История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
Кто же виноват в том, что была порушена нормальная заводская жизнь, с её проверенными годами традициями, в которых помощь друг другу, взаимная выручка играли чуть ли не главную роль? Откуда взялось это безразличие к своему труду, конечному его результату: уж рамщик-то знает, что его безразличие снижает качество всей продукции, низводит на нет всю работу огромного коллектива – лесозаготовителей, сплавщиков, рабочих и инженеров завода.
Виталий Маслов без утайки раскрывает эти негласные законы лесопильного производства. Свято знали, что невозможно никого обмануть, а главное – самих себя, – а потому честно трудились. И до этого дня не возникало надобности таким образом останавливать завод. А тут появилась такая надобность: молчаливо соглашаться со всеми теми безобразиями и преступной безхозяйственностью, которые постепенно и вроде бы незаметно вошли в жизнь завода и опутали своей невидимой нитью всех и каждого, подавив волю и честь, или восстановить то, что было святым и неприкосновенным, – честь, совесть, рабочие традиции да и вообще народные трудовые нормы и обычаи.
Директор завода Геннадий Егорович признаётся, что прошлым летом под давлением «сверху» он отдал приказ пилить разнопородицу, что сразу увеличило производительность труда на 15 процентов. «Этим показателем, – говорил директор на собрании, – и район выручали, и Севзаплесэкспорт доволен был». И он хорошо понимал, что этот успех – дело временное, но ничего не мог поделать – сверху продолжали давить. Так и тянул эту лямку последние восемь лет, понуро, грустно, как бы безразличный ко всему. Десять лет завод гремел, а теперь сник. Все его попытки в главке доказать, что завод нуждается не столько в отдельных машинах, сколько в полном переоборудовании, в строительстве нового лесопильного цеха, складов, новых турбин и новых котлов, сколько ни доказывал полную безвыходность устаревшего завода – ему присылали «злополучный кран» вместо полного переоборудования. А кран этот невозможно было использовать по назначению. В отчётах появлялось, что именно кран повысил производительность труда. И на собрании выяснилось, что дело не в кране, а катали «всё подряд, без разбору сосну и ель, а писали липу».
Резко выступает пенсионер Шестаков против тех, кто нарушает законы совести ради сиюминутной выгоды производства: «Нельзя прожить без совести! Счастливого будущего нашего да и вообще будущего не может быть, если мы и наши дети не будем совестливы. Перед тем, что выросло и срублено. Перед теми, кто чистил от камней пожню и пашню в надежде, что её не запустошат…»
А сколько всё тот же директор завода признавался на кухне, рассказывая жене о своей технике безопасности – ведь восемь лет он проработал, слушая указания «сверху». Роман «Внутренний рынок» Виталия Маслова – это роман о разрушении лада привычной человеческой жизни, лада, сформированного уже представлениями и бытом современных лет. И об этом Виталий Маслов не раз выскажется и в других своих сочинениях, одно за другим выходивших в 80-х годах. И снова вспоминаем о «технике безопасности» деловых людей у Юрия Скопа, которая распространилась, как заразная болезнь, в нашей жизни. И виновно в этой болезни руководство ЦК КПСС, насаждавшее эту «болезнь».
В журнале «Москва» появилась повесть малоизвестного в столичных литературных кругах оренбургского прозаика Ивана Уханова (1938) «Окалина», затем её издали три центральных издательства и «Роман-газета». Вскоре Иван Уханов стал выпускать книгу за книгой. В новых произведениях Ивана Уханова привлекали ёмкий образный слог, художническое мышление, сила и обаяние искренности автора, а в целом – масштаб его писательского дарования, величие его небольших по величине произведений. Уханов никого не воспевал и никого не проклинал, а пытливо исследовал, глубоко проникая в души людей. Его мало интересовало, в городе или в селе живёт человек, кем работает, он исследовал «проблему личности», такие категории нравственности, как Совесть и Честь, Любовь и Долг.
