Изборник. Памятники литературы Древней Руси
Шрифт:
Яви же ся нкий любимый и милостивый присный властелин Дариевъ, ту стоя, рече: «Великий царю Дареи, мене миловал еси много лтъ и велико добро сотворил еси мн, да я, видав тя печална, ныне животъ свой жалость твою отдамъ, Александра же животом своимъ убию». Дарий же к нему рече: «О любимий мой, здлайте ми се. Аще сие сотвориши, Александра убиеши, Персиду всю от напасти свободиши, смерть твоя вмсто живота вменитца и мн царство от руки твоея дасться; и ты от персъ великъ наречешися». И се рекъ, Авис македонское знамение на оружие свое вземъ и во Александрово воиско вниде. Александру оружену здящу и свое воиско переписоваше. Авису же близ его прихавшю в македоньской збруи и ко Александру приближися, Александръ же во оружии стоя. Авис же вземъ меч свой, Александра же по очима хотя ударити и не улучи его и по верху шолома удари и верхъ шолома ссече и космъ верха его яко бритвою устригъ. Александръ же мнвъ, яко от своих ему невра бысть, и рече: «Не удари мене рука перьская, но удари мя рука македоньская». Авись же повторити хотя, и ухватиша его, и меч у него исторгоша, и щеломъ с него сняша, и ко Александру его приведоша. Александръ же к нему рече: «Кто и откуду еси, человче, и какъ теб имя есть?» Он же к нему рече: «Имя ми есть Авис, персянинъ есмь, Дариевъ присныи властелинъ; любовию государя моего обдержимъ есмь, теб убити хотхъ животом моим, государя же моего смертию твоею обвеселити хотхъ. Но елико могох, тако сотворих, Богъ же елико хощет, да творит». Александръ же к нему рече: «О безумный Ависе, се ты волю государя своего сотворил еси и по твоему изволению ныне умерлъ еси, мене же Богу соблюдшу. Ты ныне умерлъ еси, но понеже за государя своего поболл еси и главу свою за него положил еси, яко единь от македонян се сотворил еси — от руки моея живот теб дарую,
Жалостен быв Дарий и рече: «Емуже бози противляются, емуже честь на безчестие преминуетца, того ближнии и любимии его друзи оставляют. Добре бо рече: “Возношение годишнаго кола имаеть и низношение низко, да всякий бо возносяйся смирится”». И се рекъ, Ависа дарова и наказа ко Александру: «Александре царю, не превозносися до конца, всяк бо возносяйся смирится вскоре. Сонхосъ бо царь зло превознесеся, от дивиих людей смирень бысть, и аз бо вознесся, от моих смирен бых. Тоб аще возможно есть, буди доволенъ оброки своими, аще ли неугодно явится, то лутче есть намъ царством нашим и богатьствомъ смерть получити, яко же неудобно есть мн поклонитися тоб, тако и тоб неудобно есть поклонитися мн, царь бо царю не кланяется николиже, но единому умершу, другий мирует. Но готов буди на бран… десятый день иду на тя с останочными персы и с непобедимы индяны; бившися с тобою или теб и твоих побиемъ, или с моими на отческой земли нашей с честию умремъ; и Богу о семъ мрила права в руку содержащу». И се рекъ Дарий, Ависа отпусти. Авис же ко Александру пришед, вся реченная Дариемъ ко Александру рече. Александръ же покивав главою рече: «О царствии мира ни с ким нсть, царство бо велика гора есть и высока зело, иже к врным красна и сладка есть являетца, понеже водами и овошми различными украшено зело, к неврным же непреступна, но пристрашна есть. И на красоты ея позирая, неудобь изссти ему мнится, точию аще разумно оправляти сию всть».
