Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Бём-Баверк Ойген фон

Всякому, кто вообще ищет какого-либо действительного обоснования этого положения, напрашиваются сами по себе, как естественные, два пути, посредством которых можно искать и найти такое обоснование: путь эмпирический и психологический. Можно было бы или просто проверить реальные меновые отношения и убедиться, действительно ли проявляется в них реальная гармония между величиной меновой ценности и затратой труда, или же — посредством часто употребляемого в нашей науке сочетания индукции с дедукцией — подвергнуть анализу психологические мотивы, которые руководят людьми в процессе меновых операций и установлении меновых цен, с одной стороны, и при их сотрудничестве в производстве — с другой; тогда из этих мотивов можно было бы сделать заключение о типическом образе действий людей, причем возможно, что, между прочим, обнаружилась бы также связь между постоянно запрашиваемыми покупателями и удовлетворяющими продавцов ценами и количеством труда, необходимого для изготовления товаров. Между тем Маркс не избрал ни одного из этих двух

естественных способов исследования, и — что удивительнее всего — мы узнаем теперь из третьего тома, что он сам прекрасно знал, что ни анализ фактов, ни анализ психологических побудительных мотивов, действующих в условиях «конкуренции», не могли привести к благоприятному для его тезиса выводу.

Вместо этого он применяет третий, для такого рода вопроса, наверно, несколько странный способ доказательства, а именно способ чисто логического доказательства, диалектической дедукции, вытекающей из сущности обмена.

Уже у Аристотеля Маркс нашел тезис, что «обмен не может иметь места без равенства, а равенство — без соизмеримости»⁷⁰⁹. На этом тезисе он основывается. Он представляет себе обмен двух товаров в виде уравнения и заключает, что в двух обмененных и благодаря этому приравненных вещах должно существовать «что-то общее одинаковой величины», и желает найти это общее, к которому должны быть «сведены» уравненные вещи как меновые ценности⁷⁰⁹.

Я позволю себе мимоходом заметить, что уже первое предположение, на основании которого в обмене двух вещей должно обнаруживаться «равенство», кажется мне устаревшим — что, впрочем, не имеет особенного значения, — а также нереалистичным и попросту неправильным. Там, где существует равенство и точное равновесие, обыкновенно не происходит никакого изменения прежнего положения покоя. Если поэтому в случае обмена дело сводится к тому, что товары меняют своих владельцев, то это скорее является признаком того, что существовало какое-то неравенство или перевес, который вызвал это изменение, — совершенно так же, как между составными частями сложных тел, приведенных в соприкосновение, образуются новые химические соединения в том случае, если «химическое сродство» между составными частями этих тел сильнее, чем сродство между составными частями каждого в отдельности. В действительности и современная политическая экономия согласна насчет того, что старинный схоластико-богословский взгляд относительно эквивалентности подлежащих обмену ценностей несостоятелен. Но я не хочу этому пункту придавать особенное значение и перехожу к критическому исследованию тех логических и методических приемов, посредством которых Маркс пришел к заключению, что труд является искомым «общим».

Стараясь отыскать характерное для меновой ценности общее, Маркс поступает следующим образом. Он подвергает смотру различные свойства, которыми вообще обладают подвергающиеся обмену вещи, выделяет затем посредством метода исключения все те, которые не выдерживают испытания, до тех пор, пока в конце концов из них не остается только одно-единственное свойство. Это свойство — свойство быть продуктом труда — должно, следовательно, быть искомым общим свойством.

Этот прием несколько странен, но сам по себе не предосудителен. Без сомнения, несколько странно, если, вместо того чтобы подвергнуть положительному анализу предполагаемое характерное свойство — что, во всяком случае, привело бы к одному из двух вышеупомянутых, тщательно обойденных Марксом методов, — доказывают исключительно от противного, что именно это свойство является искомым, что все остальные свойства не являются таковыми, между тем как одно из них существовать должно. Но все-таки этот метод может привести к желанной цели, если им пользоваться с надлежащей осторожностью и полнотой, т. е. если с педантичной заботливостью обращать внимание на то чтобы все, что относится к данному вопросу, в самом деле было помещено в сито логики, и затем — чтобы не была допущена ни одна ошибка при исключении какого-либо члена путем процеживания сквозь это сито.

Как же поступает Маркс?

