Изобретение зла
Шрифт:
Они говорят о рае. Господи, какую чушь они мелют! Они назначают свидание в раю.
И они туда попадут, но увидят, что там нет трамваев, увидят, что никто и ни с кем там не может встретиться. Да, да, я уже иду. Вот они, врата рая. Похожи на замочную скважину. А вот и первый круг. Здесь томится рыцарь с перебитой переносицей, мой давний друг. Он не забыл своего обета - он все ещё надеется отомстить мне. Он прав - мне стоит отомстить. Как ярко светит кристал его памяти. Этот гнев не погаснет никогда, ведь здесь уже ничего не меняется.
Здесь тупик. Впрочем, с первого круга ещё можно слышать эхо голосов жизни, здесь иногда пролетают такие как я и скрашивают пустую вечность. Я бы хотел остановиться здесь. Но мне дальше, на третий, в глубокий архив...
107
Мы вдруг замолчали, одновременно и без причины - будто ангел пролетел.
– А вообще, надо бы про рай точнее узнать, - сказала Синяя, - вдруг там нет трамваев?
– Тогда надо почитать в книжке.
Синяя оживилась.
– У меня есть энциклопедия, - сказала она, - там в ней про все написано.
Я вспомнил эту книжку. Коричневый тяжеловесный том лежал на ветхом стуле; у стула расползались ножки, как у новорожденного жеребенка. Том лежал гордо и важно, но уже замохнател от пыли и невнимания - никто не интересовался его мудростью. Иногда, правда, на тот же стул вспархивала "Василиса Пре..." с оторванной частью обложки. Василиса Пре была книгой благородной, в ней было полно картинок знаменитиого художника и птицы-сирины выставляли напоказ свои женские плечи. Одна из картинок была напечатана даже в гордой энциклопедии, как образцовая картинка.
– Да, но энциклопедия только на букву "о", - сказал я, - а нам нужно на
"рэ".
По стене снова прошли волны. Дверь в Синюю Комнату уже окончательно исчезла, затянувшись чем-то белым и вязким. Казалось, что стена не кирпичная, а резиновая. За стеной точно что-то происходило. Наверное, Синяя Комната начала превращаться - как куколка в бабочку. Удары за стеной стали ритмичными, как медленный пульс. Они учащались.
– Ну мы найдем что-нибудь и на "о". Что там ещё бывает в раю?
– Облака, рай же на небе, - ответил я.
– Тогда пошли к нам, будем читать про облака. Только возьми свой фонарик.
Мне не хотелось вставать. Синяя взяла меня за палец и потянула. Я подчинился.
По дороге мы прошли мимо вздрагивающей и ухающей внутри себя стены, потом нам попался стол дежурной, все ещё необитаемый. Подходя, я видел, как последовательно взблескивают на полу подсохшие клеевые размазки. Котенок лежал на боку, измазанный клеем; белая шерсть на животике слиплась, как кончики засохших кисточек. Его голова была чуть повернута кверху - тем невыразимо мягким движением, которым спящая кошка выставляет на солнышко свою шею. Костяной клюв отвалился и лежал рядом. Сейчас котенок уже не казался живым и кривошеяя печальная лампа обливала его душем электрических слез.
Мы тихо открыли дверь и проскользнули в палату. Было почти двенадцать часов ночи - все уже устали и попадали спать. Любому веселью есть предел.
По палате ходило высокое двуногое животное с лошадиной мордой и садилась на все кровати по очереди. Нас оно, кажется, не замечало.
– Это кто такой?
– спросила Синяя.
– Не знаю. Я его видел уже раза два. Он ходит по всем палатам и садится на людей. Как только заснешь, так сразу и садится. Но он не кусается.
– Или она не кусается.
– Или она.
Стряхнув пыль с нащупаной энциклопедии, мы присели на краешке кровати и включили фонарик. Соседняя кровать заскрипела недовольно.
– Так мы их разбудим, - сказала Синяя.
– Тогда надо закрыться одеялом.
Мы накрылись одеялом с головой, положили книжку посредине и начали читать.
Свет фонаря бил сбоку, он проскальзывал по страницам, почти не оставляя следов.
Зато мохнатое одеяло светилось коричневым пятном с белой полоской. И было очень душно. Синяя взяла фонарь в руку.
– Так будет лучше. Ищи про облака.
Я нашел нужную статью, быстро просмотрел её, надеясь найти намеки на рай, но ничего такого не нашел. В конце статьи давались примеры облаков. Возле рисунка чья-то красная авторучка добросовестно изобразила орнамент из роз.
Рисовала девчонка, конечно.
– Жарко, - сказала Синяя и стянула с себя платье. Она осталась только в трусиках.
– Чего смотришь, не видел никогда?
– Какая ты худючая, - заметил я, посветив фонариком.
– у тебя все ребрышки видны. И руки такие тонкие.
– Какая есть. Ты лучше в книгу смотри.
Я стал смотреть в книгу. Фонарь потускнел и погас.
– Батарейка кончилась.
– В тумбочке есть свечки. Подожди, я найду.
Она исчезла в темноте и, повозившись, принесла две короткие свечки, ткнула мне в руку.
– Держи, а я чиркать буду.
Она зажгла обе свечи. Огоньки были необычно длинными.
– Знаешь, можно пронести палец через огонь, если быстро, - сказал я, смотри.
Я провел палец над огнем и почувствовал, что огонь не горячий, а только теплый.
– Интересные свечи.
– Какие есть. Давай скорее читать, а то они быстро сгорят.
– Облака бывают, - Синяя пыталась прочесть слово, которое не хотело проступать сквозь чернильные линии, - облака бывают кучеобразные и своеобразные... Так, кажется.
– Нет, неправильно.
Я прочитал два абзаца наизусть, не глядя в книгу.
– Ты все заранее выучил?
– Что выучил? Я же только что прочитал.
– Не ври, - Синяя пошуршала страницами и открыла что-то неожиданное.