Изгнанница
Шрифт:
Пока мы говорили, дошли до второго этажа.
— Ты подождешь меня внизу? Я сейчас.
Отец кивнул, и я побежала в спальню — надеть сапожки, капор и плащ. Когда мы вышли из училища, отец остановился и посмотрел на меня очень внимательно.
— Ты похожа… и не похожа…
— На маму?
— И на нее, но я думал о другом. Когда я искал тебя, то пытался представить, какая ты. У меня сложился мысленный портрет — очень неопределенный, разумеется, я думал, какие черты ты можешь взять от твоей мамы, какие — от меня.
— И получилось?
— Представить? Да, это у меня всегда отлично получалось… А угадать —
Мы дошли до кафе «У Мальнифа» — довольно дорогого, мы с мамой туда ни разу не заходили. Высокие спинки стульев, зеленые свечи, зажженные на каждом столике, на стенах картины, изображающие лето, лошадей, играющих на траве ребятишек.
— Ты любишь сладкое? Или лучше заказать что-нибудь посущественнее? — спросил отец.
— Посущественнее, — согласилась я.
— Впрочем, потом можно и десерт, — решил отец и кивнул официанту.
К нам подошел официант и подал меню. Названия были замысловатые, и я выбрала то блюдо, где было точно сказано, что оно из мяса. Отец заказал себе что-то с чудным названием. Он снова посмотрел на меня. Уверена, что он чувствовал то же, что и я — мы оба волновались, были смущены и не знали, как начать разговор. Он спросил о чем-то маловажном — удобно ли мне, не дует ли из окна.
— Ты нас искал? — спросила я, наконец.
— Когда окончилась война, фарлайнцам запретили въезд в Анлард. Потом началась война с Аркайной, и о том, чтобы открыть границы, не было и речи… Примерно лет семь назад жителям Фарлайна разрешили ездить в Анлард, чем я немедленно воспользовался. Впрочем, тогда я немного успел, потому денег не было, чтобы жить в чужой стране долго. Я приезжал дважды за три года. Эрвиэлла рассказывала довольно много о своем маленьком городке, и я знал, где искать вас. Однако я только и смог выяснить, что вы уехали… но куда, почему — никто не мог сказать. Словом, я отступился от поисков — на время. Ну, а потом я… хм, стал несколько богаче… Смог заплатить профессиональным сыщикам, и те взялись разыскать вас. Впрочем, и им понадобилось немало времени. И вот, меньше года назад я узнал, где вы живете. Я немедленно сорвался с места и поехал — и опять опоздал. Дальше мои люди искали вас — сначала в Анларде, потом здесь, ну, и нашли, наконец… Однако я не смог выехать к тебе сразу, послал одного своего друга, чтобы он присмотрел за тобой. Если бы я успел раньше, я забрал бы вас с мамой к себе, нашел бы ей хорошего врача, и… — он замолчал.
— А почему вы потеряли друг друга? — я хотела было спросить «куда ты исчез из маминой хижины», но решила, что это прозвучит бестактно.
— Разве мама не сказала?
— Нет…
— Когда она в то утро ушла, я сидел и перебирал травы, размышлял, какие нужны для лечебного отвара. И неожиданно услышал доносившийся пока еще очень издалека стук копыт. Я вышел, как можно скорее, из хижины, и спрятался в кустах. Скоро всадники подъехали, я различил темно — зеленые плащи анлардских гвардейцев. Я постарался идти как можно тише и незаметнее. Необходимо было уйти подальше от хижины, чтобы, если бы я им и попался, они никак бы не догадались, что именно Эрвиэлла прятала и лечила меня. Разумеется, воины не должны притеснять гражданское население… Возможно, они бы и не причинили вреда Эрвиэлле, но кто их знает. Солдаты любой армии, в общем-то, одинаковы, и, в сущности, анлардцы ничуть не хуже остальных… Словом, я постарался уйти как можно незаметнее и как можно дальше. Через два дня я наткнулся на отряд наших разведчиков…
— Фарлайнских?
— Да, фарлайнских. И, полежав в лазарете еще немного, снова отправился воевать…
Официант принес два блюда. На моем лежал большущий кусок мяса под соусом и тушеные овощи. Мясо было очень горячим, и, хотя очень хотелось есть, пришлось ждать. Я обмакивала кусочки хлеба в соус и размышляла об истории, рассказанной отцом…
— Как ты думаешь, — спросила я, — то, что вы не смогли встретиться — это просто так несчастно сложились обстоятельства, или это Судьба?
— Судьба… не — судьба… Многие считают, ты, наверно, знаешь это, что судьба каждого человека где-то записана. Некоторые читают ее по звездам, некоторые — по линиям руки.
— Я знаю, мама тоже считала, что у каждого есть Судьба, только мама говорила, что все сложнее.
— Я тоже думаю, что все не так прямолинейно. Человек как будто идет по лабиринту, выбирая то один ход, то другой. И предопределен только лабиринт, а не твой выбор.
— Нет, мама говорила о другом. Она считала, что Судьба направляет человека, чтобы он мог совершить те или иные поступки и добиться чего-то. Ну, а человек может пойти против того, что ему положено, но тогда или все у него будет плохо, или он останется один, без всякой помощи, и даже если добьется своего, все равно это будет не то, что ему суждено было, и он не будет счастлив.
Отец задумался.
— Нет, я никогда не думал о предопределении вот так… Для меня это плоскость, в которой можно рассуждать только о двух крайностях — или все предначертано, или ты совершенно свободен.
— А ты сам как думаешь?
— А я думаю, что все сложнее, — он улыбнулся, — нет, в самом деле, я не повторяю ее слова — но точно не могу утверждать. Если же говорить именно о нас с мамой — я уверен, что мы могли и должны быть вместе. А как получилось на самом деле — я тебе рассказал. Я очень любил ее и тебя, хотя о тебе знал всего лишь, что ты должна появиться на свет.
— Но я не похожа на то, что ты себе представлял?
— Да я и не считал, что ты будешь похожа! — рассмеялся отец. — Я не мог запретить себе гадать, какая ты, но понимал, конечно, что не будешь, да, вообще-то, и не должна совпадать с моими надуманными представлениями.
Официант принес десерт в маленьких стеклянных вазочках — фрукты, взбитые сливки и еще что-то, кажется, джем. Поставил перед нами кофе в крохотных чашечках. Вспомнилось, как мы пили кофе с мамой: мама из обычной чашки, а я из самой большой, потому что это так чудесно — сидеть, долго — долго пить кофе, говорить о том о сем… Но, понятно, в ресторанах не принято так, тут подают только небольшие чашечки…
Мы немного помолчали. Удивительно, мы говорили, отец рассказывал о себе, а вопросов появлялось все больше. Но спрашивать его было страшновато.
— Ты надолго в Тиеренну? — все-таки спросила я. Вдруг он скажет — уезжаю на днях, закончил свои дела, повидался с тобой, пора возвращаться. А как же я?
— Я хотел бы подольше побыть с тобой, пока дела мои позволяют жить вне Фарлайна. Но, раз ты спросила… Я думал это предложить несколько позже, когда мы получше познакомимся… Ты не хотела бы поехать со мной?