Изнанка желаний
Шрифт:
Ложный след? Может ли быть так, что Владимир настойчиво подсовывал мне Максима и настойчиво же обелял его, чтобы я ухватилась за очкарика? Колдуны не чурались подставлять своих.
Как бы то ни было, Максим временно недоступен. Когда я отыщу предательницу, то вытащу из неё имя сообщника и всё прояснится.
Мечты, мечты, Где ваша сладость[3]?[3] А. С. Пушкин «Пробуждение».
Глава 34
Сказать,
А всё из-за упрямства Алины. Она отмела идею купить переноску для котов; заявила, что не доверит хлипкой (не предназначено для перевоза демонов!) вещице транспортировку Бехемота. Поводок и ошейник отправились в утиль вслед за клеткой. Тогда-то, раздражённая из-за глупой задержки, я и ляпнула, что миритритке следует накинуть кота себе на шею — так сказать, на манер живой горжетки. Каково же было моё удивление, когда девушка в ответ хмыкнула, взяла котяру за шкирку и посадила на себя.
— Трепыхнёшься — покалечу. И веди себя прилично.
Первое время Бехемот прилежно следовал наставлению и свисал с плеч Алины выделанной шкуркой. Но ему всё-таки приходилось иногда поднимать голову, принюхиваясь к запахам, чтобы указать направление. Его поведение замечали, удивлялись — в особенности когда мы приехали в центр и стали прогуливаться по набережной. Зевак там всегда водилось в избытке, солнце палило нещадно, и бдительность наша притупилась. К счастью, демон не попытался сбежать, однако, разомлевший, начал подмигивать к прохожим, демонстрировать открытую пасть и покачивать головой в такт шагам миритритки.
Я медленно, но верно дурела от жары, мечтая о шортах, мороженом и тени. Что творилось с Алиной, которую дополнительно прогревал меховой воротник, страшно было даже предположить. Увы, кафешки встречали нас с прохладцей. Официанты прозрачно намекали, что в заведениях животные не приветствуются, и без перехода просили совместный снимок. Причём почти никогда у зеркальщицы.
Верно. Как выяснилось, для многих чёртов кошак, как миленький лежавший на шее чёртовой упрямой дуры, стал лишь поводом познакомиться поближе. Считать парней, подходивших для того, чтобы бросить реплику-другую разной степени унылости и запросить телефончик, я бросила после первого десятка. При этом отдувались в основном мы с Викой. Парадоксально в теории, но на практике люди, встретившиеся взглядами с Алиной, почти никогда не рисковали сделать так ещё раз. А уж о подкатах не могло быть и речи.
И если Виктория воспринимала парад чванливых придурков, распушавших перед нами перья, с улыбчивой снисходительностью, то я готова была на стенку лезть. От злости, а вовсе не от смущения! А что лицо красное, так ведь жарко…
Когда ко мне подошёл очередной незадачливый донжуан, я схватила ладони Вики, привлекла девушку к себе и, не думая в этот момент ни о чём, поцеловала её — любезность на любезность, щёку в обмен на щёку. Но что-то пошло не так, на миг помутилось зрение, и я обнаружила, что касаюсь губами губ стехиоситки.
Мне сильно напекло голову.
Если бы стыд убивал, я была бы самой мёртвой девочкой-волшебницей на Земле. Зрачки Вики расширились от удивления, но она меня не оттолкнула. Какие у неё пушистые ресницы…
И хотя всё пошло не по плану, выкарабкиваться из ямы, куда я сама загнала себя, было необходимо. Так что я отстранилась, без нужды поправила футболку. Затем с вызовом уставилась на паренька:
— Намёк понят?
Намёк поняли, и казанова отвалил. А я стояла и думала, как бы удержать в грудной клетке сердце. Уж больно напористо оно билось о рёбра.
— Личные отношения на работе чреваты, — бросила Алина через плечо. И Бехемот, этот лживый паскудник, согласно мяукнул, взмахнув хвостом. А Вика, святая среди святых, никак не прокомментировала мою выходку. Разве что расплылась в улыбке, а в глазах появился ехидный огонёк. Я смутно чувствовала, что вручила ей основание для подтруниваний надо мной, однако пока девушка поводом не воспользовалась.
Понимать женщин я не научилась, даже когда стала одной из них.
Среди тех, кто застал эту сцену, больше никто знакомиться не подходил. Интерес к дрессированному коту поугас, и в толпе я увидела пару лиц с брезгливыми гримасами. К сожалению, эффект не продлился вечно. Гуляющих по центру Петербурга много, и если на каждую пачку отпускать по поцелую, то велик шанс, что нас утащат в кутузку за публичное демонстрирование… чего-то там.
Я зверела. Я истекала потом. Я с тоской смотрела на лотки с мороженым, шурша немногочисленными купюрами. И, пожалуй, таки разорилась бы на покупку, если бы Алина дала добро на передышку.
Но она действовала с непреклонностью танка. Её не брала омерзительная погода, на неё не действовали масляные взгляды окружающих — она воплощала в себе лёд и зеркало. Лёд, чтобы защититься от тепла. Зеркало, чтобы отразить любопытство людей.
По тысячам витрин тысяч магазинов носились солнечные зайчики. Иногда мне казалось, что они следовали за нами, образуя чью-то фигуру. Но едва я сосредотачивалась на ней, как она рассыпалась бликами. Жара…
В тот момент, когда слизень моих мозгов дал команду телу забраться под припаркованную машину в поисках тени, Бехемот встрепенулся.
— Остаточный след усилился.
И он потянулся, выгибая спину и словно бы случайно указывая лапами направление.
Перемена меня несказанно обрадовала. Как минимум потому, что на боковой улице сохранился частичный, прерывистый тенёк на одной стороне. Увы, он предлагал обманчивое облегчение: мы ушли с прицела слабого ветерка и попали в душный штиль городских отнорков.
И пока я изнывала от внезапно разгулявшейся погоды, чахнувшая, как горшечный цветок без свиданий с лейкой, Бехемот оживлялся всё сильнее.
— Тут повсюду читается след странной ауры… Когда госпожа призвала меня, я как раз подбирался к этому району, но я и представить не мог, что обезьяна так часто здесь бывает. Похоже, где-то неподалёку располагается её убежище.
Остановиться Бехемот скомандовал возле гостеприимно распахнутой двери. Битая лестница, обшарпанные стены — и, как их закономерное дитя, грязноватый зал со множеством столов. Несмотря на удручающую обстановку, народу было полно: уплетали щедрые порции лапши и отчётливо азиатские бульоны.