Иванов катер. Капля за каплей. Не стреляйте белых лебедей. Летят мои кони…
Шрифт:
Группа не подвела Сергея: из пятнадцати выпускников четырнадцать получили свидетельства. Пятнадцатый слушатель - Еленка - не явился на экзамены. Сергею объявили благодарность в приказе и наградили именными часами. Он был очень доволен и ради такого случая закатил на катере торжественный ужин.
– Не откажешься, капитан?
– Можно, - сказал Иван.
Сергей пригласил всю комиссию, но пришли только Володька Пронин да парторг Пахомов. Пронин держался официально, говорил тосты, но быстро опьянел и стал пялить глаза на Еленку. Еленка развеселилась, краснела, закрывалась рукой.
Спьяну Пронин принимал Еленку и Сергея за молодоженов, лез с поздравлениями, журил, что скрыли правду.
– Волжская свадьба!… - кричал он, требуя внимания.
– Катера - все в цветах! Музыка! Народное гулянье!… Товарищ Прасолов, возродим народные обычаи? Возродим?…
Пахомов пил мало. Вел с Иваном тихий мужской разговор о лесе, заработках, хозрасчете, который в порядке эксперимента хотели ввести на их запани с будущего года. Он не поддерживал этого новшества, хмурился:
– Опять, значит, рубль гнать будем, да? А сознательность?
– Без рубля тоже не проживешь.
– Правильно. Но вот мне скажи: хорошо зарабатываешь?
– Хватает.
– Вот. Ты - передовой, ты из премий не вылезаешь. По высшей сеточке пятый год без промаха. Почему? Потому, что ты сам проценты даешь, а мы тебе - соответственно. А при этой самой новой экономике что будет? А то будет, что станешь ты, передовик, получать куда меньше, чем сейчас.
– Почему?
– не понял Иван.
– А потому. Сейчас откуда фонд зарплаты идет? Оттуда.
– Пахомов важно поднял к темному потолку толстый палец.
– Существуют утвержденные ставки, кому сколько полагается. А будет что? Будет фонд зарплаты исчисляться из прибылей, и станем мы его делить на всех чохом. А какой он будет, этот фонд, после всех отчислений? Неизвестно. А ну - запань прорвет? А ну - катер на мель сядет? А ну - еще что? Вот и получится шиш без масла.
– Этого я не понимаю, - вздохнул Иван.
– Работать надо хорошо - и запань не прорвет, и на мель никто не сядет…
– Комнату!
– вдруг заорал Пронин.
– Товарищ Пахомов, сделаем комнату молодоженам?
Иван поднял голову, удивленно посмотрел на Еленку. Она с веселым вызовом встретила его взгляд, и он сразу отвел глаза.
– Комнату?
– Пахомов, не понимая, моргал белесыми ресницами.
– Не надо им комнату, - глухо сказал Иван, уставясь в стол.
– Нет, надо!
– озорно сказала Еленка.
– Очень даже надо!
– Им - не надо, - упрямо повторил Иван.
– Старикам лучше дайте. Столько лет на барже…
Разошлись за полночь. Сергей пошел провожать. Еленка, напевая, убирала со стола. Иван начал стелить постель, спросил вдруг:
– Поздравить можно?
– С чем, Иван Трофимыч?
– Ну, с этим… Комнату вон обещали. И вообще.
– Можно, Иван Трофимыч.
– В Еленку вселился какой-то бес: хотелось озорничать.
– На свадьбу-то придете?
– Ну что ж, поздравляю, - не глядя, сказал Иван и, забыв о постели, тяжело полез на палубу.
– Далеко ли собрался?
– спросил Сергей, встретив его у рубки.
– Порыбачить хочу, - хмуро сказал Иван.
– Давно не рыбачил.
– Гляди не опаздывай: я завтра с утра занят.
– Ладно.
– Иван поковылял к носу.
– В шесть вернусь.
Сергей спустился в кубрик. Сказал, усмехнувшись:
– Розыгрыш наш Ивану против шерсти: рыбачить пошел.
– Надоели вы мне, - вздохнула Еленка.
– Все надоели. Для себя жить буду. Вот как. Для себя.
Сергей потушил свет, разделся, лег. В кубрике было тихо, только чуть поскрипывал борт, касаясь затопленной баржи. Сергей думал о том, как хорошо прошел вечер, и о том, какой серьезный и деловой разговор вел он, провожая парторга до дома. Завтра начнут ставить на катера рации: дело это поручено лично ему и…
– Спишь?… - странным приглушенным шепотом спросила вдруг Еленка.
Сергей спрыгнул с дивана…
Два дня Сергей только ночевал на "Волгаре": устанавливал на катерах передатчики, регулировал, налаживал связь. Он работал с азартом, умел подчинить людей своей веселой настойчивости. Дело, запланированное на неделю, провернул за двое суток, получил крупную премию, ходил победителем. Резко сократились холостые пробеги катеров.
А Иван жил молчком. Молчком работал, молчком ел, молчком курил на палубе. Он не заговаривал больше об уходе Сергея с катера, понимая, что уходить-то надо ему. Он проиграл эту молчаливую битву за первенство на "Волгаре" и, оставаясь капитаном, фактически был просто третьим лишним. И не было сил бороться. Просто - жил, и все. Тихо жил.
В воскресенье он надел выходной костюм, прихватил новую палку: шел к Сашку. Еленка вручила ему сверток с пойманной накануне рыбой, спросила, когда вернется.
– В семь, - сказал он.
– Пойдете куда?
– Не знаю.
– Я к тому, что ногу ломит, - пояснил Иван.
– Ломит с вечера. Как бы грозы не было.
– Да какая гроза!
– засмеялся Сергей.
– Барометр в диспетчерской на великой суши вторую неделю застрял.
– Мой барометр поточнее, - сказал Иван и полез из кубрика.
День был безветренным, сонным, белесым от зноя. С утра на пристани толпился народ: люди собрались в Юрьевец, но рейсовый запаздывал где-то вверху, в Красногорье. Мужчины прели в темных выходных пиджаках, поругивали пароходство, курили. Сергей из любопытства пошел узнавать, вернулся с рыжим капитаном и рыбинспектором.
– А народ-то зря на пристани топчется: рейсового не будет. В Красногорье винт о топляк сломал, при мне диспетчер звонил.
– Ну, Сергей, на тебя вся надежда, - улыбнулся рыжий.
– Не срывай нам мероприятия.
– Ты что, капитан? Это тебе не по нашим дебрям ходить: там, в Юрьевне, документы нужны.
– А ты к пристани не швартуйся - и документов никто не спросит.
– Деньгу можно зашибить немалую, - понизив голос, сказал инспектор.
– Гляди, сколько рублей на берегу мается.
– Деньги само собой, - нажимал капитан.
– Главное - людям помочь: выходной пропадает.
– Это верно… - заколебался Сергей.
– Ой, Сережа, не соглашайся, - вмешалась Еленка.
– Нельзя так, не положено! И Иван Трофимыч не позволит.