Изборник. Памятники литературы Древней Руси
Шрифт:
В той день приидоша ко Александру от Иеросалима иевреи, принесоша ему шатеръ великъ велми и сказаша ему, глаголя, яко пророкъ Иерми умре. Александръ же сие слышавъ и оскорбися немало.
И в той день приидоша к нему мужи мнози от града, егоже создал бяше, Александрию, ко Александру рекоша: «Царю Александре, град, егоже еси создал бяше, Александрю, не можемъ никако жити в немъ». Александръ же рече: «За что?» Они же к нему рекоша: «Змй великий от реки египетцкие изходитъ и людей ухватает, и ядомъ умираютъ». Александръ же к нимъ рече: «Идте во Иеросалимъ, и кости пророка иеврейска Иеремя вземше, на крестъ града сихъ узидайте, того бо молитва ядъ исцлетъ змиин». Они же шедше и тако сотвориша, и от того часу и до нын змй во Александри человка ухватити не можетъ.
И в той день жена нкая, ко Александру приступивъ, сии рече: «Александре царю, муж мой злобит мя и бранит мя много». Александръ же рече: «Всякой жен глава есть мужь, мн же нсть дано судити жены пред мужемъ». Она же Александра понудити хотящи, да мужа еи убиет, и рече: «Царю Александре, мене убиетъ, теб же неврен есть». Александръ же к ней рече: «Нсть ти дано мужю судити, во царствии бо моемъ жены да не судят мужем. Горе бо человку, имже жена обладает, горе бо, — рече, — земли той, в нейже жена царствуетъ; о горе тмъ людемъ, имиже жена обладаетъ, жена бо на едину потребу от Бога сотворися, дтородства
В той же день двородержьцы приступиша ко Александру и рече Дандушъ, милостный и любим бяше велми у Александра и врень ему есть, кротокъ же сии тломъ, но храбръ велми и конникъ добръ воинъ велми, ко Александру рече: «Государю великий, царю Александре, подобно есть, яко властели твои домове свои да видят, много бо лтъ, яко отнелже от домов своих зашли суть». Ту Александръ повел дары многоцнны принести и ту велможи свои повел дарити царскими стемами многоцнными, и диядимами, и великимъ царскимъ одеяниемъ, индйскими и перскими фарижи, и много множество неизчетно злата и бисера разда. И тако всякому во свое царство отправитися повел. Сам же с матерею своею и з женою своею и свободными витязи в Виталскии горы ловити поиде.
В той же день Врионушъ ко Александру приступивъ, рече: «Александре царю, дай мн Македонское царство». Александръ же к нему рече: «Любимый мои Врионуше, я всему свту царь есмь, но людие македоньскимъ царемъ зовут мя; но возми соб Ливию, и Киликию всю, и великую Антиохию». И сего же Врионушъ не восхот, но помышляше во ум: «Аще Александръ умретъ, всему свту царь буду». И тако яд растворивъ, Александру дастъ. Александръ же сие вкушъ, в той час студен бысть яко крошецъ и очюти, яко отравлень бысть и рече: «О любимый мой и милый врачю Филиппе, вдомо да есть тоб, яко в сладком вине вкусих горкий ядъ». Филип же сие слышав и стему з главы поверже и былия нкая теплейша с целым теряком [957] Александру дасть пити. Сие же слышав Врионушевъ братъ Левкодушъ, Александрове смерти очима не могий видети, на меч налегъ, прободеся. Александръ же ко врачю своему Филиппу рече: «Можеши ли от смерти избавити, Филиппе?» Филипь же рече к нему с плачем: «О всего свта царю, идже хощетъ Богъ, побежается естества чин, да не возможно ми есть помощи дати, понеже ядовитая студень преодолвает сердца твоего теплоту. Но сие помощи ти могу: три дни живъ будеши, дондеже вся царства урядиши земская». Сие же Александръ слышавъ и главою покивав и рече, прослезився: «О суетная слава человческая, како вмале являешися, а вскоре погибаеши. Но добре рече рекии: “Нсть на земли радости, иже не приложится на жалость, ни есть слава, иже не преидетъ”. О земля, и солнце, и твари, плачитеся днес мене, вмале бо на свтъ явихся и вскоре под землю отхожу. О земле, мати моя, красныи человки упитаеши, напрасно к себ приемлеши. О неуставная человческая чести, како мн тихо посмеяся и напрасно паки мене к земли отсылаеши. Всесилнии и всемошнии и любимии мои македоняне, аще возможно вамъ смерти мя избавити днес, да с вами всегда буду, бийтеся с смертию ныне за мя, похитити мя от вас пришла есть». Се же слышавше македоняне и с плачем великим ко Александру глаголаху: «Александре царю, силный государю, аще возможно есть смерти откупити тя, животъ нашъ вси дали быхом за теб, но сие намъ невозможно есть. Но ты добре на земли пожил еси и смерть твоя почтена есть болши, нежели чий животъ. Походи, Александре, походи на уготованное тоб мсто, на земли бо добре царствовал еси, и тамо рая наслдити имаеши».
