Изменить будущее
Шрифт:
Я не рефлексировал о гуманности моего "зомбирования". Я давал добровольное согласие и подписку на использование меня, как "человеческого материала под контролем" и тот раз и этот. Просто этот раз я надеялся несколько иначе эксплуатировать свои возможности, что пока у меня получалось, но контролировать разум без ежедневных тренировок было сложно.
В октябре плавбаза вернулась в порт приписки Владивосток и меня снова отозвали в распоряжение отдела кадров ВБТРФ.
– Твой дублёр прошёл собеседование в Santos Limited, – сказал куратор. – Как у тебя со специализацией?
– Тот курс, что дают в Австралийском вузе освоил. Херня вопрос…
Куратор вскинул на меня удивлённый взгляд и мотнул головой.
– Никогда не слышал такого выражения, – сказал он.
– Не стал читать наших специалистов, – продолжил я, – чтобы не привлекать к себе внимание. Лучше там выпишу официально и закатаю. Марина Петровна сказала, что мне там, в Мельбурне, передадут препарат. Я, кстати, их курс просто выучил. Он хорошо лёг на то, что нам давали в вузе.
– Хорошо. Попробуй и обновлять знания тоже без химии. Береги печень. И особо не выпячивайся, а то тебя Комитет по национальной безопасности к рукам приберёт. Тихо сиди. Цели и задачи ты знаешь. Не напрягайся, но и не тормози. Перечень вопросов и ответов, звучавших на собеседовании, изучи.
– Понятно всё, Юрий Иванович. Буду стараться.
– Тебе, Миша, больше "те" видения не приходили?
– Нет, Юрий Иванович. Меня же после заблокировали. Они же сначала раскрыли все центры, чтобы промерить их, а потом сразу закрыли. Что увидел, то и выдал.
– Да-а-а… Выдал ты тогда… – Куратор покачал головой. – Поспешили наши эскулапы… Поспешили.
– Испугались они, что у меня крыша поехала, когда я засыпал их фамилиями и званиями.
– Хорошо, что писали мы их эксперименты… А ведь у них не было своих микрофонов.
Мы помолчали. В самом начале экспериментов надо мной, я перечислил известные мне данные предателей. Тогда, действительно, моё сознание настолько очистилось, что я вспомнил всё, сумел закрепить это состояние и, не теряя времени, зачитал вслух большой список, начиная с Полищука, завербованного в 1974 году и кончая Геннадием Вареником, завербованным в не наступившем ещё 1985.
Там были: Мартынов, Сметанин, Моторин, Воронцов и много других. Я когда-то интересовался этим, и информация лежала в закромах, а тут, она вдруг проявилась передо мной, как на картинке. Читай себе. Что я и сделал, обрадовавшись шансу.
Я и сейчас мог "пролистать" свою библиотеку и найти нужные страницы. Хорошо обработали меня наши эскулапы! Но сейчас моя информация о предателях могла вызвать подозрение. Вдруг я побывал в лапах противной стороны и меня накачали "дезой"? А тогда я был чист, как стекло.
– Да-а-а… Много не изученного в человеке, – проговорил куратор. Мы с тобой по поводу того списка не говорили, а ты не спрашивал, молодец. Коллеги ведь уже пятерых взяли с поличным и двоих уже приговорили… К расстрелу
Куратор заглянул мне в глаза, но ни один мускул на моём лице не дрогнул.
– Других ещё ведут…Не жалко? – Спросил он.
– Не-а, – мотнул головой я. – Вы же не специально их закатали?!
Тут вздрогнул куратор.
– Что за… Словечки у тебя сегодня вскакивают? Что значит, "закатали"?
Я пожал плечами. Я знал, что в интересах большого или малого "дела", система может закатать любого. В ходе "большой" или "малой" игры. Любая система власти зиждется на группировках, кои, подставляя друг друга, к той власти и пробираются. Обвинив ставленников своих соперников в государственной измене, можно задвинуть одних и выдвинуть других. Что и происходило у "трона" Леонида Ильича. Победила группировка Юрия Владимировича, в которую входил и мой куратор.
Я помялся, изображая неуверенность, но желание, что-то сказать.
– Ну что ты мнёшься? Говори…
Я скривился, как от зубной боли и обвёл рукой вокруг и показал на ухо. Куратор усмехнулся.
– Не, Миша, здесь, кроме меня, никто не слушает и не пишет. Это моя квартира. – Он выделил слово "моя". – Говори смело.
Я снова скривился и пожал плечами.
– Я не знал, как сообщить… Опасался, что посчитают психом… Дело в том, что "тогда" я видел не только, то, что успел сказать.
– Что ещё? – Куратор напрягся. Я вздохнул, мысленно себе аплодируя. Я выбрал отличный момент для очередного вброса.
– Я видел смерти наших генеральных секретарей. Я знаю точные даты.
На меня смотрели два напряжённых, чуть прищуренных глаза.
– Тогда Леонид Ильич был ещё жив, а картинки промелькнули быстро и я подумал, что это бред. После смерти Брежнева, назначения Юрия Владимировича и его смерти, я вспомнил видение и с тех пор мучаюсь, не зная, как сказать. И кому? Не Поляковой же?
– И-и-и? – Медленно протянул куратор. Я поморщился.
– Видения были не только и времени смерти, но и о недалёком будущем России… Тьфу ты! Советского Союза. Помните, после "того" случая, я вас попросил запечатать в конверт набор цифр, обозвав их "шифровкой" в будущее?
– Конечно… Криптографы резюмировали, что это бред сумасшедшего. В шутку, конечно.
– Это было в 1981 году. Жаль, что мы не в вашем кабинете и не можем достать тот конверт… Я-то помню те цифры и…
– Нам не нужен тот конверт, – усмехнулся куратор. – Я позволил переписать твой "шифр" себе в блокнот…
– Сейчас бы его расшифровал криптограф-любитель. Ведь это ключевые даты событий, в том числе и смертей наших генсеков.
– То, что это даты, даже я понял… Чёрт возьми…
Юрий Иванович полез во внутренний карман пиджака и вынул маленькую записную книжицу в бордовом переплёте, раскрыл её и побледнел.