Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)
Шрифт:
Быть может, кому-либо, несмотря на предыдущие выводы, покажется, что это мало, тогда я обращаю его внимание на следующее. Никто не будет сомневаться в том, что вознаграждение рабочего не будет сокращено, если он через пять лет получит всю паровую машину или всю ее ценность в 5500 гульденов. Вычислим в целях сравнения ценность авансированной части вознаграждения к концу пятого года. Так как 1000 гульденов, полученных в конце первого года, можно на четыре года отдать под проценты при пятипроцентной ставке (без сложных процентов увеличить их еще на 200 гульденов (применение, доступное рабочему, получившему вознаграждение), то очевидно, что 1000 гульденов, уплаченных в конце первого года, равноценны 1200 гульденам, уплаченным в конце пятого года. Если поэтому рабочий получает за пятую часть своего технического труда по истечении года 1000 гульденов, то очевидно, что он получает вознаграждение по схеме не менее благоприятной, чем если бы он получил за весь продукт по истечении пяти лет 5500 гульденов.
Как же представляют себе осуществление идеи, что рабочий должен получать всю ценность своего продукта, Родбертус
Требования социалистов, если называть вещи своими именами, сводятся к тому, что рабочие, в силу договора найма, должны получать больше, чем они заработали, больше, чем они могли бы получить, если бы они были предпринимателями, больше, чем они создают для предпринимателя, с которым они заключают договор найма. Рабочие создали 5500 гульденов только по истечении 5 лет и на это по справедливости имеют право. Но 5500 гульденов по истечении 2 1/2 года, которых требуют для рабочих, представляют собою большую сумму — они представляют собою, при пятипроцентной ставке, столько, сколько приблизительно 6200 гульденов по истечении пяти лет. И это отношение ценностей отнюдь не является следствием небезупречных социальных учреждений, которые создали процент и определили его пятипроцентную ставку; оно является непосредственным следствием того, что наша жизнь ограничена пределами времени, что сегодняшний день со своими потребностями и заботами предшествует завтрашнему, что в послезавтрашнем дне мы, может быть, вообще уже не можем быть уверенными. Не только жадные капиталисты делают различие между настоящим и будущим — его делает каждый рабочий, вообще каждый человек. Как жаловался бы на обсчет рабочий, если бы ему взамен его недельной заработной платы в 10 гульденов, подлежащей уплате сегодня, предложили 10 гульденов через год! А неужели для предпринимателя безразлично то, что не безразлично для рабочего? Неужели он должен платить 5500 гульденов через 2 1/2 года за 5500, которые он получит только через 5 лет в виде готового продукта? Это и не справедливо, и не естественно! Справедливым и естественным будет, я еще раз охотно это признаю, если рабочий получит все 5500 гульденов через пять лет. Если же он не может или не хочет ждать в течение пяти лет, то он, конечно, также должен получить всю ценность своего продукта, но только настоящую ценность настоящего продукта. Но эта ценность по необходимости должна быть меньше, чем та часть ценности будущего продукта, которая соответствует техническому труду, потому что в хозяйственном мире господствует закон, что настоящая ценность будущих благ меньше, чем настоящая ценность настоящих благ; этот закон обязан своим происхождением не какому-либо общественному или государственному учреждению, а непосредственно природе человека и природе вещей.
Если где-либо можно извинить многословие, то уже наверно в данном месте, в котором речь идет об опровержении столь важного по своим последствиям учения, как социалистическая теория эксплуатации. Поэтому, рискуя даже надоесть тому или иному из моих читателей, я все же приведу еще один конкретный пример, который, надеюсь, даст мне возможность еще резче осветить ошибку социалистов.
В нашем первом примере я отвлекся от факта разделения труда. Теперь же я так видоизменю пример, чтобы он в этом отношении ближе подходил к действительности хозяйственной жизни. Предположим поэтому, что в производстве машины принимают участие на началах разделения труда пять различных рабочих, из которых каждый предоставляет годичный труд. Один из рабочих, положим, добывает необходимую железную руду, другой изготовляет из нее железо, третий перерабатывает железо в сталь, четвертый готовит из нее необходимые отдельные составные части, пятый, наконец, придает им необходимую связь и вообще заканчивает работу. Так как при этом каждый последующий рабочий, в силу природы дела, может начать свою работу только тогда, когда его предшественники закончили уже свою предварительную работу, то наши рабочие могут взять на себя труд этих пяти рабочих лет не одновременно, а последовательно один за другим; следовательно, изготовление машины будет продолжаться, как и в первом примере, пять лет. Предположим, что ценность готовой машины будет та же, что и прежде, т. е. 5500 гульденов. Какую же часть ее может теперь требовать за свой труд каждый из пяти участников, согласно принципу, что рабочий должен получать всю ценность своего продукта?
