевском финансово-торговом институте, продолжая очень много читать. Он покорён был художественным талантом французских писателей Рабле, Мольера, Лафонтена, Флобера, их свободомыслием, умением ставить острейшие общественные и социальные вопросы; особенно покорил его талант Мопассана, его блестящие рассказы и романы.