Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Бём-Баверк Ойген фон

Вся теория земельной ренты Родбертуса основывается на часто и энергично высказываемом им положении, что абсолютная величина «ренты», получаемой в каком-либо производстве, зависит не от величины затраченного капитала, а исключительно от количества труда, затраченного в данном производстве. Допустим, что в каком-либо определенном промышленном производстве, например, в сапожном ремесле, занято 10 рабочих; каждый рабочий в течение года создает продукт ценностью в 1000 гульденов; необходимое содержание, получаемое им в качестве заработной платы, представляет собою 500 гульденов. Тогда будет ли затраченный капитал велик или мал, годичная рента, получаемая предпринимателем, будет равняться 5000 гульденам. Если, например, затраченный капитал равняется 10 000 гульденам, из которых 5000 гульденов идет на заработную плату и 5000 гульденов на материал, то рента составляет 50% капитала. Если в каком-нибудь другом производстве, например, в производстве золотых вещей, занято тоже 10 рабочих, то, при условии, что ценность продуктов определяется количеством овеществленного в них труда, каждый из них будет также производить

добавочный годичный продукт в 1000 гульденов, из которых половина достается им в качестве вознаграждения за труд, другая же половина достается предпринимателю в качестве ренты. А так как в данном случае материал, золото, представляет собою гораздо большую ценность, чем кожа сапожника, то общая рента в 5000 гульденов должна быть отнесена к гораздо большему капиталу; если мы предположим, что последний равен 200 000 гульденам, из которых 5000 гульденов идет на уплату вознаграждения рабочим, а 195 000 гульденов на материал, то рента в 5000 гульденов будет соответствовать только 2 1/2 процентной прибыли на капитал. Оба примера составлены строго в духе теории Родбертуса.

Так как почти в каждом «промышленном производстве» существует свое соотношение между числом (непосредственно и косвенно) занятых рабочих и величиной затраченного капитала, то, следовательно, почти во всяком промышленном производстве капитал должен приносить процент по ставке, изменяющейся в самых широких размерах. Родбертус сам не решается утверждать, что в действительности это так; но в одном довольно странном месте своей теории земельной ренты он предполагает, что, в силу конкуренции капиталов, во всех промышленных предприятиях должна установиться одна и та же норма прибыли. Я приведу это место дословно. Родбертус замечает здесь, что ренту, получаемую в промышленном производстве, всецело рассматривают как прибыль на капитал, поскольку здесь затрачивается только капитальное имущество, и продолжает:

«Вместе с тем устанавливается также норма прибыли на капитал, которая влияет на уравнение прибылей и сообразно которой на капитал, необходимый в сельском хозяйстве, должна приходиться прибыль от той части ренты, которая приходится на сырой продукт. В самом деле, если, вследствие встречающейся повсюду меновой ценности, теперь существует единообразный масштаб для выражения отношения выручки к имуществу, то аналогичный масштаб, задаваемый той частью ренты, приходящейся на промышленный продукт служит для выражения отношения прибыли к капиталу; другими словами, можно сказать, что прибыль в конкретной отрасли составляет X процентов на затраченный капитал. Эта норма прибыли устанавливает затем ориентир при усреднении прибылей на капитал. Если в какой-нибудь отрасли промышленности прибыль оказывается выше этой нормы, то конкуренция вызывает прилив капитала в эту отрасль, благодаря чему нормы прибыли стремятся к равенству. По той же причине никто не будет прилагать капитал там, где он не может ожидать прибыли сообразно этой норме»⁶⁹⁶.

Стоит рассмотреть это место поближе.

Родбертус считает конкуренцию тем фактором, который устанавливает одну однообразную норму прибыли в области промышленного производства. Но Родбертус дает только довольно поверхностные указания, каким образом это совершается. Он предполагает, что всякая норма прибыли, превышающая среднюю, понизится до средней нормы вследствие прилива капитала и — я думаю, мы можем это прибавить от себя — всякая низшая норма прибыли поднимется до среднего уровня вследствие отлива капитала.

Продолжим несколько дальше рассмотрение этих явлений, которое Родбертус обрывает. Каким образом прилив капиталов может выравнивать ненормально высокую норму прибыли? Очевидно, что только следующим: так как с ростом капитала растет и производство соответствующего товара, то, вследствие роста предложения, меновая ценность продукта понизится настолько, что, после вычета заработных плат, останется только рента, соответствующая обычной норме прибыли. В вышеприведенном примере из сапожного ремесла мы могли бы себе представить выравнивание ненормальной — 50-процентной — нормы прибыли до средней, 5-процентной, очевидно, следующим образом. Соблазнившись высокой 50-процентной ставкой прибыли, с одной стороны, много новых лиц примется за сапожное ремесло, а с другой — бывшие производители расширят свое производство. Таким образом, увеличится предложение обуви, вследствие чего понизятся ее цена и меновая ценность. Этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока меновая ценность годового продукта, произведенного в сапожном ремесле 10 рабочими, не понизится с 10 000 гульденов до 5500. Тогда, после вычета необходимой заработной платы в 5000 гульденов, на долю предпринимателя выпадет только рента в 500 гульденов, которая, будучи отнесена к капиталу в 10 000 гульденов, дает обычную прибыль в 5%. На этом уровне меновая ценность обуви и должна установиться окончательно, чтобы прибыль в сапожном ремесле не стала опять ненормальной, что опять привело бы к повторению изложенного процесса выравнивания.

