Иван Берладник. Изгой
Шрифт:
– А коли надо, то и пойду!
– воскликнул Святослав.
– Вот я тебя накажу хворостиной отстегать, тогда узнаешь!
– рассердился Изяслав Давидич.
– Молоко на губах не обсохло, а туда же!
– Ничего, стрый-батюшка! Тебе скоро в домовину ложиться - тогда я всё припомню!
– юный Святослав выскочил вон.
В начале лета, когда подсохли дороги и всё кругом зазеленело, пришёл от Юрия Долгорукого гонец из Киева - звал великий князь черниговских соседей к Зарубу, на снем с половецкими ханами. После ожидался приезд долгожданного нового митрополита взамен изгнанного на Волынь Климента Смолятича.
Мир половцам был дан - к Зарубу приехали половцы, связанные кровным
Лишь по пути назад Изяславу Давидичу стало известно, что юный Святослав, пользуясь отсутствием стрыя в Чернигове, тайно бежал из Берёзова, пробрался в верховья Десны, во Вжищ и захватил сгоряча несколько городов - они сами открыли ему ворота, потому как княжич! Потом остыл, понял, что сгоряча натворил, и, боясь стрыя, послал боярина к князю Ростиславу Мстиславичу Смоленскому, отдаваясь под его покровительство. Более того, - к нему вскоре примкнул и другой Святослав - Всеволодич, до сих пор ходивший под рукой Новгород-Северского князя. Примкнул недовольный своим уделом и требуя себе Подесенье.
Это уже было опасно. Святослав Ольжич задержался в Киеве встречать нового митрополита и ничего ещё не знал о том, что творится дома. И поэтому, едва отправив гонца в Киев для двухродного брата, Изяслав Давидич стал готовиться к походу. Тяжко ему было выступать против родного сыновца, коего воспитывал как своего преемника, да делать нечего. Ростислав Мстиславич хоть и стар, но ещё силён.
Полки выступили вверх по реке Снови во второй половине лета. Шли к городу Ропеска, куда должны были прийти в условленный день дружины Святослава Ольжича. Двухродные братья-князья встретились и пошли дальше, направляясь прямиком на Дебрянск и Вжищ. Но на полпути, у Синего Моста, встретили разъезды князя Святослава Всеволодича. Тот был слегка растерян - не ожидал, что стрый пойдёт на него войной, а на Юрия Долгорукого надежды у него не было. Новый Киевский князь занялся своими делами, ясно дав понять, что усобицы Черниговщины - её личное дело. Поэтому Всеволодич лишь делал вид, что обижен, и хотел лишь одного - чтобы стрый Святослав принял его как равного князя и перестал считать несмышлёным отроком.
От отца Всеволода Святослав унаследовал честолюбие - первородство ещё не даёт права быть первым во всём. Главное - твоя сила, уверенность и решительность. Он был старшим сыном старшего сына из племени Ольжичей и рано или поздно должен был возглавить род. А как он заставит себя слушаться, если уже сейчас с ним никто не считается?
Сыновец встретился со стрыями там же, у Стародуба, которым владел ещё со времён первого княжения в Киеве Юрия Долгорукого. Не найдя союзников, предпочёл смириться. Святослав Ольжич, поражённый сходством юноши с его покойным отцом, даже всплакнул и легко согласился со всеми словами сыновца. Отныне Новгород-Северской землёй и Стародубом владели два князя поровну.
От стен Стародуба послали гонцов к Святославу Владимиричу. Долго ждали ответа, наконец он пришёл. Через одного из своих бояр отрок просил оставить ему Вжищ для княжения и утвердить за ним всё Подесенье - от Воробейны до Корачева. Вдохновлённый примером Ольжичей, Изяслав Давидич согласился с сыновцем, после чего полки возвратились восвояси.
Юрий Долгорукий мог бы помочь Святославу Всеволодичу, но сам в те поры был занят. В разгар лета пришла весть - на
Прослышав об этом, Юрий Долгорукий стал собираться в поход. Старшие сыновья - Василько, Андрей, Глеб - были рядом. Стоит их кликнуть - все придут со своими полками. Правда, Глеб в Переяславле, сторожит Русь от половцев, но зато на полпути к Волыни Туров, где сидит сын Борис. Сам Борис от природы нрава был тихого, болезненный. Он и сейчас, услышав о начале похода, сказался хворым и послал вместо себя дружину под водительством воеводы Туровского. Вместе с туровцами в поход должны были пойти и галичане - как в прошлом году, когда они ходили на Изяслава Давидича.
В Галиче шли годы. Закричал в колыбельке долгожданный сын, названный Владимиром в честь деда. Ольга заикнулась было, чтобы хоть крестильное имя дали младенцу - Иван, но священник по святцам настоял, чтобы юного княжича крестили именем Якова. А Ярослав, услышав из уст жены имя Ивана, почему-то подумал о Берладнике. Где-то он сейчас?
О Берладнике он вспомнил и в тот летний день, когда прислал ему новый Киевский князь весть, чтобы собрал Ярослав полки и пошёл с ним воевать Волынь. Там сидел Мстислав, сын ненавистного сыновца Изяслава. Мечтая выбить дурное семя вон с Руси, Юрий Долгорукий пообещал Волынь своему другому сыновцу - Владимиру Андреевичу, сыну самого младшего из Мономашичей. С собой звал он всех своих князей-союзников - от Святослава Ольжича до Ярослава Галицкого.
С этой вестью Ярослав зашёл к жене. Не признал бы Иван своей прежней любви. Хотя прошло пять лет, Ольга Юрьевна пополнела, подурнела. Её красота поблекла, и лишь глаза ещё жили на бледном лице. Сын Владимир подрастал, княгиня с тревогой чувствовала под сердцем шевеление второго дитя и тайно молилась - пусть и этот будет мальчиком. Может быть, радуясь второму сыну, Ярослав согласится назвать его Иваном?
Мужа Ольга встретила молча. Встала, опустив руки и выжидательно глядя на него.
– Отец твой прислал мне грамоту - зовёт на войну против старого врага своего, князя Волынского, - сказал Ярослав.
Ни один мускул не дрогнул на лице Ольги. Как стояла, так и осталась стоять.
– Дела мои тебя не волнуют? Ольга молчала.
– Тебя хоть что-нибудь волнует?
– Кто я, чтоб меня здесь спрашивали, - разомкнула она уста.
– Ну и дура!
– рассердился Ярослав.
– Ты, кажись, молилась? Так помолись, чтоб пошёл я в бой и меня там в битве зарубили. Тебе небось то будет в радость?
Ольга отвернулась. Скорее бы ушёл, постылый! Оставил бы её наедине с мыслями. Ох, и зачем судьба выпала такая бесталанная!
– Ты хоть ведаешь, куда меня твой отец посылает?
– продолжал Ярослав.
– На Русь. К Ивану твоему!… А что, коли повстречаю я его в битве?
Ольга вздрогнула. Впервые на её окаменевшем лице проступили живые чувства. Не веря своим ушам, она взглянула на мужа, и сердце Ярослава наполнилось злой ревностью - помнит ещё, нелюба. Не забыла!
– Так как?
– вопросил он, придвигаясь ближе.
– Передать ли привет от жены моей? А может, в гости пригласить? Чай, почти родственник… Женихался тоже… У, подлая!
– внезапно вскипел он.
– И в кого ты только такая сдалась!