957
…теряком. — «Териак» — вещество, считавшееся в древности противоядием и всеисцеляющим снадобьем.
Филип же, Александровъ врачь, мску живу разскъ и в ню всади Александра. Александръ же вся земьская царства и великия государства и вси князи и властели по достоянию урядив. Алимпияду же матерь и Роксану царицу приимъ, Филона призвав и Птоломя и рече: «О любимая моя присная два брата, Филоне и Птоломю, жену свою и матер свою предаю вамъ ныне, яко мою поминающе сердечную любов, сихъ почтено до смерти дохраните; Македонское же царство добре соблюдите. Тло же мое в Александри положите; мене же паки узрте тогда, егда мертвии от гроб востанут. Но вдомо да есть вамъ, яко напослдокъ лтом перси Македониею обладати имутъ, якоже мы днес персы». И се рекъ Александръ, Роксану за руку приимъ и сладко ею облобызаше, глаголя: «О Дариева дши, мой милый свте очию моею, всего свта царице Роксано, вси ли, отнелиже любов моя приплте к теб, колко извщения сердца моего указах теб, якоже ни единъ муж к своей жен, такоже и ты указа мн любов и честь врну соблюде, якоже ни едина жена ко своему мужю. Вдомо да есть тоб, яко ныне любовъ наша расторгнутися имаеть, отхожю убо во адъ, отнюду же возвратитися не имам. Остани з Богомъ, милая моя любви». И се рекъ Александръ, целовав, отпусти. И тако властели на целование призва и со всми по ряду целовася и с плачем к нимъ рече: «Любимии мои и милии македоняне витязи и вси прочии языцы, Александра другаго не имаете изнаити». И се рекъ, глаголя: «Приведите ми великаго моего коня Дучипала». Дучипал же, вид Александра умирающа, жалостно проржа и ногами землю бия, Александров облобызаше одръ. Александръ же за гриву сего похватив и рече: «О милый мой Дучипале, нектому другий Александръ всядет на тебе». И ту Александръ Врионуша оного зазрвъ и к нему рече: «О милый мой любимый Врионуше, ни вси ли, колико благая же сотворих тоб, почто зло за добро воздал ми еси, почто отравнаго яда напои мя. Но проклят да есть господинь той, иже государьскаго убийцу хранитъ, и проклят да есть, иже… блудника хранитъ, и проклят да есть господинь той, иже здавцу градцаго хранить, но злаго убивъ, да ся зла укротит». И ту Дучипаль скочивь, Врионуша зубы за горло ухвати и к земли его притиснувь, ногами до смерти уби. Александръ сие видвъ и рече: «Пий, брате Врионуше, яже ми еси предал чашу». Птоломй же разскъ его, псомъ повел поврещи. Александръ же на властели и на велможи возрвъ и рече: «О любимии мои и милии, всего свта царие велицыи и велможи и прочии витязи, како всю вселенную прияли есмо, богатую и пустую землю, и рая доидохомъ оного, идже Адамъ, праотецъ нашъ, бяше; и вся красная земли видех, и высину неба разумхъ, и глубину моря узнах, но убежати не могох напраснаго смертнаго серпа. Вы, зряще мя умирающа, помощи ми хощете ли и не можете. Но поиду убо, идже суть вси от вка умершии, вы же останете з Богом, мене до смерти своей поминающе; и видтися имамъ с вами тогда, егда мертвии от гробъ востанут на Судищи ономъ страшномъ и на великом торжищи». И се рекъ Александръ, издъше, в земли нарицаемей Гесем, [958] во стран Халдйстей, близу Египта, в Межурчии Сверстемъ, на рец Ниле, на мсте, идже Иосифъ Прекрасный седмъ житницъ фараону царю сотворилъ бяше.