Александру же в ту ношъ пророкъ Иеремя явися с Филинсом, [927] иереом Ерусалимскимъ, и рекоша к нему: «Дерзай, чадо Александре, самъ себ посла сотвори, и Дария царя исходи, и виждь войско велико индйское, иже ведет Дарий на тя; и сими, юже от сих македоняне имают, исходою своею от сердца избавиши. Аще Дарием увданъ будеши, и мы помощию Бога Саваофа избавим тя». Встав же Александръ от сна, Птоломю и Филону, и Антиоху сонъ свой сказа. И на походе к нимъ рече: «Аще смерть мн тамо случитца, вся земъская царства раздлите». Они же с плачемъ держаху его, глаголюще: «Аще сие сотворити мыслиши, то первое всмъ намъ главы отсцы». Он же к нимъ рече: «Аще Божию промыслу годе будет мене убити, а вы не можете мене оборонити. Аще ему годе будет блюсти мя, вси перскии руки не могут мене убити».
927
Филинс — библейский первосвященник Финеес, сын Елеазара, внук Аарона.
И се рекъ, в Персиду поиде яко посол к Дарию и листь понесе к Дарию. Одежу на собе персидьскую нося, сверху же его плаш финический и со аспидовыми роги и со златыми печатми ношаше. Дарий же порастас, сирч встрчю велику, сотвори, яко бы чюден послу Александрову явился. И тако Александръ вниде и, листь вземъ, Дарию дал и рече к нему: «Государь мой Александръ, царь царемъ, тоб, царю перьскому Дарию, мною поручи радоватися. И листь прочетъ, скоро ко мн другий отпиши». Дарий же седяше на нкоемъ мсте высоком, около его лица ангельская сотворена бяху, емуже яко богу со свещами предстояху. Вся же полата от злата искусна сотворена бяше, столпи же златии и с камениемъ многоцннымъ украшени бяху, четыре камени у четырех углех тое полати бяше. Листь же Дарий приимъ, дивляшеся Александрову одянию и клобуку, листь же велегласно повел чести. Персянинъ же нкто нача чести, еже умяше македонскии слова. И листь же написа сице: «Александръ, царь над цари, сынъ Филиппа царя и царицы Алимпияды, всему свту царь вышняго Бога изволением. Помниши ли, Дарий, перский царю, егда дань отца моего от Македонии взимавшу и се умершу, мн же на престол его младу сущу оставшу, понудим бысть ты своимъ нерадным злым обычаемъ мене от царства моего согнати, иного македоняном государя вмсто мене сотворити и мене от очинные земли отгонити. Се же видив, Божие всевидное око, иже вся бываемая видитъ, всих сердец помышления знаетъ и мрами праведными мритъ, ныне тоб, а заутра мн, имиже судбами государь отечеству моему сотвори мя и царя всему свту. Ты млада мя суща повел привести, азъ же в мужество приспвъ, самъ к теб пришелъ есмь. Якоже ты всему моему государь хот назватися, тако и аз днесь господинъ всему твоему назвася. Не тако азъ немилостивъ, якоже теб мнтца быти; но поклони непреклонную свою гордыню и пад, поклонися мн, и дани мн дай, и буди государьствуя персидьцкою землею. Аще ли теб неугодно явитца, ты персомъ государь еси [928] и сим радъ еси заклатися от македоньских мечей. Буди готовъ со всми силами своими на бой въ 15 день на Синарьстей рецы, [929] со всми моими стати имамъ». И сий листь Дарий прочетъ, ко властелемъ своимъ озрвся и рече: «Надеши ли кто таковое подвиже и таковъ ярости от Македония изыти». Александръ пред нимъ стоя рече: «Не чюдно, аще македоняне всимъ свтомъ обладают». Дарий же к нему рече: «За что?» И рече: «Вси бо суть единосерди, и мудрии, и любимии, и храбрии без конца суть, войско бо сии имюще непоколебимо». Велможа же Дариев, ту стоя, рече ко Александру: «Почто тако к великому государю отвещеваеши?» Он же к нему рече: «Силнаго государя воленъ посолъ и вренъ слуга». И се рекъ, отступи. Дарий же к нему рече: «Буди у нас на вечери, дондеже листъ ко Александру отпишу».
928
…ты персомъ государь ecu… — В других списках правильное чтение: «злодей».
