История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века)

Коллектив авторов

Приказы были основным звеном в системе центральных судов вплоть до конца XVII в. Судебной деятельностью приказов руководила Боярская дума, которая рассматривала в порядке апелляции жалобы на приговоры всех нижестоящих судебных учреждений. Приговоры и решения Боярской думы могли быть обжалованы перед великим князем и членами его семьи [342] .

При Алексее Михайловиче были значительно расширены полномочия воевод, и они постепенно к концу века заменили органы губного и земского управления. В актах последнего периода уже практически отсутствовали демократические принципы вершения правосудия, которые были введены в ходе губной и земской реформ. Явно была выражена тенденция к концентрации власти в руках царя, завершившаяся через несколько десятилетий образованием абсолютной монархии с максимально централизованным государственным аппаратом.

342

См. Судебник 1550 г., от. 28.

Таким образом, в течение двух веков русским народом был совершен переход от политически и экономически раздробленного образования, не имевшего четких государственных и политических форм, к Русскому централизованному государству. Пройдя через все испытания, Россия доказала свою жизнеспособность, сформировала свой уникальный государственно-правовой механизм, ставший основой для его дальнейшего развития как минимум еще на два столетия.

Раздел III

Законодательство и правосудие Великого княжества Московского по Судебнику 1497 года

Глава 11

Общая характеристика и структура Судебника 1497 года

Судебник 1497 г., как уже говорилось, являет собой первый опыт кодификации законодательства Московского государства. Текст Судебника (единственный известный его список) был обнаружен в 1817 г. П. М. Строевым и опубликован совместно с К. Ф. Калайдовичем в 1819 г. [343] В рукописи нет постатейной нумерации, ее текст подразделяется с помощью киноварных заголовков на 36 разделов, внутри которых имеются мелкие подразделения. Систематизируя эти подразделения, М. Ф. Владимирский-Буданов при публикации текста в своей Хрестоматии, изданной в 1873 г., разделил весь текст Судебника на 68 статей [344] . Данная постатейная нумерация стала общепринятой в историко-правовой науке.

343

См.: Законы великого кивая Иоанна Васильевича и Судебник царя и великого князя Иоанна Васильевича.

344

См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. С. 82— 107.

Судебник был принят в сентябре 1497 г. великим князем Московским Иваном III совместно с другими членами правящей фамилии и Боярской думой. Традиционно в историко-правовой науке считалось, что составителем данного документа был «сын боярский» Владимир Елиазарович Гусев, казненный вскоре после принятия Судебника за участие в антиправительственном заговоре. Л. В. Черепнин, Я. С. Лурье и Н. А. Казакова, опираясь на документы русских феодальных архивов, высказали сомнения в авторстве Владимира Гусева. По мнению Л. В. Черепнина, в составлении Судебника 1497 г. участвовали князья Патрикеевы (отец и сын), которым и «принадлежит основная роль в выработке его проекта» [345] .

345

Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. Ч.2.С.306–314.

Известно, что в начале 90-х гг. XV в. князь Иван Юрьевич Патрикеев возглавлял Судебную комиссию в Боярской думе, являвшуюся высшей судебной инстанцией, а во второй половине 90-х гг. его сын Василий Иванович, прозванный Косым, вместе со своим отцом принимал участие в работе этого высшего судебного органа. В период с 1495 по 1499 г. правовые грамоты представлялись на доклад князьям Патрикеевым, которые выносили по ним судебные решения [346] . Н. А. Казакова подчеркивает, что «в руках Патрикеевых находилось руководство высшей судебной инстанцией, созданной на основе Судебника 1497 года». Князья Патрикеевы «принадлежали к той части московского боярства, которая поддерживала политику государственной централизации и активно участвовала в строительстве Русского централизованного государства» [347] . Таким образом, предположение об участии Вассиана Патрикеева в составлении Судебника 1497 г. не лишено серьезных оснований, особенно учитывая тот факт, что впоследствии им был составлен вариант Кормчей книги, подаренный Василию III.

346

См.: Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. Ч. 2. С. 306–307; Судебники XV–XVI вв. М., 1952. С. 114, 117–130.

347

Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.;Л., 1960. С. 39 40.

В настоящее время в науке сохраняются обе версии в отношении авторов Судебника 1497 г. С. В. Юшков, С. Б. Веселовский и А. Г. Поляк высказали компромиссное предположение, придя к заключению, что работу над проектом Судебника осуществлял не один человек, а целая правительственная комиссия (участие в ней Гусева они не исключили). Заголовок Судебника, гласящий о его принятии Иваном III совместно со своими детьми и боярами, позволяет предположить, что проект Судебника обсуждался на заседаниях Боярской думы при непосредственном участии самого Ивана III и его детей [348] .

348

См.: Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III. Традиция и реформа. СПб., 2001. С. 129–150.

