Изгой
Шрифт:
– А ты, говорят, в террористки подалась? – вот единственное, что он себе позволил.
– Еще нет, но планирую, – сообщила Ленка – и непонятно было: шутит или где. – Знаешь, сволочей вокруг – просто немерено. Будь моя воля, с утра до вечера всех подряд взрывала бы или травила. Так что – я работаю над этим.
– А ты не спеши, – Олег обращался к Ленке, но это был отчетливый посыл и в нашу сторону – типа, ребята, вас это тоже касается. – Я тебе так скажу: житуха у них – далеко не сахар. Нет, вернее, будет так: оторви да брось. Вот такая житуха. Так что, если есть возможность выбора, ты подумай как следует.
– Увы, боюсь, что выбора нет, – буркнула Ленка, доставая свою камеру. – Обозначь, где будешь кататься. Я тоже потихоньку буду снимать, сзади, чтоб не мешать тебе...
Не стану подробно пересказывать, как проходило интервью, и расписывать, кто как себя вел и какие проявлял рефлексии. Это долго и не нужно. Текст интервью целиком приводить тоже не стану: две трети из того, о чем мы говорили с Ириной, вы уже знаете – это из серии «как мы докатились до жизни такой» и «чем мы сейчас дышим и как собираемся жить дальше».
Я процитирую лишь два небольших фрагмента из последней четверти беседы: один вполне тематический с малым присутствием Феди, а второй – уже сугубо Федин.
Да, мой большой железный брат таки выступил – и не только в качестве комментатора по моей теме, но и в индивидуальном разряде: внезапно, коротко, но емко. Более того, как потом стало известно, вот этот его импровизированный спич совершенно неожиданно вызвал некий лавинообразный процесс едва ли не массового характера.
Впрочем, о процессе – позже, а пока держите два
Чтоб вы не путались, расшифрую часто повторяющуюся аббревиатуру: И – Ирина; ДЭД – Дмитрий Эдуардович Добросердов; ФИГ – Федор Иванович Гусев.
Итак, вот вам:
«...И. С недавних пор в лексиконе русской молодежи встречаются неологизмы, которые были запущены в Сеть с вашей легкой руки, Дмитрий. Я имею в виду такие слова, как «кавказдюки», «чуркохеды», «гастарбеки-таджибайтеры» и ряд других специфических словечек. Что вы можете сказать по этому поводу?
ДЭД. «Чуркохеды» – это не наше. Это детище некоего проходимца, известного как «Народное Ополчение». Остальное – да, это наших рук дело. А что сказать по этому поводу – даже и не знаю. Что именно вас интересует?
И. Давайте остановимся на «кавказдюках». Не кажется ли вам, что это звучит как оскорбление? Да, здесь нет прямого указания на какую-то определенную нацию, но ведь для любого кавказца это звучит как минимум неприятно...
ДЭД. Минуточку! Голубушка, вы плохо читали мои статьи. Там черным по русскому написано, что «кавказцы» и «кавказдюки» – это суть два разных явления, и не следует их мешать друг с другом.
И. Извините, но статьи ваши я вообще не читала. А вот словечки эти слышала многократно, из разных уст, причем всегда именно в такой интерпретации, которая исключает какое-либо иное толкование, кроме оскорбительного. Полагаю, что и многие россияне статьи ваши не читали и принимают вот эти неологизмы в чистом виде, считая их прямым оскорблением всех выходцев с Кавказа.
ДЭД. Помилуйте, при чем здесь оскорбление?! Ну смотрите: если в Грозном обнаружится сборная из русских, хохлов и белорусов, которая будет грабить чеченских студентов и насиловать молодых чеченок, думаю, никто не станет возражать, если их на всех углах станут обзывать «славяногадами», «славяндюками» или попросту «славянскими ублюдками»? Так... Я вижу улыбку на вашем лице. Скажите, а что здесь смешного?
И. Да нет, смешного тут, разумеется, мало, но... Понимаете, это очень похоже на фантастику.