Сложным путем нравственных приобретений и потерь идёт к осмыслению своего долга перед людьми герой упомянутой повести «Окалина» Устин Дедушев. Попав в невероятно трудные обстоятельства, он мучительно ищет выхода из них. Автор психологически верно показывает, что если честный по своей природе и нравственной основе человек склоняется по каким-либо обстоятельствам к преступлению, то совершает он его прежде всего против самого себя. И суд его над собой становится суровее и выше всякого юридического наказания: жизнь не по совести, вне душевного родства с людьми для Устина Дедушева теряет всякий смысл и ценность. Безразличными для него становятся дети, жена, отец, ибо есть в человеческой жизни нечто большее, чем просто жизнь, – это честь, достоинство, право на самоуважение. Ценой напряжённых нравственных усилий Устин сбил, сбросил прикипевшую к его душе окалину.
О силе воздействия литературного произведения обычно судят по тому, насколько органично автор вошёл, «вжился» в образы своих героев, когда горести и радости их он начинает принимать и переживать как свои собственные. Если это происходит, то читатель становится живейшим соучастником всех происходящих в произведении событий. Своим первородством изумила повесть Ивана Уханова «Надо жить», изданная «Роман-газетой». Эта повесть об исцеляющей силе любви, о неиссякаемых кладезях человеческого духа. На презентации этого произведения говорили, с каким благоговением отзывались о нём читатели и писатели, для которых драма матери-крестьянки Анны Матвеевны Плетнёвой, героини повести, стала делом личным, сокровенным.
Многих героев произведений Ивана Уханова объединяет примечательная черта характера: все они сильны и счастливы только тогда, когда чувствуют себя нравственно чистыми, когда действуют в согласии с совестью. Именно этим смыслом освещены поступки молодого строителя Яши Опарина в рассказе «Вьюга в городе», инженера-конструктора Ивана Домашникова в рассказе «Торг в Ильинке», архитектора Алексея Дюгаева в рассказе «Родные люди».
Поэтично, акварельно написана повесть «Берендейка» – грустноватая история любви, которую влюблённые не смогли отстоять. По Уханову, настоящая любовь – это страсть, стихия, она не выносит малейшей инертности, она подчас выше правильных моральных установок, в настоящей любви тот более прав, кто больше любит.
События повести происходят в одном из поселков Бузулукского бора. Автор показывает его великолепную красоту и людей, стойко защищавших её.
Сурово нынешнее смутное время. Россия опять ввергнута в очередной, разрушающий её эксперимент, который опять ведётся вне нравственного поля, вне элементарной справедливости.
Сильно эмоциональное воздействие рассказа «Побег», в котором замечательная в прошлом труженица-крестьянка Дарья Матвеевна Чуланова замыслила «уйти из жизни до сроку», потому что и жить стало невмоготу, и помереть по-христиански недоступно… За все тыщи, тыщи, тыщи подавай». В горьком изумлении она озадачивается: «Отчего так?.. И заводы, и земля, и люди – прежние, а прибытка нет. Разор повсюду».
Не случайно этот рассказ стал призёром Международного литературного конкурса имени Андрея Платонова.
Иван Уханов – из тех немногих истинно талантливых и прозорливых писателей, которые первыми обнаружили в организме нашего общества симптом бездуховности и забили тревогу. Наряду с В. Шукшиным, В. Распутиным, Е. Носовым он ещё в середине 70-х повестью «Играл духовой оркестр» жёстко, в упор спросил себя и всех нас: что с нами происходит? Почему в нашей становящейся внешне благоустроенной и вроде бы богатой жизни стало теряться, навсегда выбывать самое замечательное, самое заветное из духовной жизни нашего народа, из его национального содержимого? Кто в этом виноват?
Писатель не взял на себя роль мудреца-пророка, знающего ответы на все вопросы. Пафос его повести был диагностическим, предупреждающим: если не остановить агрессию бездуховности, то она распространится на все сферы нашей жизни. Что и произошло, увы.
Вдохновители перестройки и рыночных реформ начали не с духовного оздоровления общества, наоборот, они гостеприимно открыли все пути для вторжения в нашу страну саранчового тайфуна западной массовой культуры, опрометчиво объявив её «общечеловеческими ценностями». Именно эта убойная культура, а не столько апологеты холодной войны отуманивают и разрушают ныне нравственные ориентиры и национальные идеалы нашего народа, превращая его в безропотное население, в толпу разобщённых, растерянных людей, «не знающих, куда идти, в каком сражаться стане».