История жизни, история души. Том 2
Шрифт:
трудом выхлопотал пропуск в Москву, спас и вывез мамин архив; если мы с Вами сейчас сумели сделать хорошую книгу — даст Бог не последнюю!
– то поблагодарим за это от имени всех нынешних и будущих читателей - шестнадцатилетнего мальчика, так жестоко осиротевшего, голодного, больного, сумевшего сохранить и спасти то, чему цены нет и что невосстановимо, как сама жизнь.
Относительно фразы о том, что «муж погиб, дочь была далеко», она, действительно, «темна», хоть то, что было на самом деле, — куда «темнее»! Отец мой погиб тогда же, когда и мама, - в конце авг<ус-та> 19413 («так с тобой и ляжем в гроб - одноколыбельники»!), т. ч. о гибели его она знать не могла; оба мы — и отец, и я вовсе не находились «далеко» — хоть и вне пределов
– по 50 р. (разрешавшуюся «передачу»); - сумму эту она делила на три, чтобы иметь возможность чаще узнавать, что мы — живы: мёртвым передач не принимали.
Если Вы не считаете возможным заменить фразу словами о том, что близкие М<арины> Ц<ветаевой> подверглись незаконным репрессиям, то лучше вычеркните её во избежание кривотолков, ладно?4
Кроме того, хотелось бы очень попросить Вас изменить слова о том, что у моего отца «хватило чести и совести»5 признать свои ошибки. Это звучит не по праву обличительно. Должна сказать Вам (Вам - лично), что отец был долгие и долгие годы эмиграции нашим разведчиком и совершал настоящие подвиги во имя Советского Союза; этим давно и начисто смыта его вина– столь схожая со всеми мамиными винами — то есть вина высокого строя души, призвавшая его, 24-х-летнего мальчишку - в стан обречённых; о том, что «белое движение» обречено, он знал не хуже мамы. И работа его для Сов. Союза — опасная, жестокая - была тоже высокого строя. Мама знала и - одобряла; Вы достаточно знаете её, чтобы понять, что это значит. Мы бедствовали и подчас голодали все наши эмигрантские годы, но отец никогда ни гроша не принял в оплату за свою работу. Говорить вслух о его деятельности нельзя, не пришло ещё время, живы ещё некоторые его товарищи по работе и, кто знает, м. б. работают еще. Но «клеймить позором» его как «рядового белогвардейца», твердолобого защитника того Царя и того Отечества и т. п. — пора прекратить. Я думаю — Вы согласитесь со мной. Нечего повторять, что всё это — между нами, строго. Отец был человеком высочайшего мужества, глубочайшей чистоты, несравненного благородства и - поразительного личного обаяния. Он один по-настоящему понимал и любил мою мать; его единственного по-настоящему любила она всю жизнь. «Всё прочее — словесность», то есть горючее для стихов...
Стр. 6. Дата смерти М.А. Мейн (маминой матери) - не 1905, а -1906. Мы позволили себе исправить.
7 — «Оле-Лукойе» - не было книгоиздательством, ни частным, ни семейным; его просто не было! В те времена рукопись «просто» относили в типографию (она была под боком, в Трехпрудном пер.6) — выбирали бумагу, шрифт, обложку и... платили деньги. «Оле-Лукойе» — просто шутка из Андерсеновского арсенала, причём шутка — мамина, а не отца...
8 — из стиха Волошина выпала строка «Почему альбом, а не тетрадь»7 (рифмует с «благодать»). Мама цитирует другой вариант — или другие строфы — в «Живое о живом»
9 — Ростан пленил не безвкусицей и дешевкой, а тем, что воспевал благородство, рыцарство; совсем не так плоха и де Ноайль, как Вы пишете; мама переписывалась с ней уже за границей, в поздние годы; у неё (де Ноайль) есть прекрасные стихи. Пленяла романтика.
10 — «Чинной барышней» никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не была. В детстве и юности — сплошное озорство — причём блистательное! Сплошное непокорство.
13 — «Злобно отвернувшись от... стихии»... злобы не было8.
16 - Про «Феникса» нельзя сказать, что не публиковался: частично (посл<еднее> действие) (вышел отд<ельной> книжкой в 1922 (?) г.9).
19 —
стр. 17 - Вы пишете, что «ничего советского» в творчестве Цветаевой (речь идёт о периоде уже 1933 г.), «конечно, не было», а на стр. 23 говорите о том, что «важное значение для политической позиции Цветаевой, занятой ею к 30-м гг., имеет цикл “Стихи к сыну”" — во тьме дичающего старого мира самый звук СССР звучит для поэта как призыв к спасению и весть надежды»...
стр. 29 — Эренбург неверно описал цветаевскую манеру читать стихи12; ни «напевности», ни скороговорки не было. Читала смыслово, пресловутой «музыке» тут места не было. Голос был музыкален, не манера чтения.
— Источники сведений об Элладе отнюдь не исчерпываются Швабом13; она (Цв<етаева>) выросла в доме своего отца и Элладу знала -всерьёз; речь идёт о своего рода «справочнике» для трилогии.
— «...Трагедии Цв<етаевой> говорят о судьбах... людей, к<отор>ые вступают в борьбу с... силами рока за свою свободу и счастье»... «Ариадна» - о другом.
«...Она (Цв<етаева>) так торопится в своей речи... ей некогда исчислять свойства предмета и тратить время на метафоры» (стр. 47). Да нет же! Это как раз поиски предельной точности, а не «спешка», «свойства» и «метафоры» бывают лишними перед лицом страстей и событий во всей их роковой наготе; ничего «лишнего»... Цветаева — особенно в зрелые годы творчества... никогда не торопилась (писать) и всегда тратила время...
— Пример «легчайшего» стиха — диалог Федры и кормилицы. Уж очень страшной и перекликающейся с судьбой самой М.Ц. пример «легчайшести»!14
Не примите за «замечания»; я знаю, что от них Вы на стену лезете, и не люблю Вас в такой позиции! Примите так, как оно написано.
Север был фантастичен; о нём - в другой раз; м. б. «соавтор» и на снимки расщедрится; путешествие — путешествие утомительное из-за перенасыщенности впечатлениями — из-за радио на теплоходе («белоснежном красавце») и переизбытка «туристов», которым лучше бы дома на полатях пересидеть это время. Хотелось побольше тишины — чтобы хоть сколько-нб. гармонировала она с великой тишиной, великим простором неба, тайги, реки... Сейчас - в Тарусу, - за работу над нудным предпенсионным переводом испанской пьесы в стихах15, увы! Дожить бы до пенсии после такого перевода!
Спасибо Вам за книгу — и многое, с ней связанное и выходящее за пределы переплёта. Дай Бог!
Сердечный привет Е<лене> В<ладимировне> — доброго вам здоровья, отдыха, покоя, радости. И пусть всё будет хорошо!
Ваша АЭ
Не написала главного: спасибо за сердечное и мудрое предисловие! 737475767778
7 Речь идет о цитируемом в предисловии стих. М. Волошина «К Вам душа так радостно влекома...» (1910), посвященном М. Цветаевой.
8 В предисловии к ИП-65 фраза, однако, сохранена: «Злобно отвернувшись от громоносной народной стихии, взорвавшей и испепелившей старый мир, она стала искусственно, как говорится - на пустом месте, воссоздавать свой образ "стихии, не имевшей никакой опоры в действительности”» (С. 13).
9 Под названием «Конец Казановы. Драматический этюд» (М., 1922).