ДЭД. Минуточку... А почему же так получается? Значит, «кавказдюки» в русской столице, оккупировавшие рынки, кафе и общаги, грабящие нашу молодежь и насилующие наших женщин – это суровая реальность, от которой уже пострадали десятки тысяч наших соотечественников, а «славянские ублюдки» в Грозном или Махачкале, делающие то же самое, – это фантастика?!
И. Ну да, по всему выходит так. Вы поймите, вот такая ситуация: славянская молодежь, бесчинствующая в Грозном или Махачкале, – это же просто в голове не укладывается! Да их там сразу на такие кусочки изрубят, что и шашлык сделать будет нельзя...
ДЭД. Минуточку! Так что же это получается? «Кавказдюки» в отношении славян могут творить бесчинства – и общество со скрипом принимает это, хотя и возмущается вяло и незло – так, для блезиру, – а «славянские ублюдки» против законопослушных кавказцев на их земле – это фантастика?! Я не понял, почему это вообще возможно? Почему такое поражение в правах, на каком основании? Мы, славяне, что – люди второго сорта?
И. Понимаете, тут большую роль играет разница в менталитетах...
ДЭД. Минуточку! При чем тут менталитеты? Мы сейчас говорим о равных правах для исторически сложившихся межнациональных образований: славян и кавказцев. Как вы полагаете, у нас с ними равные права и возможности или где?
И. Безусловно – равные. Так заложено в нашей общей Конституции.
ДЭД. В таком случае я настаиваю, чтобы вот этот досадный перекос в правах был немедленно исправлен.
И. И каким же образом?
ДЭД. Тут есть два очевидных способа решения проблемы. Первый: создать в Грозном и так далее сборные банды из наиболее отмороженных хохлов, русских и белорусов, которые будут грабить мирных кавказских студентов и насиловать наиболее симпатичных кавказских барышень. Официально назвать их «славянскими ублюдками» и благословить на неблагодарный труд – это в противовес «кавказдюкам», промышляющим в Москве и других русских городах... Не понял, почему вы опять смеетесь?
И. Извините, конечно, но это, опять же, похоже на фантастику...
ДЭД. В таком случае вот вам второй вариант: если это фантастика, надо немедля убрать из Москвы и других русских городов всех этих «кавказдюков». Понимаете – всех! До единого. То есть здесь должны остаться именно кавказцы – в самом лучшем значении этого слова, воспитанные приличные люди, которые приносят пользу нашей стране и способствуют подъему ее культурного уровня. Как это будет делаться – отборочные комиссии из числа самих же кавказцев или еще что-то, – я не знаю, но сделать это насущно необходимо. Потому что если все оставить как есть, в ближайшем будущем это будет не просто поражение славян в правах, но буквально геноцид против русских на их же земле...
И. Да, интересное предложение. Но... Вы хотите сказать, что все беды у нас только вот от этих «кавказдюков»? Вы считаете, что у нас своих ублюдков не хватает – славянских?
ДЭД. Да полно!
И. Ну так...
ДЭД. Но это наши ублюдки. Давайте сделаем так: пусть все ублюдки будут на своих землях. «Кавказдюки» – у себя, наши – у себя. И каждый пусть разбирается со своими ублюдками. А чужих нам не надо – в последнее время их так много, что это уже на оккупацию похоже...
ФИГ. Это точно. Вот у нас был брат – Вано Думбадзе... Ну и... Гхм-кхм...
И. Да-да, Федор, продолжайте!
ФИГ. Он погиб от рук «кавказдюков».
И. Да, я слышала эту историю. Это очень печально, но, согласитесь, если бы он погиб от руки, допустим, славянина или представителя иной нации...
ФИГ. Я другое хотел сказать. Он погиб от рук «кавказдюков». Но он – грузин. Значит – он с Кавказа. Ну, в общем...
И. Да-да, Федор, – очень интересная мысль, продолжайте!
ФИГ. Ну, короче... Если кому-то в голову взбредет обозвать его «кавказдюком» – я эту голову вот этими руками оторву! Понимаете, о чем я?
И. Ага! Кажется, я понимаю: грузин – значит, христианин, брат по вере. Вы вот так их делите, по вере?