Он с самого начала кладет в сито только те имеющие меновую ценность вещи, которые обладают тем свойством, которое он в конце концов желает видеть «общим», а все другие оставляет вне сита. Он поступает, как человек, который сильно желает, чтобы из урны вышел белый шар, и предусмотрительно содействует этому результату тем, что кладет в урну только белые шары. В самом деле, он с самого начала ограничивает охват своего исследования субстанции меновой ценности «товарами», причем он не дает точного определения этого термина. Во всяком случае, он понимает его у же, чем «благо», и сводит его к продуктам труда, в противоположность дарам природы. А ведь ясно, как на ладони, что раз обмен действительно обозначает уравнение, которое предполагает существование «общего одинаковой величины», то необходимо, чтобы это общее могло быть отыскиваемо и находимо во всех видах благ, которые поступают в обмен, не только в продуктах, но и в дарах природы, как, например, в земле, дереве, силах воды, пластах каменного угля, каменоломнях, залежах нефти, минеральных водах, золотых рудниках и т. п.⁷¹⁰. То обстоятельство, что блага, имеющие ценность, но не являющиеся продуктом труда, при отыскании общего свойства, служащего основой меновой ценности, исключаются, является, при таких условиях, методическим смертным грехом. Это ничем не отличается от того, как если бы физик, желая отыскать причину общего всем телам свойства, например, тяжести, на основании процеживания сквозь сито одной группы тел, например, тел прозрачных, производил смотр всем свойствам прозрачных тел, о всех других свойствах утверждал, что они не могут быть причиной тяжести, и на основании этого делал заключение, что прозрачность должна быть причиной тяжести.

Исключения даров природы (которое, наверно, не пришло бы в голову отцу взгляда об уравнении в обмене — Аристотелю) нельзя оправдать, тем более что некоторые дары природы, как, например, почва, принадлежат к наиболее важным имущественным и меновым объектам и что никак уже нельзя утверждать, будто бы меновые ценности даров природы всегда устанавливаются случайно и произвольно. С одной стороны, случайные цены встречаются и у продуктов, создаваемых трудом, а с другой — цены даров природы часто указывают на очевидную связь с прочными основаниями или определяющими причинами. Так, например, не подлежит сомнению, что покупная цена земельных участков представляет собою капитализированную ренту, зависящую от существующей в данной стране процентной ставки, что так же несомненно, как несомненно и то, что дерево (несрубленное) или находящийся в земле уголь различного качества или находящийся в различных местах при неравных условиях добывания приобретают различные цены не благодаря одной только случайности и т. п.

Маркс остерегается также дать ясный отчет о том, что он с самого начала исключил часть благ, имеющих ценность, из области исследования и в силу каких причин он это сделал. Он и здесь умеет, как и во многих других местах, обойти со своей увертливой диалектической ловкостью уязвимые места своего рассуждения. Прежде всего он не обращает внимания читателей на то что его понятие «товара» уже, чем понятие имеющего меновую ценность блага вообще. Он очень ловко готовит естественный исходный пункт для позднейшего ограничения области исследования одними только товарами в виде поставленной в самом начале книги и на первый взгляд совершенно невинной общей фразы: «Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как огромное скопление товаров»⁷¹¹. Этот тезис совершенно неверен, если слово товар понимать в том смысле, который ему придает Маркс впоследствии, а именно в смысле продукта труда, так как дары природы, включая сюда и почву, составляют весьма значительную и важную составную часть народного богатства. Но простодушный читатель незаметно проходит мимо этой неточности; он ведь не знает, что впоследствии Маркс придаст слову «товар» гораздо более узкий смысл.

Он не объясняет этого и в дальнейшем. Напротив, в первых строках первой главы речь идет попеременно о «вещи», о «потребительной ценности», «благе» и «товаре», причем между первыми и последним не проводится никакого резкого различия. «Полезность вещи, — говорится на странице 10-й⁷¹³, — делает ее потребительной ценностью». «Товарное тело... есть потребительная ценность или благо». На странице 11-й мы читаем: «Меновая ценность прежде всего представляется в виде количественного отношения... в котором потребительные ценности одного рода обмениваются на потребительные ценности другого рода»⁷¹³. Заметим, что здесь объектом явления

меновой ценности он прямо-таки называет потребительную ценность = благу. Посредством же слов «рассмотрим ближе», которые отнюдь не должны указывать на переход к другой, более узкой области исследования, Маркс продолжает: «Известный товар, например один квартер пшеницы, обменивается... на другие товары в самых различных пропорциях». Несколько дальше — «возьмем далее два товара» и т. д. В том же абзаце даже еще раз встречается слово «вещи», и притом как раз в важном для проблемы положении, что «нечто общее одинаковой величины существует в двух различных вещах» (которые и приравниваются в обмене друг другу).

На следующей странице — двенадцатой — Маркс отыскивает «общее» только для «меновой ценности товаров», ни единым словом не указывая на то что он этим хочет ограничить область исследования только частью благ, а именно благами, имеющими меновую ценность⁷¹⁴. И немедленно же на ближайшей — тринадцатой — странице ограничение вновь исчезает, и вывод, только что полученный для более узкой области товаров, распространяется и на более широкий круг потребительных ценностей благ. «Потребительная ценность, или благо имеет ценность лишь потому, что в ней осуществлен, или материализован абстрактный человеческий труд!» (Там же, с. 47)