929
…на Синарьстей рецы… — Дальше она называется Арсинорской рекой. В ранних рецензиях Псевдокаллисфена эта река, замерзающая ночью и размерзающая днем, называется Странга. Названия «Арсиния» или «Арсания» имели в древности два восточных притока Евфрата.
Тако Дарий на вечере сде с своими велможи, Александра же на поклисарьскомъ мсте посади прямо ему, и ясти поставиша; егда служити начаша, тогда Александръ чашу испивъ в недра скры. Тогда слуга Дарию возвести сие. Дарий же повел другую налити. Александръ же и тую, выпив, в недра и скры. Един же от велможъ Дариевых ко Александру рече: «Не подобаетъ на царскомъ стол седящу тако творити». Он же к нему рече: «У государя моего, Александра царя, первую чашу и другую испивъ, всякий соб беретъ». Се же персы слышавше удивишася. Кандаркусь же нкто, егоже Дарей в Македонию посылал бяше господствовати, с вечеря воставъ, к Дарию рече в таи: «Вдомо да есть теб, царю Дарей, яко днесь бози всю волю твою свершиша». Он же рече: «Како?» Кандаркус же рече: «Сий посолъ македоньскии самъ Александръ есть, сынь Филипов». Дарий же, радости наполнився, к нему рече: «Аще сие истинна есть, то аз всему свту самодержецъ есми». И тако нача часто обращатися ко Александру тихимъ лицемъ, мн соб неврну быти, рече: «Всих глава глав не обещаетца на концы». «Аще есть сеи истина не будетъ, чести всее лишюсь у тебе и главу мою мечем отсеци». О сем же Кандаркусу глаголющю, Александръ же тако домыслися, яко преже ухвачения перстеня искаше в тоболе своемъ вольховалного, иже б взялъ в Трои граде в Клеопатре, египецкой царицы, коли бо той перстен на руку полагаше, тогда невидимъ от всхъ бываше. В руку же его вземъ, на перстъ его не положи, хотя Дарие искусити малодушие. Дарий же безмрною радостию возвеселися и рече: «Прилична ми тя ко Александру, человче, глаголютъ быти». Александръ же к нему рече: «Поистинне, великий царю, истинну реклъ еси. Александръ же, — рече, — царь приличности ради любит мя велми. Приличен бо есми к нему, мнози бо мн Александра мняше». Тако Дарей в размышление впаде и не повел его ухватити. Трапезу же ногою ринувъ, в ложницу отъиде со свщами, мысля, како его ухватити. Свщи же з Дариемъ отнесоша, Александръ же со властели в великом храме оста и ту стоящу ему во тм и совлече с себе многоцнное одяние и македоньскую коруну, перстен же волховный на перстъ возложи. И тако ко вратомъ града притек, и чашу златую из надръ вземъ, и дастъ сторожу, и рек: «Возми чашу сию и держи, Дарий бо царь посла мя стражу нарядити добро». И отвори ему врата. На другая же врата пришед, и другую чашу вземъ, сторожу дастъ, и рекъ: «Возми чашу сию и держи ю, Дарий бо царь послалъ мя еси воеводу призвати к себ, да стражу крпку утвердити». И тако отвориша ему. Скоро из града же изшед и на великаго коня всд, на Арсинорскую реку пред свтом присп, и сию реку измершу обрете, и на ону страну преде цлъ. Ту бо его ждаху воеводы Птоломй и с Антиохомъ и Филономъ и любимый Андигон. Александръ же исповда имъ, яже ему в Персиде случися.
