История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3
Шрифт:
Имея приказ действовать наступательно, полковник Нагель собрал в Моздоке отряд, в который вошли второй Московский полк, гренадерский батальон из рот Кабардинского и Селенгинского полков, два эскадрона Астраханского драгунского полка, Моздокский казачий полк, 150 гребенских и семейных казаков и 150 донских казаков. Чтобы воспрепятствовать соединению лжепророка с кабардинцами, Нагель торопился выступить из Моздока и едва стал подниматься на первые гребни гор, как встретил неприятеля, занявшего весь лес и ущелья между Григориополисом и Малой Кабардой. По мере приближения русских войск горцы поджигали все опустевшие селения Малой Кабарды и постепенно окружали отряд полковника Нагеля. Русские войска видели, как отдельные группы всадников, скрывая главные свои силы, вертелись пред ними, не смея приблизиться. Горцы думали заманить нас в лес и ущелья, но, видя, что их желание не исполняется, с рассветом 30 октября атаковали отряд полковника Нагеля с разных сторон. Отбитые, они засели в ущельях и открыли огонь
217
Рапорт П.С. Потемкина князю Потемкину 4 ноября, № 306.
Насчитывая в своих рядах двадцать тысяч человек, Мансур решил повторить атаку, надеясь, что второе нападение будет удачнее первого. Он отправил к кабардинцам их соотечественника князя Дола с объявлением, что не придет в Кабарду будто бы потому, что намерен уничтожить отряд полковника Нагеля, который окружен им со всех сторон. На самом же деле он отложил намерение идти на соединение с кабардинцами, оттого что получил известие о переправе через Малку части отряда генерала Потемкина, который приступил к этому с намерением отвлечь внимание кабардинцев и не позволить им соединиться с лжепророком. Последний поручил князю Долу позвать кабардинцев к нему на помощь и заверить их, что он или разобьет отряд полковника Нагеля, или, отведя воду, принудит его к сдаче. Действительно, горцы запрудили несколько горных речек и тем заставили Нагеля сменить место лагеря и придвинуться к местечку, известному под именем Татартупа.
Переход наших войск в другой лагерь был принят Мансуром за отступление, и потому около семи часов утра 2 ноября он вторично атаковал полковника Нагеля всеми своими силами. Подкрепленное прибытием владельцев Большой и Малой Кабарды с сообщниками скопище Мансура наступало на наш отряд одновременно с разных сторон: справа действовали лучшие кабардинские наездники под руководством князя Дола, с тыла – кумыки под началом самого Мансура, слева – тавлинцы и, наконец, с фронта – главное скопище, состоящее из чеченцев и прочих мелких племен. Самая отчаянная атака была произведена тавлинцами, сражавшимися пешими, чеченцы же и прочие народы держались вдалеке, прятались за разного рода укрытиями и ограничивались одной перестрелкой. Отбив атаку тавлинцев, Нагель перешел в наступление, выгнал чеченцев из лощин и принудил их отступить. В это время Мансур, ободряя кумыков, сам бросился в атаку. Кумыки наступали под прикрытием 50 щитов, сделанных горцами для защиты от огня нашей артиллерии. Сколоченные из двух рядов бревен с насыпанною между ними землей, щиты имели по два колеса и катились довольно легко и свободно. Нагель встретил наступавших штыками, овладел щитами и рассеял неприятеля. Горцы искали спасения в бегстве, и сам Мансур был одним из первых, кто оставил поле сражения [218] .
218
Рапорты полковника Нагеля генералу Потемкину 1 и 2 ноября.
Торопясь спастись от преследования, неприятель оставил в ущельях все свое имущество, так что впоследствии проходившие по этим местам наши команды находили много котлов, разной одежды и в особенности бурок. «Число убитых у злодеев весьма велико, – доносил П.С. Потемкин [219] . – Знамена их взятые не почел я достойными поднести вашей светлости, а обругав их при собрании тех кабардинских владельцев, кои у меня в стану находятся, через профоса сжечь приказал».
219
Рапорт Потемкина князю Потемкину 4 ноября, № 3065.
Рассеянные в разные стороны, горцы находились в самом печальном положении. Кумыки, как ближние, вернулись в свои дома, а дагестанцы, не имея пропитания, скитались по деревням, прося милостыни. Многие отдавали за бесценок лошадей, оружие и даже одежду, чтобы получить за это небольшой кусок хлеба. Жители селений, расположенных по Сунже, пользовались этим, обирали скитальцев, захватывали их в плен и отвозили на продажу [220] .
После победы полковник Нагель не преследовал бегущих, ибо его кавалерия была в очень плохом состоянии. Четыре дня некормленные лошади заставили Нагеля не только отказаться от преследования, но и отступить ближе к Моздоку и просить о присылке подкрепления [221] . Генерал Потемкин тотчас же отправил к нему на помощь две гренадерские роты Ладожского и Бутырского полков, двести
220
Показание капрала Ясноводского. Рапорты П.С. Потемкину бригадира Вишнякова от 3 ноября и полковника Нагеля от 8 ноября.
