История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
Это выступление Бориса Екимова созвучно и близко по целям и духу письму писателя М.А. Шолохова от 14 марта 1978 года Генеральному секретарю ЦК КПСС о бедах русской культуры: «Особенно яростно, активно ведёт атаку на русскую культуру мировой сионизм, как зарубежный, так и внутренний. Широко практикуется протаскивание через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру…» (Шолохов М.А. Письма. 1924—1984. М.: Советский писатель, 2003. С. 524). Надежды на перемены возникли в обществе и у советских писателей с приходом нового Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачёва и с изменением курса Советского Союза. Молодой, энергичный, образованный, М.С. Горбачёв на первых порах отвечал надеждам всех слоёв Советского государства, ярко говорил о перестройке, но потом, кроме хороших слов, ничего не делалось, власть захватили либералы, «западники», и начали перестройку на свой лад.
Помощник президента СССР Анатолий Черняев с беспощадной трезвостью описывает полную растерянность Горбачёва, когда на него надвинулись сложнейшие и противоречивые явления в стране, которую ему удалось растормошить, дав так называемую свободу и волю различным людям и политическим явлениям. Он растерялся, когда армяне Карабаха заявили о том, что Азербайджан насильственно удерживает их в своей республике, когда возникло преступное «дело» Алиева, которое было похлеще рашидовского, только что расследованного. В Политбюро – сплошные противоречия между его членами, каждый думает по-своему и вносит свои предложения. Прибалтика волнуется, требует отделения. То и дело возникают национальные вопросы, на которые у Горбачёва не было ответа. Множество вопросов, а ответа у него не было ни на один из них. Только помощники и консультанты. Это было не под силу скромному секретарю обкома партии, тем более его окружали прожжённые помощники-карьеристы, которые тут же заявляли генсеку о том, что они могут не только консультировать, но и руководить. Горбачёв предлагал им присоединиться к его взглядам, к его компании, а Черняев гордо заявляет: «Я не присоединяюсь»: «Я жил всё-таки в основном по законам московской интеллигенции. Никогда у меня не было ненависти к белогвардейщине, никогда я никого, включая Троцкого, не считал врагами народа, никогда не восхищался Сталиным, и всегда во мне вызывало отвращение его духовное убожество. Никогда не исповедовал официальный марксизм-ленинизм. Если бы Бог дал мне ум посильнее и характер поорганизованнее, наверное, что-то сумел бы оставить после себя» (Черняев А. 1991 год. Дневник помощника президента СССР. М., 1997. С. 18). В воспоминаниях помощников и консультантов ЦК КПСС они не скрывают, что их влекло на эти должности: властолюбие, сластолюбие, любовь к тому, что миллионам людей было недоступно, в том числе и хищничество, пусть и в мелком масштабе. Вот почему и развалился Советский Союз.
В это время Анатолий Рыбаков закончил свой роман «Дети Арбата», журналы отказывались печатать роман. А. Рыбаков добился встречи с А.Н. Яковлевым и был напорист в разговоре. Этот эпизод литературной жизни описывает Юрий Квицинский в своей трилогии «Иуды, или Колесо Предательства» (М., 2009), естественно, одно из действующих исторических лиц выступает под вымышленным именем Тыковлев, но старым читателям известно, что это секретарь ЦК КПСС А.Н. Яковлев:
«Рыбаков упрямился. Тыковлев, как ему казалось, всё этому писателю объяснил. Неужели не понимает, что не всё он, Тыковлев, ему может позволить? Ну ведь разрешил он печатать его скандальный роман «Дети Арбата». То есть не то чтобы разрешил, а перевалил ответственность на главного редактора, дав понять, что пусть тот печатает, а если скандал потом начнётся, то он его прикроет. Но редактор тоже не дурак. Всё на себя брать не хочет, предлагает Рыбакову кое-что вычеркнуть, а главное – Сталина впрямую не изображать убийцей Кирова. Да и по документам нет никаких следов, что Сталин это убийство организовал. Тыковлев это прекрасно знает. Ухлопал Кирова ревнивый муж его официантки. Бытовуха… Но Рыбаков прёт как танк. Он, кажется, возомнил себя вторым Толстым. Медведица пера, черт бы его побрал. А на самом-то деле писатель средненький. Но ловкий. Уловил, что лагерная тема вместе с Солженицыным была надолго закрыта…
– Александр Яковлевич, – вкрадчиво начал Рыбаков, – я все понимаю и очень, очень вам признателен. Но эта тема, тема преступности сталинского режима и самого Сталина, всё же очень важна. Она центральная. Нельзя давать её вымарать. Сталинщина и перестройка – это ведь вещи несовместимые. Если партия хочет перестройки, она должна покончить со Сталиным и его наследием. Я помогаю вам сделать это. Своими средствами и методами. Ну и хрен с ними, с этими документами. Это ведь не ЦК говорит, а я – писатель. Я имею право на художественный вымысел. Подумайте. Моё преимущество в том, что меня прочтут и мне поверят сразу сотни тысяч. А вашим статьям и документам кто поверит, кто о них знать будет? Да никто до тех пор, пока какой-нибудь писатель чего-либо не напишет об этом. Издайте мой роман без сокращений. Это в ваших же интересах как председателя комиссии ЦК по реабилитации…» (Квицинский Ю. Иуды, или Колесо Предательства. М., 2009. С. 532—534).
