Итальянская записная книжка
Шрифт:
«В конце концов, большинство этих иностранных туристов — тоже крещённые, католики или протестанты, думал он. — Придумываю. Может, познакомься я с ними поближе, это исходящее от них ощущение чуждости, эгоизма, уйдёт?»
— Идём, здесь рядом автобусная остановка, — сказала Маша, подхватывая сумку и пакет с покупками. — Едем в Лидо ди Эзоло, там встретит некий Антонио, отвезёт в отель, где нам уже забронированы места.
—Лидо по–моему не Венеция, — с огорчением заметил Артур. — Сколько знаю, какой-то курорт для миллионеров. Сдерут долларов по сто за номер.
Прячась в ожидании автобуса от все ещё продолжающегося дождика в помещении автостанции, они пересчитали оставшиеся деньги. Хотя благодаря дону Донато и его друзьям тратиться ни на жилье, ни на питание практически не приходилось, денег осталось меньше половины.
Казалось, они уже давным–давно странствуют по Италии. Но когда Артур и Маша вспомнили — сегодня тридцатое августа, и до отъезда на родину остаётся целых пятнадцать дней, Артур повторил:
— Вот увидите, сдерут долларов по сто! А нам ещё ехать во Флоренцию, возвращаться на юг в Барлетту, оттуда снова в Римини…
— Не паникуйте, — спокойно ответила Маша. — Бог поможет.
— Нечего докучать Ему такими просьбами. Бог — не кассир. Обидно, что вы себе толком ничего не купили.
— Мне ничего не нужно, — ответила Маша. — Другое дело, вместо того, чтобы разъезжать, тратить деньги на билеты, наверное, нужно было оставаться в Барлетте, плавать, тренировать ногу, как было задумано.
— Ничего, Машенька. Зато мы видели Рим, Помпеи, Салерно, Неаполь, о чём не мечтали. Оказались в Венеции. Вернёмся в Барлетгу дней за семь до отъезда, тогда и поплаваю.
В маленький зал автостанции вбежала девушка. Стройная, с гладкими волосами, зачёсанными сзади в заколотый черным бантом тугой пучок, одетая в короткую кожаную курточку, в мини–юбку, в чёрные ботинки на высоких каблучках, она влетела в стеклянную будку телефона–автомата. Дозваниваясь, с кем-то говорила, и Артур не мог оторвать взгляда от её красивого, оживлённого лица.
Это, безусловно, была не туристка, а местная жительница, настоящая венецианка.
— Выйду наружу, — сказала Маша, — посмотрю расписание.
Он глянул ей вслед.
Коренастая, одетая поверх сарафана в скромный пиджачок, Маша не выдерживала никакого сравнения…
«Замечательный, потрясающе скромный, родной человек, — подумал Артур. — По–своему красива и не знает об этом. Никогда не красится, одета во что попало».
У него сжалось сердце.
Венецианка вышла из телефонной будки. Артур столкнулся с ней взглядом. Увидел юное и уже порочное ярко раскрашенное лицо.
Маша пропустила её у входа, подошла, взяла вещи.
— Автобус через три минуты. Дождь кончился.
…Всю дорогу Маша отчуждённо смотрела в окно, за которым в лучах проглянувшего предвечернего солнца мелькали разноцветные туристские городки, тянулись заросшие камышом каналы, где плавали утки.
«В конце концов ни в чём перед ней не виноват, — думал Артур, серчая ещё и оттого, что автобус отдалялся и отдалялся от города. — Стоило ли приезжать в Венецию, чтобы, ничего не увидев, тащиться невесть куда ради ночлега?»
На каждой остановке входили и выходили туристы, почти все непременно в шортах, с рюкзачками на спинах. Некоторые пожилые дамы держали на руках ухоженных собачек.
Эти пассажиры резко отличались от строго, со вкусом одетых местных жителей — наверняка работников туристского сервиса, устало проглядывающих газеты, или негромко переговаривающихся между собой.
— О чём они говорят? — спросил Артур.
— Диалект. Не понимаю, — ответила Маша. Она продолжала смотреть на разбухшую от влаги, иссечённую каналами равнину.
Через час пути автобус осторожно въехал на маленькую, забитую автомашинами площадь курортного городка. Её окружали отели со свисающими с фронтонов пёстрыми флагами. Понизу каждого здания уже светились витрины магазинов и ресторанов.
Когда Артур и Маша вышли из автобуса, они сразу заметили стоящего у одной из автомашин невысокого человека.
— Антонио? — издалека спросила Маша.
Тот кивнул, торопливо раскрыл дверцы своего «фиата».
Не успели они усесться, как машина рванулась вперёд. У Артура сложилось впечатление — от них хотят поскорее отделаться.
Антонио сразу же сказал, что ему поручено доставить в отель друзей дона Донато, что он извиняется, ибо не может уделить им больше внимания, так как очень волнуется, должен ехать в больницу, где жене будут делать кесарево сечение.
Артур был готов провалиться сквозь землю. «Носят нас на руках, — думал он. — Вторглись в чужую жизнь…»
Вскоре замелькали огни очередного городка — яркие витрины, светящиеся вывески, вычурные фонари. Машина, проехав перед фронтом белоснежных отелей, остановилась у одного из них. Над входом играла огнями вывеска — «Данубио», что, к удивлению Артура, означало «Дунай».
Едва увидев входящих в вестибюль, из-за стойки выскочила и кинулась навстречу, как к родным, женщина в чёрном костюме. Первым делом она выхватила из рук Маши сумку и пакет с покупками, сказала, что она ждёт гостей из России, что её зовут Рита, поманила всех к лифту.
Антонио ещё раз извинился «за свою ситуацию», вдруг по–братски расцеловался с приезжими и ринулся к выходу.
Вместе с Ритой они поднялись лифтом на третий этаж, проследовали по коридору, вошли в отпертый ею номер. И оторопели.
Номер был на двоих. Две сдвинутые вместе широкие кровати стояли на роскошном ковре почти прямо против входа.
Рита посоветовала приезжим отдохнуть с дороги, сказала, что ужин в ресторане на первом этаже начнётся через сорок минут и тогда же можно будет подойти к ней с паспортами, зарегистрироваться.