Иван — холопский воевода
Шрифт:
— Слыхал я, что царь тебя грамотой пожаловал. Покажи.
Прочитав, Шаховской вернул грамоту Болотникову.
— Рад за тебя, Иван Исаич. Коли стал ты большим воеводой, берись и за дела большие.
— Для большого дела надобно войско большое.
«И этот туда же. Где я тебе людей возьму?» — недовольно подумал Шаховской, но заставил себя улыбнуться:
— На то ты и начальник, чтоб людей набрать.
— Наберу, — твердо произнес Иван Исаевич.
Шаховскому понравилось: не просит, значит, привык сам добиваться. Военачальнику сие к лицу. Князь сказал:
— Я
— Знаю. То дворянское войско. У меня свое будет — из черного люда.
«Из черного, — с удовольствием повторил про себя Шаховской. — Вот, Ивашка, и возись со своей чернью. Ты и сам такой». Вслух же сказал:
— Соберешь войско да на Москву пойдешь — святое дело сотворишь. А кто побьет Шуйского — твое ли войско, дворянское ли, — не столь важно. Главное — изменника с трона согнать.
— Доподлинно, князь, — не столь важно. Может и дворянин быть с черной душой, а черный человек — со светлой.
Шаховской согласно кивнул.
— И знай, государь твоих заслуг не забудет.
— Я, князь, о наградах не помышляю. Вот ежели народ двинется себе волю добывать…
— За истинного царя двинется, — поправил Шаховской.
— Волю-то царь обещал.
«Да ты не лыком шит. Крепкий орешек, — прикидывал в уме Шаховской. — Ничего. Расколем». Спросил:
— Как тебе наш государь Димитрий Иоаннович приглянулся? Хмур был али улыбчив? Грозен, как его родители, али мягок?
Вспомнил Болотников свою встречу в Самборе. Как ответить? Вспомнил бегающие, беспокойные глаза, руку, что дрогнула, когда грамоту протянула.
— Не мне о том судить, каков Димитрий Иоаннович. Государь есть государь.
— Толково говоришь, — усмехнулся Шаховской. — Ну что ж, иди, воевода, к своему войску. Да с походом не медли.
Болотников созвал совет. Когда атаманы и есаулы расселись, заговорил о главном.
— Други и братья, — сказал он, — мы с вами идем на правое дело. Полуцарь Шуйский, что сидит на московском престоле, наш враг. Престол захватил он обманом. Но есть истинный царь — Димитрий Иоаннович. Он дает нам волю. И мы должны помочь ему. У злодея Шуйского силы против нас поболе. А потому надобно подымать весь народ. Я тож, как вам ведомо, познал и холопскую жизнь, и свободу казачью, и рабом на галерах плавал, да не сломился, а пуще прежнего стал ценить волю вольную. Посему говорю, посылайте по городам и селам людей — пусть собирают в наше войско холопов, и мужиков, и бедноту посадскую.
После совета Болотников держал речь перед толпой на городской площади.
— Люди добрые, не видать нам воли, ежели не восстанем против Шуйского да господ, что с ним заедино.
Полуцарь лишь о собственном благе печется и своим боярам угождает. Гнать его с престола!
Затихли все. Дерзкие слова говорил Болотников, да запали они каждому в сердце. И всколыхнулась толпа, загудела, будто лес на ветру.
— Мы с тобой! — закричали. — За волю!
— Веди нас куда хошь!
— Волю добудем али сложим вместе головы!
Потянулся отовсюду народ к Болотникову.
Путивльский воевода князь Шаховской опять призвал к себе Ивана Исаевича.
— Оба мы с тобой враги Шуйского. Одно дело задумали. Говори, гетман, чем помочь?
Понимал Болотников, что с князем надобно держать ухо востро, что Шаховской всякое может задумать, но виду не подал.
— У тебя есть копья, сабли, ружья да порох — вели раздать моим людям.
— Велю.
— И пушки у тебя, сказывают, есть…
«Ишь, все разузнал, тороватый», — с неприязнью подумал Шаховской.
— Истоме Пашкову отдал до последней, — солгал Шаховской. Не мог он расстаться со всеми пушками, боязно было при себе ни одной не оставить.
— Ладно, — молвил Болотников. — И на том, что даешь, спасибо. Пушки в бою добудем.
Не зря отправлял Иван Исаевич в города малые и большие, в деревни и села верных гонцов. Не зря рассылал он свои листы [11] , в которых призывал «побивать вельмож и сильных». Люди к нему все шли и шли.
11
Листы — письма-обращения.
Встреча в лесу
Соломенная крыша протекала, крыльцо провалилось, да и вся изба скособочилась. И не потому жил Михей в такой избе, что был он мужик непутевый, а все дело было в том, что уж больно лют у него господин. Не даст ни дерева срубить в лесу, ни соломы с поля взять. Да что говорить — у него зимой снегу не выпросишь.
Амбары господские ломились от мешков с мукой. А у крестьян, что работали на хозяина — землю пахали, сеяли, жали, зерно молотили, — пусто в доме. Помещик оставлял им столько, чтоб мужики ноги не протянули. Иначе кто бы в поле трудился?
Хотел Михей бежать на южные земли. Да как? Трое ребятишек у него. И оставаться тяжко. Что делать? И все же решился Михей свою избенку подправить. Не то, чего доброго, завалится, пришибет кого.
Темной ночью срубил он в лесу дерево, только стал обтесывать, как вдруг видит, выходит на него человек. «Ну, — думает Михей, — пропал я. Незнакомый человек. Видать, из слуг хозяйских. Поведет к господину, а там запорют насмерть. Нет уж, не дамся…» Сжал Михей топор, ждет, пока человек ближе подойдет. А тот будто обо всем догадался.
— Брось топор. Я тебе зла не сделаю. Ты кто будешь-то?
— Михейка Долгов.
— А я гулящий человек. Сегодня тут, завтра незнамо где буду. Хозяин твой кто?
Михей снова сжал топор. Человек усмехнулся:
— Да ты что, я ить не доносчик.
— А пошто тебе мой хозяин?
— Ты сам-то отвечай, не спрашивай. — И человек повелительно взглянул на Михея.
Тот, помолчав немного, произнес:
— Ну, князь Шишагин Гаврила Тимофеич.
— Кровопийца-то?.. Слыхал про такого.