Избранные произведения в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
— Бери гранаты, — приказал Шамрай, посылая в тяжёлые корпусы запалы.
— Ты хочешь… Это же верная смерть… — лицо Васькина стало землисто-серым, словно его припорошило пеплом.
— Где наша не пропадала!
Они вылезли из подвала во двор, по разрушенной лестнице осторожно поднялись на третий этаж, подползли к зияющему провалу окна. Внизу на улице всё ещё горел подожжённый Скориком танк. А неподалёку от него три другие машины пытались развернуться, чтобы вырваться из этой каменной западни, в которую сейчас превратилась пугающе притихшая улица.
— Не спеши, прицелься хорошенько, — приказал Васькину Шамрай. Он с силой бросил вниз на танки одну за другой гранаты и не расслышал их разрывов: пуля ударила в руку. Его сбило с ног. Васькин тут же швырнул свои гранаты, уже не целясь, в бушующее огненное пекло. Взяв Шамрая на руки, с трудом, чуть не упав на лестнице, ступеньки которой были покрыты битым кирпичом, спустился с ним в подвал. Перевязал ему руку. Лейтенант пришёл в себя.
— Меня ранило? Сильно? — спросил он тихо.
— До свадьбы заживёт, — Васькин ещё пробовал шутить.
Шамрай с трудом поднялся, в глазах его потемнело, покачнулся, но всё-таки удержался на ногах.
— Правильно говоришь, — сказал он. — На живом всё заживёт. Что там на улице?
— Ад кромешный. Ещё два танка с нашей помощью прямо в рай угодили. На земле-то им туговато пришлось… Теперь другим сюда дорога заказана. Такую баррикаду навалили — ни один танк не пробьёт.
Снова загрохотала артиллерия. Снаряды начали методично долбить руины домов, и из миллионов осколков какой-нибудь находил-таки свою жертву, хищно впиваясь в беззащитное человеческое тело, и, остывая, уносил с собой его жизнь.
В этот момент, опираясь здоровой рукой о стену, в подвал спустился Габриэль — другая рука на перевязи, лицо, как восковое, налилось желтоватой бледностью, видно, командир потерял много крови.
— Молодцы, ребята, стойко держитесь, — сказал он. — Кто видел, как умер Скорик?
— Все видели. Как настоящий солдат, — ответил Шамрай. — Где Леклерк?
— Уже близко.
— Сегодня придёт?
— Должен прийти. Что, сильно задело? — Габриэль кивнул на забинтованную руку Шамрая.
— Пустяки, заживёт. Беда другая — у меня в отряде осталось всего лишь семь человек.
— У других не больше. Надо держаться.
Где-то совсем рядом разорвался снаряд, и стоявший у входа Васькин медленно, словно кланяясь, упал на каменный пол подвала. Тёмная струйка крови, извиваясь, как змейка, пробежала возле левого уха и исчезла в расщелине между кирпичами.
— Теперь у меня осталось шесть бойцов, — сказал Шамрай. — Жаль парня. Отвоевался,
— И всё равно держитесь, — ответил Габриэль. — Прощай!
Порывисто приблизился к лейтенанту, обнял, на какое-то мгновение прижавшись своей небритой щекой к его жёсткой бороде, потом быстро повернулся и, словно стыдясь своего необычного проявления нежности, вышел из подвала.
Роман Шамрай проводил его взглядом, прислушался. Незаметно подкрался вечер. На улице догорали танки и тёмно-багровые отсветы зловеще освещали через небольшое окошко подвал. Тишина простиралась над истекающим кровью, но всё ещё живым Терраном. Ну что ж, три дня всё-таки продержались. Задание выполнено.
Взгляд Шамрая удивлённо остановился на проломе в стене подвала. Спит он, что ли, или в самом деле в подвал вошла какая-то женщина, невысокая, просто одетая, вошла и устало привалилась спиной к полузаваленной битым кирпичом двери. Роман посветил фонариком — перед ним стояла Галя.
— Здравствуй, — сказала Галя, словно они виделись только вчера. — Где Скорик?
— Он уничтожил танк. Поджёг его и погиб сам.
— Насмерть?
— Нет, — Шамрай рассердился. — Наполовину.
— Я подумала, может быть, ранили, и он ещё жив… Как всё это произошло? — спросила Галя, не обратив внимания на язвительный тон Шамрая.
— Садись, — сказал Шамрай и, протянув ей руку, заставил присесть рядом на сломанный ящик из-под бутылок.
— У меня мало времени, — тихо сказала Галя.
— А выслушать меня всё-таки придётся, потому что, возможно, ты последний человек, который всю эту историю сможет передать, как эстафету. У тебя ещё есть время и возможность спастись.
По мере того как рассказ подходил к концу, Галя всё ниже и ниже опускала голову, ладонями закрыла лицо. Казалось, плечи её прижимает к земле непосильное бремя, и девушка изо всех сил, сопротивляясь, старается удержаться, не упасть под его неумолимой тяжестью.
— И теперь я не знаю, что думать, — закончил рассказ Шамрай, — герой он или предатель?
— Почему ты рассказал это мне? — девушка подняла голову, внимательно всматриваясь в Шамрая.
— Потому что у тебя есть шанс остаться в живых. И потом, ты его знала. Мне кажется, что ты… не случайно же ты оказалась в Терране. И, может быть, знаешь немного больше меня и моих нынешних друзей. А вся эта история со Скориком так запутана, и хочется, чтобы на свете был хоть один человек, который знал бы правду и понял бы, насколько здесь не всё так просто, как кажется на первый взгляд.
— Когда он поджёг танк, мог ещё спастись?
— Нет. Его срезала пулемётная очередь. Спрыгнуть в подвал он просто не успел. А может, это и к лучшему…
— Куда вы все спешите? — с тоской в голосе проговорила Галя. — Почему люди так торопятся умереть?
— Он не хотел умирать. Он сражался. Как настоящий солдат. Не сделай он, это сделал бы я, или Васькин, или кто другой. А ему возвращаться домой с позорным клеймом — ты понимаешь, что это такое?..
— А если он не предатель? — вопросом на вопрос ответила Галя. И снова её голова опустилась низко-низко, почти к самым коленям. И Шамрай услышал её тихий голос: — Почему люди так спешат? Почему им кажется, что дома о них будут думать только плохое?