Избранные киносценарии 1949—1950 гг.
Шрифт:
— Вторая ложь! — Кальтенбруннер глазами сверлил Марту.
— Это так, господин обергруппенфюрер!
Марта спокойно глядела в налитые кровью глаза Кальтенбруннера.
— Может быть, и так! — Кальтенбруннер внезапно сдался. — Впрочем, если не так, вас ведь очень легко расстрелять. Не правда ли?
— Безусловно! — в ее голосе полное равнодушие.
— Я вижу, вы меня не боитесь, девочка?
— Нет!
— Вы считаете, что у вас чистая совесть?
— Да, чистая.
— Ах, вот как? — длинная рука Кальтенбруннера схватила Марту за отворот
Марта на секунду задумалась. Закурила сигарету. На ее лице мелькнула усмешка.
Кальтенбруннер стремительно ворвался в кабинет Шелленберга. Шелленберг вскочил, изобразив на лице испуг и даже радость.
— Какая честь! — Шелленберг засуетился, придвигая кресло.
— Где вызванные вами люди? — рявкнул Кальтенбруннер.
— Я в отчаянии. Они все уехали вчера.
— Где списки нашей агентуры на Балканах?
— Единственный экземпляр находится в личном распоряжении рейхсминистра Гиммлера.
Кальтенбруннер медленно приблизился к Шелленбергу, поднял огромные руки, осторожно, как вазу, взял в обе ладони прилизанную голову Шелленберга и тихонько повернул ее направо и налево.
— Вы думаете, — Кальтенбруннер говорил почти шопотом, — что этот предмет крепко сидит у вас на плечах? Боюсь, вы ошибаетесь, милейший!..
Он отшвырнул от себя Шелленберга и, сжимая кулаки, выбежал из кабинета.
Вестибюль виллы в Ванзее.
По лестнице быстро взбегает Гарви, на ходу бросает шляпу. Сияющий, с желтым портфелем в руках, он входит в комнату сенатора:
— Сенатор, у меня сегодня торжественный день!
Хейвуд сердито оборвал его:
— Где вы шатаетесь, чорт подери?
Гарви с улыбкой похлопал рукой по портфелю:
— Вот здесь находится цель моих стремлений: немецкая агентура на Балканах.
— Господь всемогущий! — Хейвуд возмущенно потряс сжатыми кулаками над головой. — У меня летят кувырком уже налаженные переговоры, а этот человек занимается какой-то дребеденью.
— Дребеденью? — Гарви наклонился к Хейвуду: — Это Балканы, сенатор! Русские думают, что они вырвали Балканы из наших рук, а они находятся тут. — Он показал на портфель. — Русские будут помогать болгарам строить заводы, а эти заводы взлетят на воздух. Русские думают, что правители Югославии их друзья, но эти друзья также находятся вот тут… — Гарви на секунду остановился, затем произнес с расстановкой: — Начало новой войны, лежит вот в этом портфеле, сенатор.
Но Хейвуда не совсем убедили слова Гарви.
— Да кому понадобится ваш портфель, если мы не успеем проглотить Германию!, А мы не успеваем: русские опять наступают! У нас остались считанные дни. — Помолчав, он со злостью повторил: — Русские опять наступают..
Советские войска стремительно продвигались вперед, ломая бешеное сопротивление врага.
В
На вилле в Ванзее беспорядок. Дрожащими руками Хейвуд втискивает в чемодан жилеты, галстуки, башмаки. Рядом с ним, стараясь привлечь к себе внимание, топчется пожилой господин в крахмальном воротничке. Это Артур Рехберг, один из главарей калийной промышленности Германии.
Отдаленные бомбовые удары заставляют обоих испуганно вздрагивать.
— Ужасно, — говорит Рехберг, — что я избрал такие минуты для серьезного разговора. Но где взять другое время? Вы уезжаете… Я понимаю вас!..
Хейвуду сейчас не до посетителей:
— Ближе, ближе к делу!..
— Только один вопрос… Являетесь ли вы сторонником полумер? — неожиданно спрашивает Рехберг.
Хейвуд обалдело смотрит на лежащие поверх чистого белья башмаки и перепутанные галстуки.
— Сторонником чего? — переспрашивает он.
— Полумер…
— Нет. Ни в коем случае, — зло отвечает Хейвуд.
— Мы так и думали. — Рехберг удовлетворен этим ответом. — Господин сенатор, я говорю от группы уважаемых лиц. Мы, германские промышленники, протягиваем к вам руки. Возьмите нас!
— Взять вас?
— Да!
Хейвуд раздражен:
— Простите, я сейчас в таком состоянии, что лучше выражаться яснее.
— Понимаю! Такой момент! — Рехберг прижимает руки к сердцу. — Я объясню! Нам надоели напрасные усилия. Нам надоели бессмысленные расходы на разные правительства. Вы поймите, у нас была империя, у нас была республика, у нас была опять империя. Хватит, хватит и хватит!.. Мы, немецкие промышленники и патриоты, пришли к твердому выводу: Германия должна стать американским доминионом…
Хейвуд выпрямился, отбросил в сторону скомканную пижаму и с интересом взглянул на собеседника.
— Доминионом?
— Если хотите, даже колонией! — решительно ответил Рехберг.
— Вот как? Это интересно!
Рехберг явно удовлетворен реакцией на свою речь.
— Мы знали, что вы заинтересуетесь! Нам не нужна единая Германия. Нам не нужна сильная Германия. Нам не нужна слабая Германия. Нам вообще ничего не нужно!
Рехберг говорил все решительнее, его слова заставили даже Хейвуда с сомнением почесать бровь.
— Знаете, — осторожно сказал он, — что-то все-таки должно быть.
— Абсолютно все равно, — твердо ответил Рехберг. — Можете назначить президента. Можете назначить уполномоченного. Можете вообще никого не назначать. Немцы — дисциплинированный народ…
Довольно близкий взрыв бомбы заставил обоих собеседников вздрогнуть. Рехберг в страхе схватился за спинку стула и посмотрел вверх. Они вздрогнули вторично, когда раздался голос Марты. Она очевидно находилась в кабинете уже несколько секунд.