Роман А. Рыбакова «Дети Арбата» был опубликован в журнале «Дружба народов» (1987. № 4—6). Либеральная интеллигенция восторженно приняла эту публикацию, были положительные, восторженные рецензии в прессе А. Бочарова, Л. Аннинского, последовали переводы на иностранные языки. Вадим Кожинов обратил внимание на этот роман в связи с тем, что в романе, как и во многих других беллетристических произведениях, многие трагические проблемы прошлого решаются «наскоком и сплеча», и, подробно анализируя идейно-творческую суть сюжета и композиции, дал резкую оценку романа А. Рыбакова в статье «Правда и истина» в журнале «Наш современник» (1988. № 4):
«Во-первых, в этом романе выразилось то представление о «правде», которое характерно для множества других произведений, и, говоря о «Детях Арбата», можно осмыслить и оценить целую область современной литературы и публицистики. Далее, роман А. Рыбакова охватывает весьма широкий круг явлений, в нём предпринята попытка обрисовать жизнь страны вообще. Наконец, сочинение А. Рыбакова получило самые громкие и восторженные отклики. Вот хотя бы несколько цитат из различных напечатанных отзывов: «грандиозное произведение… углублённый разрез общества от ЦК партии «до самых до окраин»; «богатство художественной идеи… точность деталей… содержательность правды»; «масштабное историко-социальное полотно»; «подлинная правда о времени»; «правда – ш е к с п и р о в с к а я»; «правда обо всём, пережитом страной и народом»; «точная, непредвзятая… летопись» и т. д.
Эти определения и оценки, как я постараюсь доказать, совершенно не соответствуют реальному значению «Детей Арбата» (с. 161). Вадим Кожинов, знавший нашу историю по проверенным и достоверным источникам, обращает внимание при анализе романа и на такие неточности, которых достаточно много в романе: А. Рыбаков называет Сталина «инициатором и организатором реконструкции Москвы», а на самом деле инициатором и организатором реконструкции Москвы был Л.М. Каганович. «В «Детях Арбата», – продолжает анализ романа В. Кожинов, – очень много таких заведомо недостоверных сцен, свидетельствующих либо о незнакомстве автора с теми документами эпохи, которые, в общем и целом, доступны для изучения, либо о том, что автор игнорирует эти документы» (с. 162). В романе «Дети Арбата» среди действующих лиц упоминается Сталин, Ягода, Ежов и многие другие исторические деятели того времени, но, как утверждает В. Кожинов, и здесь много неточностей и несуразностей. «Предвижу возможный упрек: почему я почти не касался, так сказать, собственно «художественных» особенностей романа «Дети Арбата»? – подводит итоги Вадим Кожинов. – Но вынужден признаться, что никакого особенного «художества» в романе не нахожу. Об этом, между прочим, уже было верно сказано на страницах «Литературной России» (от 25 декабря 1987 г.)… Возвращаясь к началу статьи, скажу, что в «Детях Арбата», как, увы, и во множестве других популярных ныне сочинений на ту же тему, нет ни п р а в д ы в подлинном, нравственном значении слова, подразумевающем мужественное противостояние господствующей лжи (поскольку всё «разоблачаемое» в романе было уже разоблачено в 1956-м и непосредственно следовавшим за ним годах), ни, конечно, и с т и н ы» (с. 175).
Среди отзывов о романе приведу лишь отзыв Георгия Свиридова:
«Дети Арбата». Их родословная, всегда ли они были «детьми Арбата»? Кто их отцы, населяющие Арбат и др. привилегированные, «престижные» улицы Москвы и Ленинграда?
Страшная участь подлинных «детей Арбата». Цель романа – свалить с себя вину за истребление людей на одного человека, которому дети Арбата служили за страх и выгоду, они служили бы и за совесть, если б она у них была. (Новый виток лжи.)» (Свиридов Г. Музыка как судьба. М., 2002. С. 434).
И так чуть ли не каждый день, то Рыбаков, то Коротич, то КГБ, то обсуждение планов издательств – а стали печатать воспоминания Деникина, Врангеля, Милюкова, книги Солженицына, вот и разбирайтесь, читатели и издатели, что нужно читать и печатать, а что нет. Ю. Квицинский подробно описывает будни и выступления Горбачёва, Ельцина, Яковлева, котрый неожиданно для себя решил написать книгу, разоблачающую марксизм-ленинизм. Так завершил свой путь А.Н. Яковлев – Отступник, предатель, Иуда. Ю. Квицинский заканчивает свою книгу оптимистически, но время идёт, а оптимизма в нашей жизни как не было двадцать лет, так уже и вряд ли будет.
Трагически закончилась судьба талантливого русского прозаика Венедикта Ерофеева, ставшего знаменитым после публикации повести «Москва – Петушки» в Москве в 1990 году. Он – русский северянин, отец его был арестован как железнодорожник, якобы способствовавший крушению на дорогах, просидел с 1939 по 1946 год, Венедикт – пятый ребёнок – три года прожил в детском доме. С золотой медалью окончил школу, поступил на филологический факультет МГУ, но через полтора года был отчислен за участие в студенческом кружке. Он, обладая исключительными способностями и феноменальной памятью, как писали о нём критики и биографы, легко поступал в педагогические институты в Орехове-Зуеве и во Владимире, но вскоре его исключили «за моральное разложение», а скорее всего, за неординарность его таланта. Во Владимире он написал несколько статей о северянах – об Ибсене, Гамсуне и Бьёрнсоне, читал и писал о В. Розанове («Василий Розанов глазами эксцентрика»), увлекался еврейской темой, Библией, критически к ней относился.