221
Рапорт Нагеля генералу Потемкину от 2 ноября.
Вместе с тем, полагая, что поражение, нанесенное Мансуру и его скопищу, образумит чеченцев, кумыков и прочие народы, с ним бывшие, командующий войсками обратился к ним с новым воззванием, призывающим их к спокойствию, покорности и выдаче Мансура.
«Настало время, – писал он [222] , – чтобы все народы, ослепясь обманами известного злодея и развратника, дерзнувшего назвать себя ложным священным именем пророка и принявшего имя имама Мансура, ныне, скинув мрак с ослепленных очей, прозрели на обман сего злодея и преступления свои.
222
Всем кумыкским, чеченским и прочим народам 6 ноября, № 319.
Да вспомянут владельцы, старшины и народ, что злодей Ших, приняв ложно имя имама, многократно обманывал народ, обещал им показать чудеса, ниспослать глас с небес и пролиять оный во всех концах вселенной; обещал ударить в бубны и звуком оных оглушить себе противных; обещал, что ни орудия, ни ружья российского воинства не будут действовать. Но кто видел чудеса его? кто слышал глас небесный? кто оглушен от звука бубнов? А он, злодей, со всеми скопищами, к нему прилепившимися, опровержен, поражен оружием воинства российского, и сволочь его бежала от руки победителей, яко прах вьется от лица ветров.
Я призываю владельцев, старшин и народ: да опамятуются они в своем недоумении, да познают ложь и обман злодея Шиха, да вразумятся, что не пророк он, но разбойник и обманщик.
Народы, узнав его обманы, видят его оставленным от своих, скитаются, и, дабы искоренить виновника толикой гибели ослепленных людей, дабы пресечь язву сию, родившуюся на гибель его послушников, обещаю, что если народы кумыкские, чеченские, обратясь на путь истины, принесут раскаяние и, поймав сего развратника, выдадут его в руки мои, то будут во всем прощены, оставлены в покое, и дано будет тем, кто приведет его живого, три тысячи рублей; голову же от мертвого – пятьсот рублей. Но если и засим народы не раскаются или паки к нему прилепляться будут, тогда подвину я гром оружия и меч острый на поражение преступников».
Объявление это в первое время хотя и испугало горцев, но, зараженные ложным фанатизмом, они не решались, однако же, посягнуть на лжепророка, и потому требование о его выдаче не было исполнено. Страшась наказания за неисполнение нашего требования и не надеясь на успех при сопротивлении, они в большинстве следовали своему обычному правилу – покидали дома и скрывались в горы со всем семейством и имуществом. Те же, кто остался в своих селениях, готовились к обороне. Жители Эндери рыли вокруг селения ров и строили укрепления. Алдинцы, собравшись к своему кади и явившись вместе с ним к Мансуру, спрашивали его, что им делать. Ты много прежде обещал нам, говорили они, но ничего не исполнил и подверг только нас мщению русских. Что теперь ты нам скажешь: оставаться ли нам на зиму в ауле или разойтись и скрыться в горах? Я не князь ваш, отвечал Мансур, делайте что хотите [223] .
223
Рапорт полковника Нагеля П.С. Потемкину 13 ноября. Объяснение известий, полученных в лагере 13 ноября.
Такой ответ раздражил алдинцев, и сгоряча они хотели отобрать у своего учителя подаренные ему вещи, но были удержаны кади. Доверие к Мансуру значительно уменьшилось, тем более что примерно в это время в Чечне и Дагестане появилось письмо одного из табасаранских мулл, в котором отрицалось право Мансура на присвоенное им звание имама.
«Всевышний Господь Бог, – писал мулла, – сниспосылая благодать свою на рабов возлюбленных, являет чрез них чудеса и знамения, а по сему самому и мы, яко рабы недостойные, должны святых чудотворцев и угодников Божиих неизреченно любить и почитать; чудеса же истинные почитать свято и должное чинить чудотворцам почтение и послушание. Любить их мы обязаны, потому что чудотворцы суть угодники Божии; в них почивает Божия благодать. Если бы проявившийся в Чечне имам был из таковых же преподобных, в коих почивает благодать Божия, то великое бы произвел в роде мусульманском утешение и счастье. Но чудотворцы и угодники Божии, оставляя все мирские прихоти, отвращаются уже ото всего до сану, их неприличного; ищущие душеспасения злато и серебро почитают как некое бремя, похвалой не возносятся и поношение приемлют они за благо. От не имеющих же такового набожного свойства ожидать чудес не можно. Пишу я сие не в поношение Шиха, но заключаю, что деяния угодников Божиих и чудотворцев сами по себе доказывают свое достояние.