Изгой
Шрифт:
Ну что вам сказать? Это был откровенный глум – тут даже терпеливый Федя возмутился:
– Ты можешь меня пристрелить – но я не буду носить эту дрянь!
– Аналогично, – поддержал я.
Развеселый китаеза-продавец поддал жару:
– Есили путити прать опт – твацат и полше, там сикитка твацат пят працент.
– Если будешь лезть с советами, мы тебя на двадцать пять процентов укоротим, – вполне серьезно пообещал Федя.
– И тогда твоя карьера мгновенно пойдет в гору, – добавил я. – Я слышал, в лилипутинском цирке как раз
Китаеза задорно сверкнул желтыми клыками:
– Ну, хасяин – парин! Есили шьто – я всигта тут!
– Давай две, – по-хозяйски распорядилась Ленка. – Будем мерить.
– Но зачем?! На фига они нам нужны?!
– Во-первых, они заявлены в сценарии, – сообщила Ленка.
– Это не аргумент.
– Во-вторых, носить никто не заставляет: наденете на полчаса, потом снимете, выбросите и забудете о них навсегда,
– Нет, а какая вообще необходимость? – уперся я. – Есть какое-то рациональное объяснение? Если это только твоя прихоть – извини, ты не заставишь нас...
– Прихоть здесь ни при чем, – Ленка – само терпение. – Выбор одежды в данном случае продиктован здоровой целесообразностью и некоторыми особенностями человечьего восприятия.
– Ну еппп... – нахмурился Федя. – А попроще?
– То есть мы натянем капюшоны, застегнемся под горло и останемся в памяти широкой публики как два шизанутых куклуксклановца местного замеса, – быстро сообразил я. – Два этаких остроголовых силуэта с горящими взорами и начисто смазанными в тени капюшонов лицами – верно?
– Точно, – кивнула Ленка. – Кроме того, это еще отчасти и антиопознавательный трюк. Службы наверняка будут использовать эту запись в разыскных целях. В таком случае эта нелепая мешковина встанет на первое место в сопряженном с вами ассоциативном ряду и забьет собой более значимые детали, способствующие вашей аутентификации.
– За-ши-бись, – досадливо протянул Федя. – Вы такие умные, что мне рядом с вами как-то даже неловко! В связи с этим у меня вопрос: если вы такие умные, почему не додумались натянуть на нас противогазы? Вон там на углу я видел старые «Эр-Ша – 4» с «хоботом», так вообще хрен кто узнает! И стоят раза в два дешевле этих вонючих тряпок.
– Замечательная идея, – одобрил я. – Если следовать Ленкиной теории, то после интервью будут искать двух уродцев в противогазах, а поскольку постоянно носить их мы не собираемся, то нам вообще можно забыть о розыске и преспокойно ходить на экскурсии во все подряд приглянувшиеся отделения милиции.
– Короче, дураки вы оба, – безапелляционно резюмировала Ленка. – Хорош резвиться, мерьте бегом свою мешковину, да поедем уже – время поджимает...
Честно говоря, до сего дня мне не доводилось принимать участие в интервью с преступниками – ни в каком качестве. Поэтому у меня были свои представления о местах, в которых эти мероприятия могут проводиться – основанные по большей части на впечатлениях, почерпнутых из кино.
Возможно, это мрачная пещера в удаленном горном массиве, с летучими мышами и светящимися в темноте головешками.
Возможно, покинутое ранчо в пустыне с гремучими змеями и иссохшимися буйволиными черепами.
На худой конец – огромный заброшенный цех в промзоне, с выбитыми стеклами и частично сорванной крышей – в пригородах столицы таких сооружений более чем достаточно.
Увы мне, увы – уже не в первый раз простоватая аморфная реальность не срослась с моим суровым и жестоким кинематографическим опытом.
Мы подъехали к Клыкастому Бульвару, оставили машину на стоянке и, распахнув тяжеленные антикварные двери, вошли в просторный вестибюль компании «HREN-TV».
В вестибюле крепко пахло Советским Союзом: знаете, такое непередаваемое сочетание ароматов вековой пыли, тихо осыпающейся со старых знамен, типографской краски, табачного дыма, чищенных ваксой сапог и слабого раствора хлорки, которым регулярно промывают древние мраморные колонны, крепко потертые десятками тысяч спин сотрудников – просителей – посетителей и прочих ожидателей.
Бдительный охранник нас не пустил – оказывается, пропуска нам и не думали выписывать, – но милостиво согласился доложить о прибытии.
Спустя несколько минут со стороны лифтового холла приплыло прелестное создание примерно Ленкиного возраста: взъерошенная девица с большими печальными глазами и смутно знакомым миловидным личиком.
– Ирина, – представилась девица, по-свойски обчмокавшись с Ленкой, и, уловив муку припоминания в моем смятенном взоре, напомнила: – Я у вас репортаж снимала, про вашего замечательного судью.
А, ну да, это та самая Ленкина подружка из правильной семьи: журфак – престижное агентство – удачное замужество...
Или незамужество?
В общем, не знаю: Ирина училась в одной группе с Ленкой, была чем-то на нее похожа, и этого вполне хватило, чтобы она понравилась мне с первого взгляда. Не будь я сейчас в столь бедственном положении, непременно попробовал бы пообщаться с нею более предметно. Знаете, показалось мне, что она смотрит на меня с каким-то особым интересом – и вовсе не в связи с профессиональной деятельностью. Если в связи с профессиональной – Федя в этом плане гораздо более колоритная фигура. Харизматичный богатырь, видный мужчина и все такое прочее.
А она больше внимания уделяла мне – и это наводило на определенные мысли.
Поднявшись на второй этаж, мы направились к студии, двигаясь по узким темным коридорам, больше похожим на лабиринт средневекового готического замка.
Во время этого короткого путешествия Ирина поведала нам, что этажом выше совсем недавно убили их коллегу, который имел скверную привычку сообщать людям правду. Рассказывала она это тихо, замогильным голосом, словно в иносказательной форме предупреждала нас о какой-то неведомой опасности и при этом беспокоилась, что нас услышит кто-то посторонний.