К востоку от Малакки
Шрифт:
Спенсер сказал, наблюдая, как я проглотил последний кусок:
— Для человека, которого здорово отмутузили несколько часов назад, вы выглядите на удивление жизнерадостно, капитан.
— Ну, мне приходилось быть битым и ранее... как и задавать трепку другим. Человек способен нормально пережить несколько ссадин. Но если я смогу добраться до этих мерзавцев, то им мало не покажется.
В это время я услышал звон и, обернувшись, увидел официанта, пробиравшегося между столиками с табличкой для сообщений и позвякивавшего бронзовым ручным колокольчиком.
— Похоже, вы получили ответ на вашу телеграмму, — заметил Спенсер, показывая на табличку, на которой мелом было написано мое имя.
Я глянул на наручные часы, посчитал в уме и нахмурился:
— Что-то очень быстро.
Я поднял руку, подозвал официанта, разорвал конверт и быстро пробежал на короткому сообщению. Которое вызывало больше вопросов, чем ответов.
— Может, вы сможете объяснить это, — рявкнул я гневно и положил телеграмму на стол перед Спенсером.
Тот спокойно взял и прочитал короткое сообщение:
— "ТУНГ МЕРТВ ТЧК ПЕРЕДАЙТЕ ЧАЙ СОГЛАСНО ИНСТРУКЦИЯМ МАЙОРА СПЕНСЕРА ТЧК ХУ". Вы такого не ожидали, капитан?
— Вы чертовски хорошо знаете, что нет, не ожидал. Я чувствую, что меня держат за дурака, майор, и мне это не нравится. Я ничего не писал о смерти Тунга, так откуда он узнал о ней? И он хочет, чтобы я передал чай вам. Что вы имеете общего с партией чая? Полагаю, за всем этим что-то кроется.
Я уставился на него, с трудом сдерживая желание стереть ухмылку с его лица. Вместо этого я ткнул пальцем в его грудь:
— И вы знаете об этом что-то.
Спенсер проигнорировал толчок, придвинул кресло ближе к столу и наклонился, понизив голос:
— Приношу извинения за то, что держал вас в неведении, капитан Роуден. Порой лучше не знать слишком многого, но обстоятельства сейчас работают против нас. — Он понизил голос до шепота. — Боюсь, в тех ящиках не чай, а опиум.
— ОПИУМ! — я чуть не подавился этим словом.
— Не говорите так громко, — прошипел майор, — нам не следует привлекать к себе внимание.
— Я невольно провез контрабандой груз — чая — в Шанхай, и вы знали об этом, — проворчал я. — Вам следует дать объяснение, и, черт возьми, оно должно быть правдивым.
Уголки рта майора Спенсера сложились в загадочную улыбку, он сложил ладони вместе и уставился на меня, возмутительно спокойный, как бы оценивая надежность пытливого юнца, желающего играть во взрослые игры.
— Я говорил вам, что путешествовал в Шанхай для того, чтобы оценить силу китайского сопротивления Японии и возможную реакцию джапов [44] на него. Ну, а сейчас обстановка накалилась еще больше. Наша разведка полагает, что джапы готовы начать наступление на центральный Китай. Вопрос в том, сколько сил могут собрать националисты Чан-Кай-Ши для противодействия им. И, что более важно, на какую поддержку мы можем рассчитывать, чтобы предотвратить захват джапами всего Шанхая, включая Международный Сеттльмент.
44
Джапы — презрительное название японцев среди англоговорящих.
В расстройстве я покачал головой, и приступ острой боли подогрел мой гнев:
— Итак, события развиваются быстрее, чем ваши хозяева в Уайтхолле предполагали. Но что общего, черт побери, это имеет со мной и контрабандным грузом...
Я оставил незаконченным свое высказывание.
— Вы, возможно, не заметили этого, капитан, но наши владения здесь подвержены большой опасности. Если джапы захотят захватить Международный Сеттльмент, то мы мало что сможем сделать, чтобы остановить их. Остается только надеяться на китайские войска. Но что их побудит к этому — любовь к королю Георгу?
Я был уверен, что Чан-Кай-Ши, как и любой другой китаец, не дадут и ломаного гроша за короля Георга и его так называемую империю. Но торгашеское влияние было тем, чем британцы превосходили многих в течение столетий.
— Итак, этот опиум предназначен в качестве взятки какому-то местному военачальнику, чтобы обеспечить защиту его войсками наших интересов в Шанхае, — так сформулировал я свою мысль.
Сам я много раз давал взятки, и не мне укорять кого-то за это. И как бы я не противился этой мысли, в словах Спенсера появился определенный смысл.
— Я бы не ставил вопрос так грубо, — откликнулся он. — У националистов есть хорошие генералы и войска, способные противостоять джапам — за хорошие деньги. А с другой стороны, у нас не достаточных сил, чтобы остановить их. Так что, стоит усилить потенциальных союзников, не так ли?
— Я вижу, круг ваших друзей ширится, — сказал я, думая о том, насколько тесны связи между Спенсером, Ху и несчастным Тунгом. — Итак, Тунг должен был обеспечить попадание... чая в правильные руки. Думаю, что кто-то узнал об этом и убил Тунга, чтобы самому завладеть партией. Со смертью Тунга мистер Ху (или тот, кто в действительности стоит за всей этой операцией) доверил вам завершить ее?
— Все правильно, по всем пунктам, — ответил с ухмылкой Спенсер. — Для моряка вы не такой уж тугодум.
Я пропустил шпильку мимо ушей, но выражение моего лица стерло улыбку с лица, и он продолжил более уважительным тоном:
— Полагаю, что кем бы ни был этот Линг, он работал не на Тунга, а на того, кто его убил. Вы правильно сделали, что отказались передать ему партию чая. И возможно, он думал, что, устранив вас, он сможет договориться со старшим помощником. Однако, в отличии от Тунга, я не знаю, кто является настоящим получателем, и, подозреваю, мистер Ху также не в курсе. Но есть люди, которые, надеюсь, смогут помочь.
— Очередные ваши друзья?
— Не совсем, но некоторые китайцы, имеющие пользу от существования Международного Сеттльмента, будут более склонны видеть его в существующей форме, нежели под непредсказуемым контролем японцев.
— Лучше белый дьявол чем...
— Что-то вроде этого, — согласился Спенсер.
Я посмотрел на него вопрошающе:
— Но вы ведь рискуете, использовав мое судно для контрабанды опиумом и сообщая мне об этом. Что помешает мне сообщить об этом властям? Или самому продать его?