Источниками Судебника 1497 г. являются Русская Правда в ее Сокращенной редакции (переделанной из Пространной редакции приблизительно в XIV–XV вв. в Московском государстве), нормы обычного права и уставные грамоты наместничьего управления, а также разного рода жалованные, охранительные и судные грамоты, княжеские указы, приговоры Боярской думы, инструкции власти в области суда и управления.

Согласно исследованиям С. В. Юшкова при составлении Судебника были использованы: Указ наместником о суде городскым 1483–1484 г. предусматривавший привлечение к участию в суде представителей местного населения, регламентацию судебных пошлин, установление твердых сроков, которых должны придерживаться кормленщики под угрозой ответственности; Указ о езду, содержащий таксу пошлин за поездку приставов в различные города Московского государства; Указ о недельщиках, уточняющий положение об их обязанностях и размере оплаты за действия по обеспечению судопроизводства [349] .

349

См.: Юшков С. В. Судебник 1497 г, С. 4—12.

Источниками Судебника 1497 г. являются также и грамоты отдельных княжеств, определявшие срок «отказа» крестьян (первой грамотой, обозначавшей срок «отказа» крестьян в Юрьев день, была, очевидно, грамота Белозерского княжества середины XV в.), сроки исковой давности по земельным спорам (об исковой давности в три года и шесть лет по земельным спорам свидетельствуют правые грамоты Звенигородского уезда). Безусловно, к источникам Судебника могут быть отнесены Новгородская и Псковская судные грамоты. Псковская судная грамота впервые в законодательстве вводит понятие государственной измены, отличает следственный процесс от искового, допускает использование наймитов в судебном поединке.

Нормы церковного права, действовавшие к тому времени, также принимались во внимание составителями Судебника 1497 г.: Кормчая книга, Правосудие митрополичье, Мерило праведное. Влияние этих источников отмечено Н. М. Карамзиным, митрополитом Евгением (Болховитиновым), Г. А. Розенкампфом, Н. В. Калачевым, С. В. Юшковым, Л. В. Черепниным, Ю. Г. Алексеевым [350] .

В состав Судебника 1497 г. вошли и новые, ранее неизвестные нормы. По подсчетам С. В. Юшкова, 40 статей, т. е. около трех пятых всего состава Судебника, не состоят ни в какой связи с дошедшими до нас памятниками. Они либо привлечены из ранее принятых и не сохранившихся законодательных актов Ивана III, либо сформулированы самими составителями Судебника и представляют собой новые нормы, неизвестные прежнему законодательству и судебной практике. Однако далеко не все статьи Судебника осуществлялись на практике, часть их оставалась программой, пожеланием, для реализации которой требовалось время. Именно поэтому Судебник 1497 г. составил впоследствии основу Царского Судебника 1550 г., а отдельные его положения и принципы получили развитие даже в более позднем законодательстве [351] . По мнению Ю. Г. Алексеева, Великокняжеский Судебник «не был ни собранием старых законов и обычаев… ни однозначным изъявлением воли великого князя… Специфика памятника – именно в сочетании старого с новым, традиции с регламентом, обычаев с указами великого князя» [352] .

350

См.: Карамзин II. М. История государства Российского. СПб., 1819. 2-е изд. Т. 6. С. 354; Митрополит Евгений (Болховитинов). История русской Церкви. М., 1888. С. 83; Розепкамшр Г. А. Обозрение Кормяей книги в историческом виде. М., 1839. С. 106; Калачев Н. В. О значении Кормчей в системе древнего русского права. М., 1850. С. 8—10; Юшков С. В. Правосудие митрополичье // Летопись занятий Археографической комиссии за 1927 1928 гг. Л., 1929. Выл. 3. С. 150–151, 118–119; Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. Ч. 2. С. 25–29; Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III. Традициям реформа. С. 77–82.

351

См.: Юшков С. В. Судебник 1497 г. С. 44–45.

352

Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III. Традиция и реформа. С. 156.

Структура Великокняжеского Судебника обусловлена задачей создания единого для всей Руси правового сборника [353] . Для ее выполнения требовалась сведение действующих норм права, содержащихся в различных правовых памятниках Московского государства и бывших самостоятельных княжеств, в единый общерусский сборник законов.

Соответственно, в данном случае в Судебнике 1497 г. систематизация законодательства составлялась с использованием приемов кодификации. Такой способ сведения законодательного материала в один акт требовал наличия достаточно высокого уровня юридической техники, позволяющий не только систематизировать действующие нормы права, но и создавать новые. Одновременно проводилось редактирование ряда положений, заимствованных из имеющихся источников права, а также объединение нескольких близких по содержанию норм в одно законодательное установление.

353

См.: Судебник 1497 г. и современность // Материалы студенческой науч. конф., посвященной 500-летию первого свода законов единого русского государства / под ред. В. С. Пузанова и А. А. Уварова. Оренбург, 1999.