Попытаемся решить этот вопрос прежде всего для того случая, когда вопрос о заработной плате решается без участия постороннего предпринимателя, исключительно самими рабочими, т. е. когда полученный продукт просто распределяется между пятью рабочими. Для этого случая не подлежат сомнению два факта. Во-первых, распределение возможно только по истечении пяти лет, так как до этого времени нет ничего, что можно было бы распределить, если бы, например, хотели между отдельными лицами распределить в качестве заработной платы уже руду и железо, произведенные в течение первых двух лет, то не было бы сырого материала для продолжения работы; напротив, ясно, что промежуточный продукт, произведенный в течение первых лет, не может подлежать никакому распределению до конца производства и что до этого времени он должен быть связан в производстве. Во-вторых, не подлежит никакому сомнению, что общую ценность в 5500 гульденов следует распределить между пятью рабочими.
По какому же принципу?
Конечно, не поровну, как это может показаться на первый, поверхностный взгляд, так как такое распределение предоставило бы значительное преимущество тем рабочим, труд которых относится к более поздней стадии общего производства, по сравнению с их товарищами, трудившимися раньше. Рабочий, заканчивающий машину, получил бы за свой рабочий год 1100 гульденов непосредственно по истечении этого года; тот рабочий, который изготовил отдельные составные части машины, получил бы ту же сумму, но должен был бы дожидаться своего вознаграждения еще целый год по истечении своего рабочего года; а тот рабочий, который добывает руду, получил бы то же вознаграждение только по истечении четырех лет после затраты своего труда. Так как такая отсрочка ни в коем случае не может быть безразличной для лиц, принимавших участие в производстве, то каждый хотел бы взять на себя заключительный труд, который вознаграждается без отсрочки, и никто не согласился бы взять на себя предварительную работу. Чтобы все-таки найти лиц, согласных взять на себя эту последнюю, рабочие заключительных стадий были бы вынуждены выделить товарищам, работающим на предварительных стадиях большую долю в окончательной ценности продукта, в виде вознаграждения за отсрочку. Величина этой доли зависела бы отчасти от продолжительности отсрочки, отчасти же от величины разности, наблюдаемой в хозяйственных и культурных условиях нашего маленького общества при оценке настоящих и будущих благ. Если эта разность равна, например, 5%, то доли пяти рабочих будут уменьшаться в следующем порядке.
Первый из занятых в производстве рабочих, который по истечении своего рабочего года должен дожидаться вознаграждения еще 4 года, получит в конце пятого года 1200
второй, который должен ждать 3 года, 1150
третий, который ждет 2 года, 1100
четвертый, который ждет год, 1050
последний, получающий вознаграждение непосредственно после окончания своей работы, 1000
итого 5500
Предположение, что каждый рабочий получает одно и то же вознаграждение в 1100 гульденов, возможно только при условии, что разница во времени не имеет для них никакого значения и что они считают себя одинаково вознагражденными как 1100 гульденами, которые они получают тремя или четырьмя годами позже, так и 1100 гульденами, которые они получают непосредственно после окончания работы. Я вряд ли должен пояснять, что такое предположение никогда не имеет места и иметь не может. А обеспечить каждому из них 1100 гульденов непосредственно после окончания работы, вообще невозможно, если в дело не вмешивается третье лицо.
Я полагаю, что не будет излишним мимоходом обратить особенное внимание читателя на одно обстоятельство. Я не думаю, чтобы кто-либо нашел несправедливой вышеприведенную схему распределения. О несправедливости же со стороны предпринимателя-капиталиста совершенно не может быть речи, так как рабочие распределяют свой собственный продукт исключительно между собою: а между тем рабочий, исполнивший предпоследнюю пятую часть труда, все же не получает полной пятой части окончательной ценности продукта, а только 1050 гульденов, последний же рабочий получает всего только 1000 гульденов.
Предположим теперь, как это и бывает обыкновенно в действительности, что рабочие не могут или не желают ждать своего вознаграждения до окончательного завершения производства машины и что они заключают с предпринимателем договор, на основании которого они получают от него вознаграждение по окончании своей работы, взамен чего предприниматель становится собственником окончательного продукта. Положим далее, что этот предприниматель человек вполне справедливый и бескорыстный, который вовсе не желает использовать бедственное положение рабочих в целях ростовщического понижения их заработной платы. Теперь возникает вопрос, на каких условиях заключается при таких обстоятельствах договор найма.
Ответить на этот вопрос будет нетрудно. Очевидно, обращение с рабочими будет вполне справедливо, если предприниматель предложит им в вознаграждение то же, что они получили бы в качестве доли распределения в том случае, если бы производили за свой счет. Это положение дает нам твердую точку опоры прежде всего для одного рабочего, а именно для последнего. Если бы рабочие производили за собственный счет, то он получил бы 1000 гульденов непосредственно после окончания своей работы; чтобы быть совершенно справедливым, предприниматель должен также предложить ему 1000 гульденов. Для остальных рабочих указанное положение не дает непосредственной точки опоры. В самом деле, момент вознаграждения теперь другой, чем в случае распределения, и поэтому суммы, соответствующие последнему, не могут быть непосредственно решающими. Но мы имеем другую твердую точку опоры. Так как все пять рабочих затратили одинаковый труд для завершения работы, то справедливость требует, чтобы все они получили одно и то же вознаграждение; это же вознаграждение выразится теперь в одинаковых суммах, так как каждый рабочий получает вознаграждение непосредственно после окончания своей работы. Следовательно, каждый из пяти рабочих в конце рабочего года получит 1000 гульденов, как этого и требует справедливость.