Избранное
Шрифт:
Она видела в нем чародея с волшебной палочкой в руках, который только что поднял занавес и дал ей возможность заглянуть в будущее и увидеть картину настолько привлекательную, что буквально все в этом зрелище наполняло ее восторгом. Она видела небо, пестрое от мачт, вымпелов и парусов, корабли, пристающие к берегу, блеск вечно подвижных вод, то растекающихся зеркальной гладью средь низких берегов, то струящихся по улицам-каналам. Она любила воду и любила солнечный свет, она была натурой вселюбящей, как бывают натуры всеядные.
Она видела лабиринт узких улочек, скорее даже переулков, темных от собственной тесноты и от множества людей; люди проворно скользили в толпе, задевая друг друга рукой или плечом, на ходу перебрасывались обрывками фраз, многозначительными и полными более глубокого смысла, чем иные ученые рассуждения, ибо всех этих людей роднила вода. Вода приводила в движение целый город, точно водяную мельницу. И казалось, даже людские умы позаимствовали у воды толику живости и проворства, так много там было работы и так скоро все делалось.
Там предстояло ей жить, в этом новом чудесном краю. Не уток и лебедей увидит она из окон, а плывущие мимо корабли, с чердака же — целое море крыш. Она станет хозяйкой и сможет исполнить любую свою прихоть. В сопровождении служанок, обязанных ей повиноваться, она будет ходить за покупками на Дам, где толпятся матросы, рыбаки и торговцы, на Дам, эту оживленнейшую площадь Европы, где на каждом шагу можно встретить необычайное: надменного члена магистрата с пышной свитой, фокусника и акробата, а не то чернокожего арапа или важного путешественника в причудливой богатой одежде — медлительного северянина в тяжелых мехах и кожах, стремительного южанина в ярком просторном платье.
Во всем она готова участвовать: в переноске грузов по набережным, в работах на судоверфях, в плотницких мастерских и на канатных фабриках, готова пить и распевать песни в тавернах и кабачках — готова участвовать во всем, чтобы доля и ее усилий влилась в гигантское, объемлющее весь мир созидательное творчество Амстердама.
Как ни радовало ее прошлое, как ни ценила она настоящее, всего приятней ей было размышлять о будущем, о том будущем, которое однажды тоже станет прошлым.
И перед ним, обещавшим ей все это, будущее простиралось как залитый солнцем луг. Молодость, здоровье, светлая голова, тонкий вкус, спокойная, беззаботная жизнь при прочном благосостоянии, да еще, для полного счастья, любовь самой непосредственной девушки из всех когда-либо им встреченных, выросшей вдали от городов и потому куда более цветущей и пылкой, чем знакомые ему дочки купцов и чиновников. Именно ее введет он в новый большой дом и сделает там хозяйкой, именно ей покажет свой Амстердам. Он представлял себе ее сияющие глаза при виде всей этой новизны, представлял себе, как она украсит собою его встречи с друзьями, а прежде всего с ближайшими соседями — с братом и его женой, для которых выстроен такой же дом и которые сыграют свадьбу в один день с его собственной, — представлял себе, как она своими замечаниями оживит беседу.
Не стоит подробно останавливаться на описании двойной свадьбы и приготовлений к ней, ведь и без того хорошо известно, с какой пышностью наши богатые предки отмечали подобные события. С той минуты, как Питер де Кейсер [106] прибыл в имение Расфелт, чтобы сделать скульптурный портрет невесты для украшения фронтона, и до отъезда последних гостей Элеонорой владело упоение от стремительного, захватывающего ритма жизни.
Ей все это время казалось, будто она переросла и обогнала самое себя. Окружающие едва ли не преклонялись перед нею, счастье как бы освящало ее в их глазах.
106
Кейсер, Питер Хенрике де (1595–1676) — нидерландский архитектор.
Взлетев на вершину праздничной волны, человек испытывает невыразимое блаженство.
Итак, юные жены поселились на Херенхрахт, Элеонора ван Расфелт, супруга Виллема Хонселарсдейка, в восточном здании, а Вендела де Граафф, супруга Эверта Хонселарсдейка, в западном. У каждой из них было по три служанки, по пятнадцать юбок и по восемь корсажей. И дом каждой имел не только одинаковое количество окон, но и одинаковое количество кирпичей и соединительных швов на фасадах.
Мужьям пора было вновь браться за дела, которых немало накопилось в праздничные дни. Оба они были способными коммерсантами, обходительный Виллем занимался внешними сношениями, а прилежный и педантичный Эверт укреплял семейное предприятие изнутри. Братья хорошо дополняли друг друга.
А невестки? Вендела уже могла считаться молодой хозяйкой, уверенной в себе и в своем будущем, к которому она готовилась все предшествующие годы. Высокий, нарядный дом с мраморными коридорами и расписными потолками был для нее не чудесным сказочным дворцом, а вполне привычным жилищем. Она умела хозяйничать в таком доме, отдавать распоряжения, блюсти нужную дистанцию. О нет, она вовсе не была скучной педанткой, ценила встречи с подругами, увлекалась музыкой, отличалась порядочностью и никогда бы не совершила дурного поступка — просто она твердо знала, где как себя держать.
Элеонора так бурно выказала ей свою приязнь, что сперва она даже растерялась, но потом, несколько успокоившись, начала с интересом присматриваться к невестке, почувствовала к ней симпатию, захотела помочь делом и добрым советом.
В каждой семье сразу после свадьбы наступает первый кризис, вызванный тем, что цель достигнута. Вроде бы все пока веселит и радует, но в глубине подсознания уже вырастает вопрос: стоят ли блага семейной жизни затраченных усилий и принесенных жертв, оправдались ли великие надежды?
Преодолеть этот кризис жене, как правило, трудней, чем мужу, продолжающему заниматься своими обычными делами.
Виллем опять пропадал на бирже и на пристани или сидел дни напролет со своими бухгалтерами и писарями в конторе на нижнем этаже (тихонько стоя в коридоре, можно было услышать скрип гусиных перьев), тогда как у его жены изменился весь образ жизни, появились совершенно другие обязанности взамен старых, она вдруг осознала ценность того, от чего ей пришлось теперь отказаться, и новизна утратила для нее свой блеск. Вступив однажды в брак, навсегда обретаешь надежную гавань. Да, конечно! Как будто двое совместно достигают мертвой точки, как будто человек не изменяется на протяжении всей жизни. Даже брак, прерванный смертью одного из супругов, продолжает существовать для оставшегося в живых, претерпевая очередные изменения.
К счастью, первый кризис не вызвал у обеих юных жен слишком серьезных переживаний — Вендела привыкла жить, не ведая сомнений, а Элеонора по натуре своей была склонна полностью отдаваться вихрю новых впечатлений.
Домашнее хозяйство Элеонору не интересовало. В первый день она вызвала к себе трех служанок.
— Будешь подавать на стол и открывать двери, — приказала она самой красивой из них. Менее красивой поручила готовить пищу, а самой некрасивой — убирать помещения.
Уходили служанки, тихонько хихикая.