Иванов катер. Капля за каплей. Не стреляйте белых лебедей. Летят мои кони…

Васильев Борис Львович

–  Давай обороты, Сергей, - бормотал рыжий.
– До бури бы проскочить.

В кубрике смолкли женские голоса, только испуганно скулил ребенок. Волны ходили вровень с иллюминаторами.

–  Тыр-пыр… - хмурился инспектор Лешка.
– Тяжело идем.

–  Насажали, - сквозь зубы сказал Сергей.
– Говорил же…

В кармане у него лежали скомканные рубли, и ругать было некого. Он не боялся, но трезво оценивал опасность: катер не держал волны даже при максимальных оборотах.

–  Баллов пять будет, - сказал капитан.
–

Как думаешь?

Сергей промолчал. Инспектор выглянул в дверь.

–  Эй, девки, вниз ступайте. Мокро тут.

–  Да-а, - протянула Люся.
– Туда зайдешь - назад не выберешься.

Сергей глянул на щиток и не поверил собственным глазам: стрелка масляного манометра мертво стояла на нуле. Он тупо смотрел на нее, даже протер стекло пальцем: стрелка не шелохнулась. Рядом что-то бубнил капитан, Сергей не слушал: его вдруг бросило в жар. Он бессмысленно глянул на рыжего и рванул сектор газа на себя. Двигатель смолк.

–  Ты что?
– тихо спросил капитан.
– Ты с ума сошел?

–  Давление на нуле.
– Сергей вытер пот.
– Давай в мотор, Сашка.

Катер быстро терял ход. Волна швырнула его в сторону, развернула, положила на бок. Что-то с грохотом покатилось по палубе, в кубрике пронзительно закричали женщины.

–  Держи к волне!… - крикнул капитан, скатываясь по трапу в моторное отделение.

–  Баб не пускай!… - закричал Сергей, всем телом налегая на штурвал.

Женщины, толкая друг друга, с криком лезли по узкому трапу. Лешка спихивал их обратно, хрипло матерился, бил по рукам, рвал платья. А они, теснясь, все лезли и лезли, и от крика их Сергей не слышал голоса капитана из моторного отсека.

Катер заливало водой. Она хлестала в носовой трюм, переливалась в рубку, текла по трапу в кубрик. Ругался Степаныч: корзины смыло за борт, клубника моталась по волнам. Визжала Клавка, со страху взобравшись на крышу рубки.

Капитана швыряло из стороны в сторону в тесном и темном моторном отсеке. Дважды он налетал на раскаленный выхлопной коллектор, прожег новый пиджак, до крови рассадил руку. Вылез грязный, злой.

–  Не нашел. Заводи!…

–  Нельзя!… - кричал Сергей.
– Двигатель запорем!…

Катер тяжело болтался на волнах. Сергей с огромным напряжением удерживал нос к волне.

–  Моряк, твою мать!… - Капитан рванул Сергея от штурвала.
– Пусти! Потопишь всех, сволочь!…

–  Уйди!… - Сергей бросил штурвал, с силой ударил капитана в лицо.
– Вон из рубки! Вон! Убью, гад!…

–  Заводи мотор!…

Неуправляемый катер сразу же развернуло, положило на бок. Волна ударила в распахнутую дверь рубки, окатила Сергея, рыжего, Лешку. Дико кричали женщины в тесном кубрике. Лешка схватил капитана, оторвал от Сергея.

–  Уходи!… - вытолкал из рубки, крикнул Сергею: - Ставь на волну! Носом на волну!…

И снова с остервенением, со злобой схватился с обезумевшими женщинами.

Шмыгая разбитым в кровь носом, Сергей кое-как выровнял тяжелый, залитый водой "Волгарь", огляделся.

Их снесло назад, к перекатам левого берега. По обе стороны торчали из пены шесты, обозначавшие мели. Волны катились через них, вздымали тучи песка, местами совсем обнажая дно.

Катер терял плавучесть. Неповоротливый и бессильный, он плохо слушался руля, ложился на волну. Пока еще Сергею удавалось ставить его на киль, но вот-вот должен был наступить момент, когда катер не успеет выпрямиться, его накроет, и тогда на поверхности останется только то, что само по себе способно плавать. Сергей дал горючее и включил стартер.

–  Назад?
– спросил Лешка.
– Лучше не пробуй.

–  На мель выброшу, - сказал Сергей.
– Выброшу на мель, как-нибудь добредете до берега.

Он подождал волны, успел развернуть катер и на гребне ее пошел к берегу, дав двигателю максимальную нагрузку. Дно чиркнуло о песок, катер дернулся, и волна схлынула, оставив его на мели. Сергей заглушил мотор, махнул рукой Лешке:

–  Выпускай.

Мокрые напуганные женщины повалили из кубрика. Кричали, плакали, метались по катеру, проклинали Сергея.

Катер болтался на волнах, то ложась на борт, то встряхиваясь, когда подходила волна. Люди цеплялись за железо, друг за друга: палуба качалась под ногами.

–  Ну, миленок, погоди!… - кричала разлохмаченная, в разорванном на груди платье Шура.
– Я так не оставлю! Я все напишу куда следует!…

Но паники не было. Плотовщики, Лешка и опомнившийся рыжий капитан быстро навели порядок.

–  На берег надо, - сказал Лешка.
– Если ветер усилится - перевернет катер.

–  Идите.
– Сергей безуспешно раскуривал мокрую сигарету.
– Тут мелко. Линем свяжитесь - добредете.

–  А тебе к рыбам захотелось?
– тихо спросил инспектор.
– Уйдем, катер полегчает и - хана. Через три дня всплывешь - глядеть страшно будет.

–  Вот только - как дойдете?… - вслух размышлял Сергей, словно не слыша, что говорит Лешка.
– Первому с багром надо…

–  Ну, веди. Ты - длинный, волна не накроет…

Сергей, обвязавшись линем, первым прыгнул за борт. Волна швырнула к катеру, но он уперся багром, устоял. За ним попрыгали остальные, мужчины несли детей. Брели по грудь, оступались, падали, хлебали мутную воду: только песок хрустел на зубах.

Вылезли на крутой глиняный откос. Лешка и рыжий капитан пытались развести костер: сырые спички, что Лешка принес в кепке, не разгорались, гасли одна за другой. Женщины в кустах отжимали мокрые платья, кутали ребятишек. Плотовщик достал чудом сохраненную сухую папиросу, отдал Сергею:

–  Держи, парень. Не знаю, как ты один назад дойдешь.

Сергей понял, что возвращаться придется. Буркнул, пряча вздох:

–  Доберусь.

Он отдал недокуренную папиросу, взял багор.

–  До людей дойдете - шумните там. Долго не продержимся.