Изгой
Шрифт:
– Опасная у вас работа, – подольстился я.
– Не опаснее, чем у вас, – Ирина обернулась и одарила меня теплым взглядом.
– Да ничего, мы привыкли, – я мужественно выпятил грудь. – Разница только в том, что вы в любой момент можете уволиться по собственному желанию, а мы – нет.
– Да, – приосанился Федя. – Это точно.
– Нас на эту работу приняли без нашего согласия, – продолжал витийствовать я, с удовольствием рассматривая фигуру шествующей впереди девушки. – И в контракт почему-то забыли внести пункт насчет
– Ну все, п...ц – поперла патетика! – досадливо скривилась Ленка.
– Гхм-кхм... – смущенно намекнул Федя.
– Ой – оговорилась! – Ленка дурашливо прижала ладошки ко рту, мотнув при этом своей увесистой сумкой и больно ударив меня по локтю. – Пипец, конечно же – пипец, надо поменять словечко, если идет запись.
– Ты стала ругаться матом? – удивилась Ирина.
– Ты бы тоже стала, – желчно буркнула Ленка. – Ты и представить себе не можешь, что это такое: двадцать четыре часа в сутки находиться в компании тупоголовых мужланов, которые матом не ругаются – нет, они матом разговаривают, потому что иначе не умеют. Но это ведь не самое страшное, можешь мне поверить! Помимо этого, они постоянно воняют потными подмышками и грязными носками, ковыряются в носу, непрерывно чешутся, как бибизьяны, и вообще – ведут сугубо скотский образ жизни!
Мы с Федей переглянулись и синхронно пожали плечами. Да, иногда следует прислушиваться к тому, что говорят близкие, – можно узнать о себе много нового и интересного.
Студия меня разочаровала. Уж коль скоро нас привезли не в пещеру, а в такое солидное учреждение, я ожидал, что это будет огромный зал со всеми сопутствующими серьезному телевидению аксессуарами: кучей аппаратуры, яркими огнями софитов и взводом вышколенного персонала, который будет виться вокруг нас, как услужливый рой дрессированных мух.
Сэр? Не желает ли сэр кофе? Если желает – какого сорта и каким образом приготовленный? Не мешает ли свет, не попудрить ли носик, не испытываете ли напряжения перед столь ответственным мероприятием – если да, наши девушки моментально вам... Эмм... Оуэмм...
Нет, это меня слегка занесло – это, очевидно, в другом месте и другие девушки.
На самом деле это оказалась сравнительно небольшая комната (примерно пять на пять) с невысоким потолком и занавешенным светонепроницаемым материалом окном.
У окна стоял стол, освещенный двумя прожекторами, расположенными в противоположных от входа углах, вокруг стола – четыре стула, а прямо перед входом – тренога на колесах, очевидно, для камеры.
Больше в комнате ничего не было. Людей тоже не было – никто здесь нас не ждал.
– Присаживайтесь, – Ирина достала из-за светомаскировки пакет и сервировала стол: скоросшиватель с какими-то текстами, карандаши, бутылка воды и стопка пластиковых стаканчиков. – Тут один товарищ задерживается – чтобы времени не терять, пробежимся быстренько по вопросам...
В «пробежке» принимали участие одни дамы: быстро и деловито обсудили вопросы, что-то добавили, кое-что вычеркнули, немного поспорили, но без экспрессии, опять же – по-свойски. Я так понял, что эти вопросы будут задавать нам с Федей, но нас к обсуждению так и не пригласили.
Ну что ж: надеюсь, Ленка знает, что делает, и мы в решающий момент не сядем в лужу.
По окончании обсуждения Ленка посмотрела на часы и уточнила:
– Не поняла? Ты что, хочешь, чтобы я у тебя оператором поработала?
– Оператор будет, – пообещала Ирина. – Я Самойлова пригласила.
– Олежку?
– Ага.
– Здорово! Сто лет его не видела.
– Ну вот и пообщаетесь заодно. Потом пойдем в одно местечко, вместе пообедаем.
– Насчет «пообедаем» – не знаю, у нас там мероприятие... А на сколько договорились?
– Как и с вами – к одиннадцати.
– А уже пятнадцать двенадцатого...
– Ну ты же его знаешь.
– Это точно. Обалдуй – это не приобретенное. Это состояние души...
Через пару минут Ирине позвонили снизу – приехал какой-то коллега. Она пошла встречать, а мы на несколько минут остались одни.
– Что это за «Олежка»? – ревниво уточнил Федя.
– Однокурсник наш. Очень талантливый, но безалаберный. Вечно везде опаздывает и снимает не то, что надо, – тут Ленка хмыкнула с каким-то непонятным подтекстом. – И не там, где надо.
– В каком плане? – насторожился Федя. – Порнуху, что ли?
– Да успокойся, он не по этой части. Он стрингер, – пояснила Ленка. – Свободный художник. Работает сразу на несколько импортных и наших компаний. В штат никто не берет, потому что разгильдяй.
– Ты же сказала, что он талантливый, – с не до конца выветрившейся интонацией ревности напомнил Федя.
– Ну да, – кивнула Ленка. – С одинаковым успехом может сделать сенсацию – и завалить самое простое задание. Такое у него бывало неоднократно. Он просто маленько с придурью, поэтому так и получается.
– Ну спасибо, утешила, – буркнул я. – Значит, интервью с нами будет делать придурковатый стрингер? Какой замечательный сюрприз!
– Да успокойтесь вы, все будет нормально. От него тут ничего не зависит, интервью делает Ирка, он только снимает. А у нее все всегда получается как надо.
– Ладно, поглядим, как у вас все получится. Вопросы, кстати, можно было бы посмотреть, экспромт – это, конечно, здорово, но...
– Так задумано, – отрезала Ленка. – Не волнуйтесь, вопросы нормальные, все по теме. Отвечать будешь в основном ты, Феде вообще можно молчать, достаточно того, что будет важно сидеть и излучать харизму. Короче – великий и ужасный.
– Вот это правильно, – одобрил Федя. – Нет, я не в том плане, что боюсь что-то ляпнуть. Просто на камеру – как-то оно того... Не того...