Изменить будущее
Шрифт:
– Да нет, Жень… Зачем добро переводить. Я от Геры просто рублюсь без кайфа.
– Ну, не хрена ты… В теме, что ли?
Я махнул рукой.
– А эти, с тобой, что ли? – Спросил Рошкаль, передавая деньги подвалившему парню.
– О, Кепыч, – сказал я. – Привет…
– Привет. С нами, что ли? – Спросил и он, тыкая на четврку "отважных".
– Да, млять, докебались до меня в автобусе. Побазарить вышли.
– Так мы сейчас их уроем, – набычился Рожа.
– Да, ну их… Потом не посидишь спокойно, – сказал я. – Я знаю, где их искать. Потом
– И то… Беги Кепыч. А вы, млять, пошли накуй, пока Миха добрый, а то он порвёт вас, как Тузик грелку.
Женька тоже ходил в наш клуб разведчиков, хотя и не учился уже в школе. Зная его печальную судьбу мне хотелось её исправить и у меня почти получилось. Если бы не тот кидок Приморских атлетов с Олимпиадой 80…
В этот раз Женьку не взяли на Олимпиаду не потому, что он спился, а… просто так кому-то было нужно. А спился он уже потом…
Глава тридцать первая
Я не стал подписывать ни завышенные калькуляции, ни акты выполненных работ объектов, просчитанных ранее и переданных мне от другого "строителя". Бригады роптали, но до рукоприкладства не доходило. Только однажды мне упал на голову люк. Железный и квадратный, такой, лючок, размером, примерно, метр на метр, вдруг захлопнулся прямо над моей головой. Слегка саданув мне по голове в каске.
Ну, как слегка? Мне чуть не обрезало уши фиксирующей лентой внутренней оснастки, когда сверху по корпусу каски ударило железо. Слабовато была настроена оснастка…
А потом меня вызвали на партбюро управления. И начальника БТО "Суппорт" вызвали. Меня, как истца, Михаила Семёновича, как ответчика. Так и было написано в выписке из повестки собрания. Я, прочитав, хмыкнул.
– Добровольский Михал Семёнович – муж моей подруги, – сказала мама вечером.
– И что? – Спросил я.
– Тебя же на бюро парткома вызвали? Ты же на него жалобу написал?
– Мамуль, не на него и не жалобу. А на коммунистов, которые ведут аморальный образ жизни и покрывают расхитителей социалистической собственности. А то, что меня вызвали на бюро, так пошли они в задницу. На бюро, я конечно, пойду, но больше, чем написал говорить ничего не буду. Не их дело разбираться в хищениях. Их дело воспитывать строителей коммунизма и очищать ряды от извращенцев…
– А есть и извращенцы? – Шутливо удивился папа. – Пассивные или активные?
Я усмехнулся.
– Извращенцев марксизма-ленинизма…
Папа рассмеялся в кулак, тут же вытирая, выступавшие слёзы.
– Ты только не ляпни кому-нибудь в парткоме или на партбюро, – отсмеявшись сказал он. – Звучит очень двусмысленно. Ты только вслушайся: "Извращенцы Марксизма-Ленинизма".
Он снова начал смеяться.
– Так и рождаются шутки для Голоса Америки.
Он всё хихикал и хихикал.
– Хватит вам! – Вскрикнула мама. – Наталья со мной общаться перестанет если её мужа… Того этого…
– Мам, ну я тут причём, если они материалы списывают на наши пароходы, а "шарашат" колхозные пароходы? И все об этом
– При Андропове тоже пугали арестами шляющихся в рабочее время, и ничего.
– Не мам… Папа не даст соврать…
– У нас на ТЭЦ тоже СЭБ завели и охрану с петлицами ГБ поставили. Стратегический объект… Хорошо хоть успел самогонный аппарат вынести. Шурику варил. А директора сняли и под следствие… Проверили его машину на выезде с территории… Как он орал, говорят, а его лицом в асфальт положили и машину осмотрели. А в ней всего-то паркет… На дачу вёз… Но паркет дорогой. Специально, говорят, выписывали под директора за валюту.
– Амба директору, – сказал я.
– Мне на вашего директора… С большой горы… Мне Наташку жалко, – заканючила мама.
– Ты себя пожалей, – сказал папа, – и свечку поставь, что твоего мужа не помели с самогонным аппаратом.
– Не замели, – поправил я.
– Чего? А! Да… Надюш… Что уж тут… Сын по правде пошёл…
– Да, как не брать, если ничего в магазинах нет? А если и есть, то зарплаты не хватает… Вон… Хоть краска жёлтая, – она ткнула рукой в пол.
– Надя! – Строго сказал отец. – Ну ка цыц! Зарплату повысили…
– Что? Повысили?! – Вскричала мать. – На двадцать рублей?
– На следующий год снова обещают. И многосемейным за каждого ребёнка доплачивают… Вон наши многодетные, Федосьевы из пятого… По пятьдесят рублей в месяц… На каждого. И по рождению сразу сто рублей дают… Не-не… Ты зря… К лучшему идёт. Точно говорю.
Я усмехнулся. Уж если папа говорит, то это точно так и есть.
Когда в той жизни папа уходил, он мне сказал: "Держись, Миша, дальше будет только хуже". А тут, смотри ка ты… Оптимист, блин.
– Мамуль, я постараюсь вытянуть Михал Семёныча. Там бригадиры рулят. Партийцы, млять, – вырвалось у меня.
Батя моментально звезданул меня ладонью по затылку.
– Не выражайся в божьем храме…
– Ой-ой-ой, – испугался я и покраснел. – Звиняйте…
– Дядя Гена звонил, – сказала мама сразу повеселев. – Про тебя спрашивал. Как здоровье? Про память что-то… Ты что, память потерял?
– Да нет, вроде, – удивился я. – С чего бы это? Спрашивал, не хотел бы ты перейти в ПМП? Заграницу походить?
– Так у них же танкера, – снова удивился я.
– Он говорит, можно мотористом…
– Так я же "не в зуб ногой, ни кукареку"… Какой из меня моторист?
– Он поможет корочки сделать…
– Дизель, это вам не швейная машинка… Что позориться?
– Не, мам… Шугань…
– Что-что?
– Страшно…
– Так и говори! Зачем этот жаргон?
Краткое общение с наркоманами не принесло мне ничего хорошего… Кроме того, что я выжил в тот вечер. Зато они стали меня ожидать каждый вечер и сначала выпрашивать, а потом и требовать с меня деньги. Это меня сильно озлобило, а злость разбудила мой мозг.