Дарий же, в ложницу вшед, 12 велмож своих призвав, к нимъ рече: «Вдомо да есть вамъ, яко сий македоньский посолъ Александръ есть». Они же к нему рекоша: «Аще се истинна есть, бози перстии умилосердишася на нас». Дарии же рече Кандаркусу и Клису, лидоньскому царю: «Александра ухватите». Они же, свщи велики вземше, в великом храме его искавше много и о немъ вопрошаху и не обретоша, ко вратом же града текоша и у вратарей вопрошаху о немъ. Вратари к нимъ рекоша: «Два сосуда злата в сий часъ человкъ принесль к намъ и зд остави, в войску отъиде, глаголя, яко: “Царь послал мя в войску стражи нарядити и воеводу призвати”». Кандаркусь же лукавьство Александрово позна, 300 добрых конникъ взем с собою, сами на борзы кони всдше, на реку Арсинарскую в солнычной восход приспша и обретоша реку растаявшуся. Александра на оной стран узрша, в недоумнии быша, и сумншася, и посрамишася. Александръ же к нимъ рече: «Почто втра гоните, егоже не можете сустичи? Не всте ли, македонских коней и Арсинорская река удержати не может. Но возвратившеся, цареви вашему рцыте: “На чаши твоей хвалим тя, во дни же сии ищи мене со всмъ войскомъ у Арсинарские реки на брез”». И се рекъ Александръ, в войско свое поиде. Дариевы же возвратишася и вся ему о Александре возвестиша. Река же Арсинорская всяку нощъ померзаше, на всякий же день розмерзашеся и течаше водою. Дарий же царь Александрово лукавство видвъ, жалостно проплакав, рече: «Видите ли, коликим лукавъством прелсти нас сынъ Филиповъ, землю нашу приимъ и царство мое взя. О неврная и неуставная чести, тако к человком управну сладка являшеся и напослдокъ горчаиша яда змиева являшеся».
И к Пору, [930] индийскому царю, листь писа, силен бо бысть велми и любим Дарию, бяше 36 языкомъ царь. Листь же Дариевь сиц: «Иже в богох богу, всмъ царемъ царю, великому индискому Пору Дарий перьский, окаянный и неволный, унылый, радоватися теб пишу. Мню да пришло есть в слух царства твоего от многих, да и малое, елико намъ македонский отрокъ нанесе. Подручество, еже к намъ имаше, сего некако избгъ и нас государьскии наха, и вси страны земли моея, до Вавилона града, к своей земли западной приложи. И сего перси, не вде како, убояшася и противитися не могут ему. Двожды бо с нимъ бихомся и двожды бо нас разби. Да о семъ молюся великому величеству, на нас призри и руку помощи дай, да третицею на бой изыду к нему или убию их, или от них побежен буду. Вдомо да есть вамъ, яко непобедима сила индийска есть ты же равен богомъ еси. Милостив буди унылым моим молбам, войско мн пошли, избави мя от лютых и немилостивых македонян. Подобает бо мн поклонитися силному тоб царю». Пор же листъ Дариев приим и сий прочет, главою покивав, рече: «Нсть на земли радости, иже не приложитца на жалость. Дарий бо нколи точен богу бысть, ныне же от македонян гоним бысть». Призва велмож своих и рече им: «4 тысячи тысяч вземше вой и к Дарию на бой на помош идте. Александра живаго ко мн приведте, жаден бо еси видети отрока того, млада бо и смыслена глаголют его быти». И собравшеся, к Дарию поидоша. Слышав же Дарий пришестие их и мало нкако от великие скорби в радость прииде. Персом же братися повел, и всъхъ бысть 10000 тысячей, и на Александра со всмъ поиде. Воеводы же индйские войски на Олександра исходу послаша, и сих Александровы стражи ухватиша… и ко Александру приведоша. Александръ же их на высоко мсто возвести повел, и войску же своему вооружатися повелъ, и на бой их урядив, и на Дария поиде, исходником глядати повел. Егда же близ войска Дариева быша, и тогда Александръ исходники пусти. Исходницы же воеводам Дариевым повдаша: «Войско силно и остро видели есми велми, сердито и борзо идут на бой, не сумнящеся ничтоже, вси же оружены быша добр конми, до 4000 тысячеи бяху». Индияне же страхом великим содержими бяху, на бой яко силою водими бяху. И соступившемася двема войскома, солнце от праха помрачися страх же индиян и македонян объятъ. Вкупе и замесившеся вси, единии з другими не знахуся. Втръ же бурный дохнувъ, и начаша сечися, весь день измесишася. Александръ же не могий терпти, со заставою своею тысяща тысяч избранных витяз посред ихъ вниде самъ на златой колесницы здя. Индияне же и персы, сего узрвше, страхом великим одержими бяху, побегоша.