ДЭД. Вера тут ни при чем. У нас есть брат – Мага. Магомед. Он мусульманин. Нет честнее и порядочнее человека во всем мире. Про него можно сказать не задумываясь – это образец во всем. Знаете, ни у кого не повернется язык обозвать его «кавказдюком». Федя, скажи?
ФИГ. Это точно.
ДЭД. Так что здесь не в нации и не в религии дело – а собственно в людях и их поведении. Еще раз: «кавказдюки» – это такая специфическая формация, люто ненавидимая русским народом – но не в силу какой-либо особой национальной либо конфессиональной принадлежности, а просто по факту ее формации, безобразного поведения. Надеюсь, это исчерпывающее объяснение?
И. Да, вполне...»
А теперь Федино выступление в индивидуальном разряде. Я был так огорошен его инициативой, что даже словечка вставить не успел. Держите:
«...
И. Федор, вы почти все время молчите – не желаете что-нибудь рассказать?
ФИГ. Ну... А что сказать?
И. Вот вы спортсмен. И не просто спортсмен, а богатырь, в полном смысле этого слова. Скажите, что бы вы посоветовали нашей молодежи?
ФИГ. Даже и не знаю... Тут, в Москве, смотрю – много волосатиков. Постричь бы их надо...
И. Хи-хи... Это, конечно, было бы неплохо, но... Я имела в виду совет по вашему профилю: спортивному... Может, следует сказать, что нужно не курить, не пить и усиленно заниматься? Хотя бы для того, чтобы не быть слабым, чтобы уметь защищать себя и своих близких...
ФИГ. Ну да, здоровье – это важно, так что надо качаться. Но главное не это.
И. Так, уже интересно. А что главное?
ФИГ. Дух.
И. Так... А что у нас с духом?
ФИГ. А нет у нас духа. Откуда дух в бездуховном обществе? Ни бойцовского, ни морального духа нет. Спиваются, вскрываются, колются и так далее. Я вот был президентом клуба «Патриот». Ну, знаете – там такие тоже попадались. Нет, не часто – у нас в основном пацаны спортивные, – но бывало...
И. Да-да, продолжайте! Вам попадались трудные подростки, предрасположенные к суициду? Алкоголики? Наркоманы? Вы вели с ними реабилитационную работу?
ФИГ. Ну да, типа того... Общался, короче.
И. Интересно, интересно! Расскажите подробнее.
ФИГ. Да чего там подробнее... Всегда одно и то же...
И. Нет, я все же прошу вас остановиться на этом подробнее. Понимаете, вы сейчас в таком положении, что пользуетесь огромным авторитетом у целого слоя специфической публики, негласно отвергаемой обществом, – тех же самых наркоманов, трудных подростков, склонных к самоубийству юношей и девушек...
ФИГ. Так... И что мне теперь делать?
И. В общем, я не утверждаю, что это будет стопроцентный успех, но у вас сейчас есть великолепная возможность оказать на этих людей благотворное влияние. Другими словами, они глухи к призывам рафинированного общества, отвергающего их, но к вашим словам – словам изгоя, пострадавшего за правое дело, – они прислушаются. Соберитесь, представьте себе вот эту специфическую аудиторию и давайте: что бы бы вы им хотели сказать?
ФИГ. Самоубийцам?
И. Самоубийцам, наркоманам, алкоголикам – в общем, молодым людям без будущего, которые плюнули на себя.
ФИГ. Так... Ну, примерно так: и чего ты, скот, бухаешь и вскрываешься? Смысл жизни утратил? Ну ни фига себе! Ладно, ты утратил – но ты ведь патриот своей страны! Ну так не фиг просто так топиться: ты можешь умереть с пользой!
И. Федор...
ФИГ. Секунду, я закончу. Ты можешь умереть с пользой, мать твою! Выбери какого-нибудь отъявленного мерзавца, не обязательно «кавказдюка», у нас своих козлов хватает, – которые взятки берут, крышу делают всяким уродам – тем же «кавказдюкам», например, обманывают людей, особняки себе строят трехэтажные... Ну и, короче, возьми топор и бросайся на него! Тебя убьет его охрана, и будет двоякая польза. Возможно, перед этим ты успеешь его зарубить, потому что никто от такого рахита не ожидает такой выходки. Что в результате? Если просто вскроешься – как будет? А-а-а, очередное чмо вскрылось, ролик, падла, оставило, блеет, плятт: «Мама, не плачь, я так решил, так будет лучше» – сволота, короче!
