Изгой
Шрифт:
– Тише! – цыкнул Федя. – Смотрят же, ну!
– Да по барабану!
– А нам не по барабану, – поддержал я Федю. – Хотя бы уже потому, что до сего момента мы всего лишь развлекались детскими шалостями, и если теперь нас из-за тебя преждевременно «спалят», мы так и не успеем сделать ничего путного. Так что возьми себя в руки и угомонись.
– Угомонилась, – буркнула Ленка, успокаиваясь так же внезапно, как и завелась. – Мне все понятно по этой вашей кошаре – или овчарне, короче, по сараю с баранами, которыми рулит кучка волчат...
–
– Да все, все – все уже... Кхм-кхм... – Ленка фыркнула, показательно продышалась и отпила минералки. – Все, я спокойна. Я солнце... Я солнце... Я... Нет, я, конечно, солнце, но я не поняла: чего ты от нас хочешь?
– Ну, не знаю... – у Лехи дрожали губы, голос был сырой и прерывистый. – Теперь, после всего сказанного... наверно, ничего...
– Да ладно тебе дуться! – Ленка лучезарно улыбнулась, как будто ничего и не было. – Ты же ас, мастер, профи – не обращай внимания на женскую истерию, это неизбежные издержки конспиративной работы!
– Угу... – Леха продолжал сосредоточенно смотреть в сторону и пытался обуздать прыгающие губы. Такое ощущение, сейчас встанет и уйдет.
– Ну же, Лешенька! – Ленка продолжала подлизываться. – Ну сам же понимаешь: постоянное напряжение, общество мужланов двадцать четыре часа в сутки, их вонючие носки...
– Вранье! – я не выдержал – скинул кроссовки, положил ногу на ногу – этак по-английски – и попросил сидящего рядом Леху: – Сделай одолжение – понюхай носок.
– Эээ...
– Никаких подвохов, никакого издевательства – просто нужно положить этому конец. Я тебя прошу: немного наклонись, втяни носом воздух и скажи, чем пахнет.
Леха наклонился, принюхался и пожал плечами:
– Ну... Вообще ничем не пахнет.
– Можешь и мой понюхать, – Федя солидарно повторил мой жест.
– И твой не пахнет, – подтвердил Леха, взяв замер аромата.
– Э, вы чего это? – Ленка смотрела на нас с удивлением.
– Тебя уличили во лжи! – Ирина весело рассмеялась.
– Не пахнет?
– Нет.
– И что это значит?
– Ну... Либо у вас обоих прекрасный метаболизм, либо вы ежедневно надеваете чистые носки, либо часто моете ноги с мылом – а может, сразу все вместе...
– Либо Ленка на нас наговаривает и намеренно очерняет в глазах другой дамы, – завершил я мысль, выразительно посмотрев на Ирину. – С какой целью она это делает, это уже другой вопрос. Но факт – она это делает.
Леха судорожно выдохнул, допил остатки сока, с благодарностью посмотрел на меня и улыбнулся:
– Спасибо, брат, – поддержал.
Не за что. Обращайтесь, если что. Мы эту мегеру изучили вдоль и поперек и давно выработали стратегию противодействия...
– Да я знаю, почему она так себя ведет, – буркнул Федя. – Но это не важно, давайте к делу.
– Зачем я так себя веду? – Ленка задумалась. – Да низачем. Просто у меня месячные. В сочетании со скверным характером и мощной душевной травмой – это дает просто убийственный эффект.
–
– Люди должны знать, почему я так безобразно себя веду, – пояснила Ленка. – Иначе подумают, что я буйная, а это не так. А месячные – очень уважительная причина, так что...
– Леха, мы сегодня делом будем заниматься или где? – заторопился Федя.
– Короче, есть два варианта, – оттаявший Леха привычно взял деловитый тон. – Наемники и народное восстание.
– Про наемников ты ничего не говорил, – заметил я. – Ты что, варианты на ходу придумываешь?
– Нет, это вариант номер один, – торопливо пояснил Леха. – Это основной рабочий вариант. А народное восстание – это резерв, на тот случай, если по каким-то причинам первый вариант вас не устроит.
– Ты нас уже неплохо знаешь, – быстро прикинула Ленка. – Ты очень неглуп, хоть и выглядишь как последний амнундак, – Федя, ничего, что я пользуюсь твоей терминологией?
– Чего, – буркнул Федя. – Ты все-таки дама, хотелось бы...
– Да ну тебя, – отмахнулась Ленка. – Итак, ты товарищ башковитый и рационально мыслить умеешь. Вывод: значит, в этом варианте есть что-то такое, что нас наверняка не устроит, – и ты почти уверен в этом. Так что давай, сразу переходи к восстанию.
– Ну уж нет, пусть расскажет, что это за наемничество такое, – заартачился я. – Во-первых, любопытно, во-вторых, может, там будут какие-то конструктивные моменты.
– При этом варианте студенты в акции вообще не участвуют, – пояснил Леха. – Вы действуете в первой половине дня – в понедельник или вторник, когда все на занятиях, а чуркохеды почти в полном составе будут отсыпаться после ночных развлечений. На занятия они не ходят, ночью буйствуют, людям спать не дают, потом днем отсыпаются.
– Ага, понял... – оценил Федя. – И мы вчетвером уложим три десятка джигитов?
– Впятером, – поправила Ленка. – Я тоже пойду.
– Хорошо, пусть впятером, – не стал спорить Федя. – То есть ты дашь нам пулеметы, и нам только останется заскочить в помеченные крестами двери и завалить там всех без разбора?
– Ну зачем же вот так сразу, – Леха зарделся от смущения. – Под вашим командованием будут опытные бойцы. Надо будет подумать, как их тихонько туда подвести, нейтрализовать ментов-чуркохедов на вахте и ударить разом, внезапно, быстро и слаженно...
– Ну что ж – уже вижу конструктив, – неожиданно заявил Федя. – Давай посмотрим детали. Ментов двое?
– Да, вместо обычной вахтерши там дежурит круглосуточный милицейский пост.
– Это вот те самые Гасановы – Муслимовы?
– Ну, там разные. Шесть человек, по двое заступают, меняются через сутки, все – чуркохеды, и все в доле. В смысле, заодно с джигитами.
– Оружие?
– Да, пистолеты есть. Но на вахту можно зайти незаметно, с черного входа, я покажу. Для тебя там работы – на два движения.