Повесть о взятии Царьграда крестоносцами в 1204 году
959
Царствующю Ольксе въ Цесариград, въ царств Исаков… самъ цесаремь ста. — Алексей III вступил на престол в 1195 г., свергнув и ослепив своего брата — Исаака Ангела (1185–1195 гг.).
И толикъ плачь и жалость сотворися ту, елико никто нигд вид, ни слыша. И тако велможе, вземши тло его, во Александрю донесоша. Плакавши же мати его, Олимпияда царица, и Роксана царица, и цари, и велможи, и вси князи земьстии, и жены, и дти, и несмысленни скоти. Роксана же царица одеяние многоцнное на себ до земли раздра и власы главы своея простерши, с плачем жалостно ко Александру яко к живу глаголющи: «О Александре, всего свта царю, силный господине и государю, писматар ли мн бяше, понеже в чюжихъ земляхъ мене остави? Сам же яко солнце заиде с солнцемъ под землю. О земля, и солнце, и горы, и холми, плачитеся со мною днес, и точите очи мои источник слез, дондеже езеро наполните и горы напоите пелыневу горку, ядовиту мн зело». И се рекши, на двор повел излсти, сама же по конецъ Александра сдши, яко жива его облобызающи, глаголаше: «Александре, царю, македоньское солнце, аще ми есть с тобою умрети, теб разлучитися не имам». И се рекъ, меч Александровъ вземши и на нь налег, живот свой сконча. Птоломй же и Филон столпъ великъ создаста и высокъ среди Александрии града и на немъ ковчег златъ, тло же Александра царя и Роксаны царицы поставиша, идже до днес ту стоит. Велможи и цари и всякъ отъиде во свою землю. Александря же царство Птоломю прилучися.
Аминь.
Александрия
И такой плач и такая печаль тут были, каких никто нигде не видел и не слышал. И вельможи, взяв тело его, в Александрию принесли. Плакала мать его, царица Олимпиада, и царица Роксана, и цари, и вельможи, и все князья земные, и жены, и дети, и бессловесные животные. Царица Роксана многоценное одеяние на себе разорвала до земли и, распустив волосы, с плачем печально к Александру как к живому обратилась: «Александр, всего света царь, сильный господин и государь, разве враг ты мне, что в чужой земле меня оставил? Сам же как солнце с солнцем зашел под землю. О земля, и солнце, и горы, и холмы, плачьте со мною сегодня, лейте слезы, очи мои, как источник слезный, пока не наполните озера и пока не напоите горькую гору полынную, столь ядовитую для меня». И, сказав это, велела всем выйти, сама же около Александра села, поцеловала его, как живого, и сказала: «Царь Александр, македонское солнце, даже если мне придется с тобою вместе умереть, с тобою не разлучусь». И, сказав это, меч Александра взяла, и, бросившись на него, окончила жизнь свою. Птоломей и Филон большой и высокий столп сделали посреди города Александрии, и на нем поставили золотой ковчег, и в нем положили тела Александра и царицы Роксаны, там он и доныне стоит. Вельможи, цари и все остальные разошлись в земли свои. Александрийское же царство Птоломею досталось.
Аминь.