И. Федор, я вас прошу...
ФИГ. Да, сейчас – секунду! Короче, сдох ты просто так, и все вокруг – так ему и надо, дураку! Чмо с возу – миру легче. А если второй вариант? С топором? Скажут: вот это безбашенный пацан, с топором против такой кодлы – герой! А если ружье есть? У тебя или твоего папашки, который не сумел вдохнуть в тебя бойцовский дух, скотина? Это ж вообще!.. Вычисляй близлежащего козла, который всем мешает жить, хватай ружье – и мочи! Скажут – террорист, русский смертник, красава! Охрана его тебя убьет – и вскрываться не надо. И грех на душу не возьмешь – похоронят тебя по православному обычаю, как нормального человека... Ну вот – как-то так...
И. Спасибо, Федор. Очень... как бы это... Гхм... очень жизнеутверждающее выступление...
ФИГ. Да не за что. Мне же это нетрудно, а людям, может быть, польза будет...»
Глава 3
По окончании съемки Ирина объявила, что полна решимости угостить нас обедом в некоем расположенном неподалеку замечательном местечке.
Мы возражать не стали, а Олег Самойлов отказался, сославшись на необходимость как можно быстрее сдать материал.
Меня несколько удивил тот факт, что ни одна из дам не истребовала копию интервью. Я поспешил исправить их оплошность, решив, что нелишним будет продемонстрировать Ирине мою деловитость и сообразительность.
– Как насчет копии записи?
Ирина одарила меня очередной улыбкой – только это была улыбка молодой мамаши, обнаружившей, что ее карапуз внезапно напрудил в ботинок вредному соседу. А Ленка досадливо скривилась и буркнула:
– Никак.
– Эээ...
– В восемь вечера по эн-эн-си, – пояснил Олег. – Если есть канал. Если нет – после одиннадцати на следующих ресурсах...
Он перечислил ряд ресурсов и, не уловив понимания в моем взгляде, расшифровал:
– Если кто-то опубликует материал раньше, чем его сдам я, – мне просто не заплатят.
– Все понял. – Мне стало неловко – дубина, мог бы и сам догадаться!
– Насчет этого – тоже после одиннадцати, – Олег ткнул пальцем в Ленкину камеру. – Хорошо?
– Обижаешь, коллега, – Ленка убрала камеру в сумку, гордо скрестила руки на груди. – Никаких римейков, ты идешь примой. Это так, для себя, для домашней истории.
– Ну и замечательно, – Олег, похоже, обрадовался неожиданному Ленкиному благородству. – Буду должен. Если что, обращайся, всегда рад помочь.
– Обязательно, – совершенно серьезно кивнула Ленка.
А Ирина в решении судьбы записи участия так и не приняла – и тем самым окончательно меня запутала.
Я, как обыватель, весьма поверхностно знакомый с кухней СМИ, полагаю, что главный в этом процессе – тот, кто все организовал и брал интервью. Олег, на мой взгляд, здесь был вообще не нужен: если девчата в формате грядущих разбирательств боялись подставить штатных операторов, с этой функцией легко бы справилась Ленка. По-моему, она не шутила, когда перед интервью интересовалась, не придется ли ей поработать оператором.
Мы покинули здание «HREN-TV», распрощались с Олегом и направились к своей машине, по дороге решая, что лучше: десятиминутная прогулка пешком или две минуты езды и неизвестно сколько времени на маневры в поисках свободного места для парковки.
– Там в полдень всегда забито, – пояснила Ирина. – Так что найти место для машины – проблема.
Федя машину бросать не хотел: это противоречило нашему принципу постоянной готовности к немедленной эвакуации. Я горел желанием прогуляться и начал приводить доводы в защиту пешеходного движения. Федя засомневался и ненадолго впал в раздумье, а Ленка очень кстати вспомнила про Леху и достала телефон: