Изменить будущее
Шрифт:
– Что за чушь? – Спросил Алан.
– По словам очевидцев, ехавших сзади, из-под капота машины Джона вдруг вылетело пламя, она вильнула и врезалась в стоящий на обочине экскаватор. Ржавый экскаватор, сэр. Алюминиевый капот не окрашен, сэр, а полирован. При ударе о ржавое железо алюминий самовозгорается, если среда горючая, сэр. Похоже, пробило бензопровод. Три фактора, сэр. Алюминиевые детали окрашивают, если предполагаются соприкосновения с железом. Алюмотермическая реакция… Температура горения достигает двух с половиной тысяч градусов, сэр. Это температура тестирования атомных реакторов. При такой температуре возгорается вода, сэр.
Алан смотрел на фотографии и на его лице был написан ужас. От машины, на которой ехал муж его дочери, ничего не осталось. Сгорел даже корпус двигателя и многие стальные детали. Не расплавились, а сгорели.
– Свидетелей допросили с пристрастием? – Спросил Алан следователя.
– Очень уважаемые люди, сэр. Семья из пяти человек. Глава семейства – вице-президент банка. Правда, жена и дети спали и ничего не видели до взрыва.
– Был взрыв?! – Удивился Алан. – Так, может быть…
Эксперт и следователь одновременно отрицательно покачали головой.
– Что я скажу, Элле? – Простонал Алан. – Бедная девочка…
Я очнулся с тем же пахнущим химией мешком на голове. Голова кружилась, но уже "не спалось". Кроме вызова сонливости препарат подавлял волю. По крайней мере, я чувствовал его влияние на мои потребности организма. Ни есть, ни пить, ни чего-либо иного мне не хотелось. Мне и так было хорошо. Однако я чувствовал, что мочевой пузырь вот-вот лопнет.
– Сейчас обоссусь, – сказал я.
– Я тебе обоссусь, – сказал кто-то и ткнул меня в бок.
– Ты дурак, что ли?! – Простонал я. – Я же сейчас лопну…
Я понял, что нахожусь в чужой машине. Да и сиденья отзывались излишней плотностью.
"Да, Шелест, к хорошему привыкаешь быстро.", – подумал я. – "А когда в "Волгу", или в "Москвич" пересядешь? Что скажешь? Верните меня взад?".
Я засмеялся.
– Ты смотри, Бил… Он смеётся…
– Всё, парни, кто-то сейчас поплывёт вместе со мной, – сказал я и расслабился.
Громко зажурчало… Кожаное кресло быстро превратилось в озеро.
– Сукин сын! – Вскричали оба охранника и попытались привстать, схватившись за передние сиденья. Я понял это, так как водитель возмущённо вскрикнул:
– Бил, млять, я же рулю.
Привстать с заднего сиденья без помощи рук очень проблематично, но упираться в мокрое сиденье руками кому хочется? Вот я и высчитал, что они их поднимут…
Мои руки двинулись вверх, вслед за цепями наручников, вытягивая за кольца из рукавов стальные спицы. Перевернув каждую остриём в сторону "привставших", я вогнал их каждому в сердце. Оба застонали…
В правом сердце задерживаться я не стал, а, выдернув спицу и подтянув уже мёртвого громилу к себе на колени, я сунул смазанное кровью остриё тонкой проволоки в замок левых наручников, и они ослабли.
Не снимая мешок с головы, я махнул левой рукой из-за сидящего на моих коленях мертвеца и почувствовал, как левая рука куда-то уткнулась.
Одновременно правой рукой я сдёрнул мешок и увидел, что спица торчит в левой глазнице водителя. Мне его даже стало жалко. Он ведь уже остановился на обочине, планируя меня выпустить "до ветру", а я, такая сволочь, взял и сунул ему спицу в глаз. Да глубоко так сунул… Вытащить её я не смог, поэтому взял в левую руку всё ту же правую спицу и открыл ею правый наручник. Кончики спиц были чуть приплюснуты, поэтому наручник щёлкнул привычно быстро.
В салоне автомашины было темно. Лишь отблески аварийных фонарей и лампочка красного треугольника, мигая, высвечивали молчаливую картину убийства. Особо "по-тарантиновски" смотрелся вытекший глаз с торчавшей из него спицей, со скрученным в кольцо, тупым концом.
Будь конец острым, это смотрелось бы совсем иначе, а так, кольцо напоминало "очко" пенсне, развёрнутое в мою сторону.
"Какой бред лезет в голову", – подумал я, осматривая салон.
Это был праворульный пятидверный армейский Land Rover Defender. Я на таком ещё не ездил, а давно мечтал.
"Но не сейчас, не сейчас", – успокоил я себя, оглядываясь на багажник за спиной. – "Хотя… Почему не сейчас?"
Я чуть не почесал кровавым кончиком спицы голову, но вовремя опомнился.
Обтерев спицу о соседа слева и вставив её в левый рукав куртки, я откинул спинку заднего сиденья полностью и перелез в багажный отсек.
Через какое-то время все три тела переместились назад, и лежали, прикрытые какой-то тряпицей, а я уселся на водительское сидение и, погасив аварийные огни, включил правый поворот и посмотрел в правое боковое зеркало.
– Твою мать… – Вырвалось от души.
Сзади стояла полицейская машина, и стояла, вероятно, давно.
Увидев мой манёвр, она тронулась следом и, включив маяки и сирену, замигала левым поворотом, требуя остановиться.
Снова пришлось свернуть на обочину и остановиться… Руки лежавшие на руле начали слегка подрагивать.
– "Ну ка, цыц! – Скомандовала матрица и руки успокоились.
Полицейский приближался медленно. Его чёрный плащ, накинутый на фуражку с околышем в клетку, блестел в свете фар патрульной машины. Я сидел не шевелясь. Просто не хотел быть неправильно понятым в темноте.
Широкий луч фонаря скользнул по окнам и ощупал всё на своём пути, преломляясь сквозь капли и перетекая по креслам, по полу, по приборной доске, по мне. Потом фонарь постучал по мокрому стеклу, не переставая освещать меня.
– Откройте пожалуйста окно, сир, – произнёс приглушённо грубый голос.
– Дождь, господин полисмен, – произнёс я, и неохотно пару раз крутнул ручку, лишь слегка приоткрыв окно.
Ветер моментально сыпанул мелкими каплями в глаза.
– Почему вы так долго стояли, сир? И не вышли из машины…