930
Пор — царь индов; о войне с ним Александра, закончившейся поражением Пора и взятием его в плен, сообщают древние историки (Диодор, Арриан, Плутарх).
Дарий же, то видвъ, отчаявся, в недоумние впаде и, вся остави, побже напрасно, сия словеса глаголя: «Окаянный аз, како небесным подобляхся и земных сподобихся, како всему свту царь бых, в моем отечествии не сподобихся умрети». Се ему глаголющу к Персиполю, граду своему, бежаше, сустигоша же его два велможи, Кандаркус и Аризванъ, [931] присныи и любимыи его властели, единъ от страны, а другий от другой мечи его прободоша и с коня его сорваша, свергше его с коня, едва жива оставиша.
931
…Кандаркус и Аризванъ… — В предшествующих рецензиях «Александрии» Псевдокаллисфена убийцы называются Бесс и Ариобарзан.
Александръ же единаго воеводу призва, рече: «Ко индийской и перской войсце поиди и к нимъ рцы: “Царь вашъ Дарий убиен есть, не мозите бгати, но стоите. Аще ли начнете бгати, в сий день умрете”. И ко индианом глаголет: «Стойте, не бойтеся, ко царю вашему съ честию вас отпущу. Аще ли побгнете, в сий день умрете от меча». И Селевка посла индияном всимъ конное оружие взяти и иных живых ко царю их отпусти. Филон же к нимъ рече повелние Александрово, они же на землю падоша, поклонишася, знамена же все Поровы, и великии трубы, и кони вся оружия к Филону приведоша; от него прошения приимше, во свою землю отъидоша. На походе же рече к нимъ Филонъ: «Царю своему Пору рцыте: “Буди доволен индийским царствомъ во своей храброй земли, руки помощи чюжим на македонянъ не посылай. Вдомо да есть тоб, Поре, индийский царю, яко Филон по милости Александрове персомъ государь назвася и сусд тоб буду”». Перси же се слышавше, от инъдиян отдлишася и Филону приступиша и сему во Александра мсто поклонишася, елико македоняне радовахуся, яко Александру работати сподобишася.
Александръ же гнаше своим полком до великаго Персиполя присп. И не дошедшу ему до града, види Дария на пути лежаща, мало жива суща, едва дышуща, ко Александру вопияше: «Александре царю, ссди скоро, глас мой услыши». Александръ же озрвся, рече: «Кто еси ты?» Дарий же рече: «Азъ есми Дарий царь, егоже коло годишное до небеса возвыси, се ныне неуставная честь до ада сниде. Аз есми Дарей, иже некогда всему свту царь бых, ныне во отечествии моем не сподобихся умрети. Аз есми Дарей, иже от многих тысячь людей почитаемъ бых, а се зд самъ на земли повержен лежу. Да ты, Александре, самовидець был еси мн, от коликие славы отпадох и каковою смертию умираю. Да таковой смерти и ты убойся, не остави мене в праху сем под коньскими ногами умрети; не тако бо ты немилостивъ, яко персы немилостиви суть, но вмъ тя благоутробна быти и благодателя ко своимъ злотворнымъ; тако бо всим велеумным подобает быти, добро бо рече: “Не воздай зло за зло, яко да Богъ от зла избавит тя”». Сие же Александръ слышавъ, Дариевым речем умилися и скоро с коня ссдъ и плашъ с себ снемъ, Дария покры, македоняномъ же повел на златую колесницу положити его и во град его понести повел. И самъ Александръ насилное древо вземъ на рамо и понесе его, и к Дарию рече: «Се теб по достоянию царску честь воздаю; да аще живъ будеши, болши сих узриши, аще ли умреши, тло твое по достоянию имам честити царски». И тако двигшеся внутрь града во царский в него двор внесоша и на златом одр положиша.