Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
Если бы я бежал без оснастки надкрылками, то пришлось бы искать обходные пути.
Зелёные ожидали, когда я окажусь в полном окружении. Мне уже хорошо стали видны их некрасивые лица, несколько осветлённые по сравнению с телом. В руках у них отсутствовали традиционные копья, зато ленты – всяких оттенков: от свекольных до ярко-алых.
Не добегая до шеренги невозмутимо ожидающих меня зелёных метров двадцать, я оттолкнулся и замахал надкрылками. Зелёные, превратившись в коротышек, остались внизу подо мной. Кто-то из них на левом фланге не выдержал и удивлённо вскрикнул. Слишком громко. Меня порывом бросило в сторону, перевернулся, и лишь у самой поверхности опалённой Недотроги я сумел выровняться и плавно опуститься на ноги.
На месте незадачливого зелёного стоял белёсый столб пара и пыли – всё, что от него осталось. Остальные разбегались кто куда.
Пришлось снова занять исходную позицию между станцией и зелёными. Они приходили в себя, но мне удалось, не пользуясь надкрылками, проскочить сквозь шеренгу, едва не угодив в объятья моего огненно-рыжего знакомого.
Зелёные толпой, как это случалось всегда, нестройно бросились за мной. Так что у меня затеплилась надежда, что поведение зелёных изменилось не так уж сильно, как казалось и как рассказывал Семшов.
Гонка вошла в нормальный ритм.
Когда бежишь в затравке, о чём только не передумаешь. Чаще всего, конечно, думаешь о Земле, о земном. Эх, покричать бы сейчас под открытым небом, в открытом поле или громко похлопать ладонями по синеве озёрных или речных вод, услышать бы могучий гул прибоя. До Недотроги такого пристрастия к шуму не ощущал. Напротив, я всегда искал тишины, а здесь только и думаю о том единственном, что я сделаю, когда вернусь на Землю – покричу, послушаю гром, постою на обочине дороги…
Но не о том я думал в этот раз. Под каждым хлипким кустиком мне чудилась засада. Особенно вначале гонки. Всё время настороже, оттого стал вскоре чувствовать утомление, которое наступает обычно в конце трассы. А впереди у меня оставались ещё сотни километров бега.
В однообразном пейзаже Недотроги есть своя особенная красота. Кроме того, в ленивых склонах холмов, в чахлой жёсткой растительности, в дали, подёрнутой пеплом, таится какая-то недосказанность. Всё время переживаешь такое чувство, как будто вокруг чего-то не хватает. Вот, кажется всякий раз, сейчас я выбегу на холку очередного возвышения и увижу недостающее. Но что именно, я не знаю. Может быть, склоны появятся круче, или вдруг настоящее дерево мелькнёт где-то – высокое и тенистое, а то, неожиданно, справа или слева откроется и обласкает глаз уходящая к горизонту просинь морского простора…
Но! Ничего этого не встречалось, не открывалось.
На Недотроге не поют птицы, не трещат кузнечики, не слышны голоса зверей – висит тишина. Воздух чуть ощущается при передвижении в нём, он не создаёт ветра, а лишь едва-едва передвигает свою невесомую сущность над притихшей на века планетой.
Но, к удивлению, дышать здесь удивительно легко. В воздухе разлит бодрый аромат соснового бора – терпкий и приятный. Не верится, что каждую секунду в мои лёгкие врывается поток взрывоопасной смеси. В первые дни я даже боялся глубоко вдыхать. Потом освоился…
Засады как таковой не было. Мой путь перегородила новая шеренга зелёных. Они стояли и спокойно поджидали моего наката на них.
Взмахнув подкрылками, а взмыл над цепочкой и уже праздновал победу. Но тут снизу в меня выплеснулся голубоватый луч и ударил в правый подкрылок. Он моментально, скручиваясь, съёжился. Пахнуло горелым.
Если бы у меня были крылья, я ещё смог бы смягчить удар, а так я падал вниз, судорожно дёргаясь левым подкрылком.
Сейчас касание земли и всё кончено…
Взрыва не было, была боль от падения и гул в ушибленной голове. Что жив, подумал не сразу, но ощупал себя и удивился. Вспомнил о зелёных и сжался, не открывая глаз. Сейчас набегут, заорут…
Однако стояла тишина. Зелёные не набегали, не кричали, воздух не взрывался. Странно. Пора бы открыть глаза и осмотреться.
Вокруг, не далее как в пяти шагах, стояли плотным кольцом зелёные. Их пышные огненно-рыжие волосы ниспадали вниз и прикрывали плечи, подчёркивая мускулистые руки и грудь. На них узкие и широкие разноцветные ленты через плечо, цветные же набедренные повязки. У всех короткие и толстоватые ноги. На последнее я обратил внимание – с такими ногами бегать тяжеловато. До того меня это не занимала, а сейчас я видел зелёных так близко, при том они за мной не гнались, не угрожали, не пытались меня схватить. Стояли и смотрели на меня, глаза у них чёрные как провалы в середине неглубоких глазниц. Грубые черты лица. И ещё – у них аляповатые носы и щёки облеплены мелкими белыми точками, как веснушками.
И всё-таки меня занимали не зелёные, я их видел боковым зрением.
Прямо передо мной стояло существо, а лучше сразу сказать, разумное существо с огромной глазастой головой, подобной золотистому морщинистому шару, и сверлило меня недобрым взглядом тёмных глаз. Тело его – неестественно белое и дряблое, антропоидного обличия.
«Что-то новое!» – подумал я и сделал попытку подняться, но боль в левой руке и колене правой ноги заставили меня не делать этого.
Тут же по знаку стоящего передо мной существа, ко мне подбежали двое зелёных, пахнущие подсолнечным маслом, бережно взяли меня под руки и поставили на ноги. Поддержали, пока я искал равновесия.
Антропоид едва ли достигал мне по грудь, его мясистое крупное лицо ни чего не выражало, и можно было подумать, что его моё присутствие не интересует или не волнует, только взгляд его глаз был красноречивее мимики лица.
Он сделал приглашающий жест рукой, как это делаем мы, земляне, и, повернувшись ко мне спиной, пошёл на тонковатых коротких ногах сквозь кольцо зелёных. Я, стеная и охая, побрёл за ним. А что делать?
А что делать?..
Честно скажу, я тогда всё почему-то воспринимал как должное, будто заворожённый происходящим. Тревога была, боязнь знобило спину – и только.
По дороге сбросил подкрылки. Они упали в сухой бурьян и вызвали переполох и панику и у следующих по пятам зелёных. Их монолитная стена резко разомкнулась, и они далеко обежали место, где извивались и пылили куски полуживой материи.
Меня это… да, да, развеселило, приободрило (они-то всего больше меня бояться!) и придало сил, а боли мои притихли, притупились. Я по-другому, с некоторой долей удивления и юмора, взглянул на создавшуюся ситуацию. Ну, разве не смешно, что в огромном мире Недотроги, затерявшись в обширной обще планетной пустыне и среди бесчисленных, похожих друг на друга возвышенностей, идёт странная группа. Впереди – короткий и толстый, словно придавленный сверху и приплюснутый, вышагивает, неестественно выворачивая ноги, рыхло-белый антропоид. За ним, отстав шага на три, – длинноногий, почерневший под солнцем Недотроги, пришелец из другого мира. А за ними, плечо к плечу, толпа, похожих на землян, зелёных.