Избранное в двух томах
Шрифт:
роль в комплексе ощущений, составляющем понятие «дома»..
Но радио на самолете в наши дни не только средство связи.
Оно же стало едва ли не основным средством воздушной навигации.
Давно прошли времена, когда экипажу самолета, чтобы прилететь к месту
назначения, приходилось неуклонно заниматься сличением карты с местностью.
Теперь совсем иное. Стрелки радиокомпасов показывают направление на
любую радиостанцию, бортовой радиолокатор позволяет видеть наземные
ориентиры
по первому запросу сообщают на борт корабля его фактическое местоположение.
Широков распространение получили автоматические навигационные системы.
В одной из предыдущих глав я рассказывал, как в свое время летчики
завидовали «наземникам», имевшим в своем распоряжении такой надежный
метод ориентировки, как «опрос местных жителей». Теперь и авиация получила
возможность опрашивать местных жителей, правда не всех, а только.. сидящих у
пультов пеленгаторов и радиолокаторов.
Смотреть вниз, на землю, стало не нужно. Даже случайным разрывом, открывающим взору какой-нибудь характерный изгиб реки, пересечение дорог, населенный пункт или другой ориентир, который можно опознать по карте, редко
кто воспользуется. Разве что мелькнувшее место почему-либо представляет
специальный, непосредственно к ходу полета не относящийся интерес —
например, воспоминание о выдающейся рыбалке, на которой второй летчик
когда-то поймал за одно утро полтора десятка «вот таких» окуней, или как
местожительство очаровательной девицы, у которой (опять-таки немало лет
назад) пользовался решительным успехом бортрадист. .
* * *
Почему летчики такие суеверные?
Этот вопрос, относящийся к той же тонкой области психологии летного
труда, занимает по частоте повторяемости второе место — сразу после
пресловутого «А страшно ли летать?».
273 Но суеверны ли летчики и вообще представители авиационных профессий в
действительности?
Думаю, что нет.
Хотя, впрочем, бывает всякое.
. .Многоместная десантная машина готовилась к первому вылету. Как всегда
в подобных случаях, в последний момент одна за другой выплывали всякие
мелочи — то незашплинтованная гайка, то непротарированный прибор, то не
«закрытый» контролером дефект. В результате полный ажур был наведен только
к вечеру.
Солнце было уже совсем невысоко над горизонтом, когда летчик-испытатель
В. П. Федоров успешно выполнил небольшой подлет — взлет, короткую прямую
над самой землей и посадку прямо перед собой. Время пребывания в воздухе при
этом измерялось буквально секундами — иначе
аэродрома не хватило бы места. За эти секунды летчик должен разобраться в
новой машине в такой степени, чтобы уверенно сказать: можно идти на ней в
воздух или надо перед этим сделать что-то еще. Без подлета первый вылет был
бы гораздо опаснее.
Итак, подлет остался благополучно позади.
Тут же, на летном поле, летчик и конструктор обменялись несколькими
фразами:
— Ну как, Владимир Павлович, машина?
— Нормально, Николай Николаевич. Рулей слушается. Садится просто. Запас
ручки небольшой, но все-таки есть. Так что вроде все в порядке.
— Как ваше мнение о первом вылете?
— По-моему, препятствий нет.
Летчик был прав: технических препятствий к вылету не оставалось. Но
быстро приближалось препятствие другого характера — заход солнца. Выполнять
же первый вылет опытной машины в сумерках было бы на грани явной
авантюры.
Об этом конструктору прямо сказал находившийся тут же руководитель
летной части института!
— Николай Николаевич, до захода солнца осталось тридцать пять минут.
Пока соберутся, осмотрят машину, оттащат ее снова в начало полосы, пока суд да
дело, пройдет еще минут пятнадцать. А на первый полет надо по крайней мере
вдвое больше. .
— Ничего, я разрешаю: пусть полетает для первого раза хотя бы пятнадцать
минут.
274 — А если какая-нибудь неисправность? Бывает, что и рад бы сесть, да воздух
держит!
— Ничего подобного быть не может: я гарантирую!
— Николай Николаевич! Ну зачем так торопиться? Что изменится, если
вылет будет не сегодня вечером, а завтра утром?
И тут-то по лицам свиты, плотно окружавшей место спора, пробежали
сдерживаемые, но вполне явные усмешки. Завтра чем-то не годилось. Но чем?
Это вскоре выяснилось. Завтра было тринадцатое число.
Послезавтра было воскресенье — день категорически нерабочий, причем, как
я подозреваю, не из одних лишь соображений заботы о сбережении сил и
здоровья трудящихся.
После воскресенья в соответствии с законами календаря должен был
последовать понедельник, почитавшийся на этой фирме столь же тяжелым, как и
тринадцатое число. В общем выходило, что с отменой вылета сегодня дело
откладывалось на целых четыре дня.
И тем не менее вылет новой машины перед самым заходом солнца, конечно, не состоялся. Руководитель летной части, не продолжая бесплодную дискуссию, просто-напросто не поставил на полетном листе свою подпись. А заменить или