К воинству устремляющимся полезно и честно услышать о добродетельном и многоумном муже Александре, великом царе македонском, кто он есть, и как и откуда пришел, и благодаря каким добродетелям стал царем и самодержцем всей вселенной. Подобает же читающим понимать, а понимающим — уподобиться воинству и добродетелям его, смыслу сего внимая.
Создал же великий Божий промысл себе дом и утвердил его на семи столпах. И когда простоял он пять тысяч лет и в великом Риме царствовал Тарквиний-царь, а над израильскими людьми и над еврейской державой начальствовал от первосвященников пророк Иеремия, в восточных же странах господствовал сын Крикса, Дарий, державший во власти Индию, и Египтом великим владел волхв Нектанав, бывший там царем, — в те времена Придийскими странами, и Македонской землей, и Элладскими островами владел грек Филипп, язычник. Родился у него тогда сын, и дал он ему имя Александр, что по-гречески значит «избранный муж». И действительно, он был молод, красив, для всех видящих его был смирен и благообразен. И было это не от телесной природы, но от великого Божия промысла, источника всякой благости. Имел он к этому и естественные добродетели: справедлив, непоколебим был в слове своем, богатства все считал тленными и преходящими, к согрешающим был терпелив безмерно. Благодаря этим четырем добродетелям стал царем и самодержцем над четырьмя концами вселенной. Обо всем этом ни в книге этой невозможно написать, ни в сердце или уме неподатливого человека это не вместится. Итак, о добродетелях Александра, душевных и телесных, мы сказали вначале.
Повесть же начнем о рождении его и о храбрости его. Говорят, что он сын царя Филиппа. Однако это не так, ложь это, ибо сын он египетского царя Нектанава, великого волхва, и Олимпиады, жены Филипповой. Случилось же это так. Нектанав, египетский царь, был силен в чародействе и в египетском искусстве читать по звездам. Не бранями и ратями, не воинами и оружием удерживал он врагов, но имел себе в помощь чародейство и им противостоял всем городам. Поэтому все соседние цари в растерянности пребывая и страхе, собрались на совет, говоря: «Что сделаем с этим коварным волхвом, египетским князем? Все богатства земли нашей с помощью волхвования взял и к своей земле присоединил. А мы страдаем и не знаем, что делать. Но не потерпим больше этого коварного Аргуса, и, собравшись все вместе, на землю Египетскую устремимся, и Нектанава из царства изгоним, и все свое опять себе вернем, ведь бесплоден он, нет у него наследников; ведь коварен он и пуглив, сама Египетская земля будет против него». Совещались же против Нектанава народы: персы, иверы, арапы, кияне, ефиопы, еглаги, и иные восточные цари, и народы многие.
Увидел это неисчислимое множество народов Верверех, египетский краишник, и со слезами сказал: «О горе тебе, великий среди городов Египет! До небес вознесся и до ада снизойдешь! Руки твои были на всех, а ныне руки всех — на тебе! Сладости насытился медовой, горького пришло время вкусить тебе яда!» И устремился к Нектанаву. Прийдя, возвестил ему о нашествии с востока несчетного войска. Приступил к Нектанаву и сказал: «Да будет известно тебе, царь, что на смерть меняешь сегодня жизнь свою. Дарий, персидский царь, что считает себя богом, на границу земли твоей пришел со всеми восточными царями и ранами будет ранить Египет из-за тебя. Собери и ты все войско на битву, и устремимся против них. Ибо не может противостоять сильному войску и храбрым витязям волшебное чародейство; пусть идут царь на царя, муж на мужа, конь на коня — оба имеют помощником свою честь. Царство ведь из множества людей состоит, как и море из волн, и этим страшит плавающих». Когда Верверех сказал это Нектанаву, посмеялся царь и сказал ему: «Ты выполнил порученную тебе службу. Войско же сильно бывает не множеством людей, но крепкими и храбрыми сердцами. Ведь один лев стада оленей разгоняет, и неожиданное нападение одного волка разгонит многие стада овец. Ты же иди к порученной тебе работе и часто о врагах мне вести подавай». И сказав это, Вервереха отослал.