Избранная поэзия

Лахман Гизелла Сигизмундовна

III. «Анатолийская равнина…»

Анатолийская равнина. Пески. Безводная земля. Тысячелетние руины И, как на страже, тополя. На плоскогорье желто-ржавом Где щебета не слышно птиц. И где от жажды сохнут травы, Раскопки сказочных столиц Как будто нас не замечая, Шагая медленно в пыли, Горбы с величием качая, Верблюды длинной цепью шли Верблюды на дороге пыльной, Не озираясь на гудки, На быстрый бег автомобильный Несли тяжелые тюки. Грузовики летели мимо… В ковры зашитый груз несли Надменно и невозмутимо Пространств пустынных короли.

IV.

Прогулка на Босфоре

Мы плывем по знойному Босфору. Весело плывут навстречу нам Византийских куполов узоры, Крепость Магомета, старый храм, И дворец, где — может быть — в гареме Привиденья до сих пор живут, Бродят сестры пушкинской Заремы… Там теперь — научный институт. Гордую мечеть давно успели Превратить в музей; а к тем дворцам Делают пристройки для отелей По американским образцам. Неподвижен воздух на Босфоре И пролив, как сонная река, Но уже нам посылает море Свежее дыханье ветерка. И бежит с востока в белой пене Черных волн высоких бурный ряд, А за ним теснятся чьи-то тени… Пароход наш повернул назад. Знаю, часто вспоминать я буду, Постоянно будут сниться сны О волнах, прорвавшихся оттуда — Из моей страны…

V.Венеция

Не изменился город дожей Хотя прошло так много лет: Он стал ни старше, ни моложе. Быть может, времени здесь нет? Гондолы тихо, в сладкой лени, Скользят, как в прежние года, Ласкает древние ступени Бледнозеленая вода. На площади Святого Марка, Как прежде, кормят голубей, И небо праздничное ярко, Аквамарина голубей. И ряд дворцов все так же пышен, и в каждой лавке тот же лев; Но над лагунами не слышен, Как встарь, пленительный напев. К прекрасному презренья полный, Моторный катер — быстроход Вздымает на каналах волны Забрызганных бензином вод. «Трамваи» на воде практичны. Доступны всем. Им нет числа. От них на город необычный Тень современности легла. На декорацию похожий, Так равнодушно, свысока Великолепный город дожей Очередного ждет гудка.

VI. У итальянского озера

Небосклон ослепительно синий, Изумрудная плещет волна, А лиловые гроздья глициний Обвивают карниз у окна. В сочетании красок и линий, В их гармонии — мудрость видна: Здесь раскрытые зонтики пиний Тем черней, чем белее стена. У стены, где в узорчатой нише Пред Мадонной лежали цветы, Билось сердце мятежное тише; Не тревожили больше мечты. Забывалось, что ветер соленый О свободе и крыльях мне пел. Кипарис неизменно зеленый Неподвижно на небо глядел.

VII. Via Appia Antica (старая Аппиева дорога)

Под небом голубым Кампаньи Дорога древняя лежит. Но как свежо очарованье Ее тысячелетних плит! Как жизнь, дорога многолика, Могилами окаймлена, La Via Appia Antica Ведет в былые времена. Но юность с песней на руинах, Забыв гробов соседних тлен, Пирует: хлеб, плоды и вина На камне стертом старых стен. Ведет дорога в бесконечность И в лабиринты катакомб… Здесь века водородных бомб Касается крылами вечность.

VIII.Шартрский собор

Соединив два века смело, Вдвоем венчая Шартрский храм, С молитвой каменные стрелы Стремятся к бледным небесам. Одна средневековьем дышит, В годах суровых рождена Вся в кружевах, моложе, выше, Сестра нарядна и стройна. Но обе, веру обнаружив, В одном стремлении святом. Равны пред Богом: в волнах кружев И

в одеянии простом.

«Днем беседовал с игрушкой…»

Моим детям

Днем беседовал с игрушкой, Всеми брошенный, один, Ночью — с маленькой подушкой Семилетний старший сын. Всё задумчивей, печальней Тихие слова звучат. За стеной, у мамы в спальне Снова стонет младший брат. «Без него здесь в детской пусто, Унесли его кровать, И на все вопросы грустно Перестали отвечать». Трудно общую тревогу Семилетнему понять. Помолился тихо Богу, Но мешают думы спать. Он пробрался на рассвете, Обнял плачущую мать: «Мама, мама, разве дети Могут тоже умирать?»

Мгновение

Памяти Э.Л.

«Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!»

Гете

Строка из Фауста, звеня, Всю ночь тревожила меня. Она, быть может, где-то, где-то Еще другой задела слух, И некий всемогущий дух, Как шутке, внял словам поэта: Одно — прекрасное — одно Мгновение остановилось — Невероятное свершилось. Случайно выбрано, оно Когда-то было мне дано; Теперь явилось вновь и длится… Иль, мучая, мне только снится? Я с тобой за морями в знакомом краю До сих пор в палисаднике летнем стою В подвенечной фате — у раскрытых дверей, И не вянет в руке мой букет орхидей. А войти в эту дверь мы не можем с тобой — Ведь, приказано кем-то мгновению: стой! И рука шевельнуться не может в твоей… Словно куклы, стоим перед входом в музей Восковых отражений людей. Но протянута нить через горечь потерь Из души в эту настежь открытую дверь, В наш еще неразрушенный дом… Как сияют глаза на лице молодом! Ты в незнании полном, блаженном о том, Что грядущего нет, что исчезло «потом»… Мы прикованы здесь. Неприступен порог. Никуда, даже в горести, нет нам дорог… И терзает меня — меж летящих мгновений — Этот миг вне земных измерений.

Зеркала

Памяти моего брата

Заблудилась на звездной дороге… Меж синеющих склонов отлогих У зеркального вижу крыльца Пустоту — ни двери, ни дома. Где пути коснулись конца, Где и я сама невесома — Там улыбка его лица И слова: «Этой встречи мы ждали… Снятся мне зеркала в темном зале. Зачарован, глядел я в одно И очнулся в тиши зазеркальной, В запредельности беспечальной… Это было, быть может, давно. Я не помню — мне все равно. Вечность память мою украла: Горсть минут моих на земле. Снятся сны — без конца, без начала, Слово искры в остывшей золе. Ты мне снишься… и вспышка заката, И затоптанный путь покатый, Крышка гроба, удар лопаты, И мечта о солнце, тепле… Снится детство: игры, уроки… В нашей классной вдвоем у стола Мы впервые читаем строки — Те, что вечность отнять не могла. Посмотри…» В зеркалах высоких Ясно парус белел одинокий, А на холмах лежала мгла… Просыпаюсь одна и дома, Где мне каждая вещь знакома, Где недвижно молчат зеркала. В наших снах есть ли правды крупица? Я не знаю, кто кому снится, Кто кого и где увидал: Брат меня на дороге астральной, Я ль его в этой тихой спальной, Там — в мерцании лунном зеркал?

Из Гейне («Любили друг друга, но в этом…»)

Любили друг друга, но в этом Признаться они не желали. При встрече глядели с враждою, Хотя от любви погибали. Расстались они, и порою Друг друга во сне лишь видали. Давно умерли они оба, И сами едва ль это знали.

«Миг настоящий — только миф…»