Аналогично этому, стоящая ниже средней 2 1/2-процентная ставка прибыли в производстве золотых вещей возрастает до 5% следующим образом: вследствие слишком незначительной прибыли производство золотых вещей сократится; благодаря этому уменьшится их предложение, и их меновая ценность будет возрастать до тех пор, пока прибавочный продукт 10 рабочих в производстве золотых вещей не приобретет меновой ценности в 15 000 гульденов. Теперь, после вычета необходимой заработной платы в 5000 гульденов, на долю предпринимателя выпадет рента в 10 000 гульденов, которая, будучи отнесена к капиталу в 200 000 гульденов, дает обычную прибыль в 5%; таким образом, достигнут уровень, на котором окончательно может установиться меновая ценность золотых вещей совершенно так же, как в вышеприведенном примере установилась меновая ценность обуви.

То обстоятельство, что выравнивание ненормальных норм прибыли не может совершаться без продолжительного изменения меновой ценности соответствующих продуктов, представляет собою явление особой важности; поэтому, прежде чем перейти к дальнейшему, я хочу осветить его еще с другой стороны. Если бы меновая ценность продуктов оставалась неизменной, то недостаточная норма прибыли могла бы возрасти до нормальной только тогда, если бы нехватающая сумма покрывалась на счет необходимого вознаграждения рабочих. Если бы, например, продукт десяти рабочих в производстве золотых вещей неизменно сохранял ценность в 10 000 гульденов, соответствующую количеству затраченного труда, то выравнивание нормы прибыли до 5%, т. е. увеличение прибыли от 5000 гульденов до 10 000 было бы, очевидно, мыслимо только в том случае, если бы вознаграждение в 500 гульденов, получаемое каждым из 10 рабочих, удерживалось целиком и весь продукт передавался капиталистам в виде прибыли. Не говоря уже о том, что такое предположение просто невозможно, я укажу только на то, что оно противоречит в одинаковой степени и действительности, и собственной теории Родбертуса. Оно противоречит действительности, так как последняя показывает, что следствием выравнивающего ограничения предложения в какой-либо отрасли производства является обыкновенно не понижение заработной платы, а повышение цен продуктов: если бы притязания на бо льшую прибыль должны были удовлетворяться на счет вознаграждения рабочих, а не на счет цен продуктов, то в промыслах, требующих большой затраты капитала, заработная плата была бы значительно меньше, чем в других промыслах, чего в действительности не наблюдается. Но это предположение противоречит и собственной теории Родбертуса, так как последняя предполагает, что рабочие в общем всегда получают в качестве вознаграждения необходимые средства содержания, — правило, которое грубо нарушалось бы такого рода выравниванием.

С другой стороны, так же легко можно было бы показать, что падение прибыли, превышающей среднюю, при неизменной ценности продукта могло бы иметь место только в том случае, если бы в соответствующих промыслах заработная плата рабочих поднялась выше нормы, что опять-таки противоречило бы действительности и теории Родбертуса. Чтобы процесс выравнивания прибыли согласовывался с действительностью и предположениями, сделанными самим Родбертусом, оно должно происходить посредством постоянного изменения, понижения или повышения, меновой ценности соответствующих продуктов.

Если же для того, чтобы предположенное Родбертусом выравнивание прибыли могло постоянно происходить, годичный продукт 10 рабочих в сапожном ремесле имеет и должен иметь меновую ценность в 5500 гульденов, а годичный продукт 10 рабочих в производстве золотых вещей имеет и должен иметь меновую ценность в 15 000 гульденов, то какую же силу, спрашивается, имеет тогда предположение Родбертуса, что продукты обмениваются по количеству овеществленного в них труда? И если при затрате одного и того же количества труда в одном предприятии получается 500 гульденов ренты, а в другом 10 000, то какую же силу имеет учение, что размер ренты, получаемой в производстве, определяется не размерами затраченного капитала, а исключительно количеством затраченного труда? Противоречие, в которое впал здесь Родбертус, так же очевидно, как и неразрешимо. Или продукты действительно в общем обмениваются соответственно количеству овеществленного в них труда, и размер ренты в производстве действительно определяется количеством затраченного труда, и тогда выравнивание прибыли на капитал невозможно; или же имеет место выравнивание прибыли на капитал, и тогда невозможно то, что продукты продолжают обмениваться по количеству овеществленного в них труда и что размер получаемой ренты определяется исключительно количеством затраченного труда. Родбертус должен был бы заметить это очевидное противоречие, если бы он уделил процессу выравнивания прибыли хоть немного серьезного внимания, а не ограничился бы поверхностной фразой о выравнивающем действии конкуренции!

Но этого еще недостаточно. Все объяснение земельной ренты, которое у Родбертуса так тесно связано с объяснением процента на капитал, основано на непоследовательности, которая так резко бросается в глаза, что могла остаться незамеченной автором только в силу почти непонятной небрежности.

Возможно только одно из двух: или имеет место выравнивание прибыли на капитал как следствие конкуренции, или же не имеет. Допустим, что оно имеет место; что же дает в таком случае Родбертусу право предполагать, что выравнивание, хотя и распространяется на всю область промышленного производства, но останавливается, как заколдованное, на границах производства сырья? Почему, например, если земледелие обещает дать бо льшую прибыль, не затратить на него больше капитала, почему не расчистить больше земли, не обрабатывать ее интенсивнее, не улучшать агрикультуру до тех пор, пока меновая ценность продуктов сельского хозяйства не будет соответствовать возросшему земледельческому капиталу и не будет давать ему только обычную норму прибыли? Если «закон», согласно которому размер ренты зависит не от величины затраченного капитала, а от количества затраченного труда, не препятствует выравниванию в промышленном производстве, то каким образом, спрашивается, он может препятствовать ему в производстве сырья? Куда же денется тогда постоянный излишек над обычной нормой прибыли, или земельная рента?