Изменить будущее
Шрифт:
– Ах ты ж сукин ты сын, – сказал он и ткнул меня в плечо.
Я смягчил удар и перехватил его кулак. Мы немного поборолись на руках, и он удовлетворённо хмыкнул:
– А ты тоже ничего себе. В футбол играешь?
– В австралийский.
Пит скривился.
– Наш круче…
– Я же говорю – янки, – проговорила Элли.
Пит шутливо зарычал и, потянув меня за собой, двинулся к стойке, но девушка спряталась за спинами парней.
– Пошли за наш стол. Ну их, малолеток. Они то и эль пьют без алкоголя. И толку от них, – шепнул Пит и загоготал.
– Сид, помнишь Джона Смита? Нет? Знакомся! Это Нэнси, Дора, и Сара. Девочки, – это мой друг Джон. Мы с ним играли в школьной музыкальной группе.
– Не очень-то мы играли, – усмехаясь сказал я. – На картонных гитарах без струн… Мы показывали миниатюру "Поп группы и арт культура". Но орали и кривлялись мы здорово.
– Но мы же пели! "Потому что" на четыре голоса… Там гитары были не нужны. Первый приз взяли. Нам было… по двенадцать.
– Джон и сейчас поёт и играет на гитаре классно. Мы из Сингапура приехали. Там так отрывались! Джон своими песнями всех девчонок в нашем номере собрал.
Алан, вызывающе посмотрел на одну из девушек за соседним столом, и та опустила взгляд.
– На гитаре? – Спросил Сид. – Вон гитара висит. До неё ещё не дошло дело. А так мы тут…
– Нахрен гитару! Эля налейте Джону!
– Можно я налью? – Спросили за моей спиной.
– Элли, тебе даже прикасаться нельзя к кувшину, – почти крикнул Пит, громко смеясь.
– Мне уже восемнадцать, морячок, – сказала девушка. – Ты слишком долго плавал.
Она подсела рядом и потянулась за кувшином.
– Давайте лучше я вам налью, леди, – сказал я, и наши руки встретились.
Я посмотрел ей в глаза и тихо шепнул: – Красавица, – и плеснул эль в её бокал.
Было шумно и весело. Я сыграл и спел пару песен Битлов и получил свои овации.
– Imagine! Imagine! – Крикнул Алан. – Джона Леннона!
Я исполнял "Imagine" не в оригинале, а в блюзовом стиле, на американский манер, и она мне самому очень нравилась, поэтому это была моя "бомба". Особенно для тех, кто знал английский.
Представь, нет больше рая!
Ты лишь представь – и вот
Здесь ада нет под нами,
А сверху – небосвод.
Представь себе – все люди
Сегодня оживут…
Исчезли государства.
Я знаю сей секрет,
И нет убийств и смерти,
Религий тоже нет.
Представь, все люди-братья,
Живущие в любви…
Ты скажешь, я – мечтатель.
Не я один такой.
Надеюсь, день наступит -
Ты с нами встанешь в строй.
Представь, не будет власти -
Идея из идей!
Ни жадных, ни голодных -
Лишь братство всех людей.
Представь себе – все люди
На всей земле равны…
Ты скажешь, я – мечтатель.
Не я один такой.
Надеюсь, день наступит -
Ты с нами встанешь в строй.
Сначала наступила тишина, потом паб взорвался рёвом.
– Да ты коммунист, Джон, сукин ты сын, – Сказал Пит, шарахнув меня по спине ладонью, когда я уселся за стол.
– Горло пересохло, – крикнул я, едва слыша себя в рёве толпы.
Глава четырнадцатая
Я пробыл в Лондоне две недели. Ровно столько потребовалось мне, что бы подтвердить своё гражданство и получить Британский паспорт. Как я понимал, в Австралии, под "маской" Джессики Смит, матери Джона, работала наша сотрудница. Куда делись настоящие "Смиты", я мог только догадываться. Разведчики редко работают долго. Не выдерживают нервы. Тем более у женщины, потерявшей мужа в автокатастрофе и самой выжившей с трудом. Полагаю, произошла рокировка, и Смиты спокойно живут в Союзе.
Я был ещё спокоен, потому, что, судя по Австралийскому паспорту, находящемуся у меня на руках, фотографии в личные дела службы паспортного контроля и университета вложены мои, и это главное.
Джон Смит окончил факультет информационных и коммуникационных технологий Технологического университета Суинберн в Мельбурне, и я имел на руках соответствующий диплом.
Уже на третий день моего пребывания в Лондоне мы с дядей Брюсом открыли счета в банке. Я отдал ключи и пароли ему, и мы с Аланом продолжили развлекаться.
Паб "Три подковы" гудел и плясал под нашу с Питом музыку. Оказывается, Пит прилично играл на "гипсоне". Я на электрогитарах не играл, поэтому мучил обычную через микрофон. На третий вечер нас уже было пятеро и пришлось сыгрываться и репетировать.
В Мельбурн я улетал, провожаемый тремя машинами друзей и поклонниц.
Элли сопела и хлюпала носом в стороне и дядя, усмехнувшись, тихо сказал:
– Наделал ты шуму, племянничек. Молодец. Теперь тебя здесь надолго запомнят.
Он протянул мне номер местной газеты "Саутхолл Таймс" с фотографией нашей "банды", стоящей на перекрёстке двух улиц на фоне паба "Три Подковы".
– Ладно, прощай, – сказал он.
– До свидания, дядя, – попрощался я.
Элли подошла и прижалась к моей груди.
– Ты же ещё вернёшься?
– Приезжай в Мельбурн. Там тепло. Я отвык от Лондона и привык жить там. Мы там купаемся круглый год.
– Я приеду. Смотри… – Сказала Элли и заглянула мне в глаза.
– Приезжай, но сначала звони, я могу быть в отъезде.
– У тебя точно нет девушки? – Спросила Элли, тревожно заглядывая в глаза.
– Почему, нет? – Удивился я. – А ты?