Кабинет фей
Шрифт:
Пастух несказанно обрадовался этакой любезности. С того дня чего бы не сделал он, чтобы угодить принцессе!
Каждое утро отыскивал он самые красивые цветы, плел из них гирлянды для Карпийон, украшал свой посох разноцветными лентами, следил, чтобы девушка не слишком долго оставалась на солнце. Когда она выводила стада на берег реки или в лес, он, согнув густолиственные ветви дерев и сплетая их между собою, устраивал укромные беседки, а мурава служила им тогда креслами, созданными самой природою. На всех стволах красовались их вензеля, а на древесной коре он вырезал стихи, воспевавшие лишь одно — красоту Карпийон. Принцесса же следила за проявлениями любви пастуха то с удовольствием, а то
Столь явная приязнь молодого пастуха к юной пастушке не осталась незамеченной, получив всеобщее одобрение: да и кто мог осудить их в краю, где царит любовь? Говорили, что достаточно лишь взглянуть на них, чтоб понять, какое оба совершенство и как подходят друг другу, что они — дар богов их долине, и следует всячески потворствовать тому, чтобы они были вместе. Карпийон втайне радовалась, видя, как столь милый ей пастух всем приятен. Когда же она принималась думать о различии в их положении, ею овладевала печаль, и не хотелось раскрывать, кто она на самом деле, дабы дать больше свободы своему сердцу.
Король и королева, любившие ее необычайно, благосклонно наблюдали за рождавшимся чувством; принц был для них все равно что сын, и красота пастушки пленяла их ничуть не меньше, чем его самого.
— Ведь ее привела к нам Амазонка! — говорили они. — Она, защитившая дитя и сразившая кентавра! Нет сомнений — эта мудрая фея предназначила их друг для друга. Нужно ждать ее дальнейших приказаний и следовать им.
Вот все и шло своим чередом, — принц неустанно жаловался на безразличие Карпийон, а она столь же старательно скрывала от него свои чувства, — пока однажды на охоте на него не напал разъяренный медведь, внезапно появившийся из пещеры в скале. Бросившись на принца, он загрыз бы его, не помоги тут молодому человеку его ловкость и бесстрашие. После долгой борьбы на вершине горы они, сцепившись, скатились к самому ее подножию, где отдыхала с подругами Карпийон, даже не подозревавшая о схватке. Как же перепугались они, увидев человека и медведя, которые, казалось, бросились с кручи вниз! Сразу узнав своего пастуха, принцесса в ужасе закричала; все пастушки разбежались, оставив ее одну ожидать исхода поединка. Отважно решилась она ткнуть в морду страшного зверя железным концом своего посоха; любовь, удвоившая ее силы, придала удару весомую мощь, и это помогло ее возлюбленному. Принц же, увидев Карпийон, испугался, что и она может погибнуть вместе с ним, и это придало ему еще больше мужества, так что, совсем забыв о спасении своей жизни, он тревожился лишь о своей пастушке. И вот наконец он убил медведя прямо у ног принцессы, но и сам упал тут же, дважды раненный и еле живой. Ах! Что стало с Карпийон, когда она заметила, что принц истекает кровью, что кровью уже пропитана вся его одежда! Она не могла исторгнуть ни слова, в один миг лицо ее все намокло от слез; положив его голову себе на колени, она неожиданно произнесла:
— Пастух, если вы умрете, я умру с вами. Напрасно я скрывала свои тайные чувства: знайте же, что моя жизнь неразрывно связана с вашей.
— Какого еще счастья могу я желать, прекрасная пастушка! — воскликнул он. — Что бы со мной ни случилось, теперь любой удел для меня будет в радость.
Пастушки, убежавшие от страха перед медведем, вернулись вместе с несколькими пастухами, которым рассказали о происшедшем. Пастухи, дабы помочь принцу и принцессе, вдруг тоже ослабевшей, решили нарезать ветвей и соорудить подобие носилок, как вдруг появилась фея Амазонка.
— Не тревожьтесь и расступитесь, — обратилась она к ним, — дайте мне дотронуться
Она взяла его за руку и, надев ему на голову свой золотой шлем, сказала:
— Запрещаю тебе страдать от ран.
Тотчас принц встал на ноги, забрало его шлема было приподнято, и все увидели, как живо блеснули глаза его, какой воинственной силой задышало лицо: так исполнилось веление феи. Удивленный чудесным исцелением и величавой фигурой Амазонки, он в порыве восхищения, радости и благодарности кинулся к ее ногам.
— О великая королева, — молвил он, — я был серьезно ранен, и вот один ваш взгляд, единственное слово, излетевшее из ваших уст, вернули меня к жизни. Но увы! В сердце моем живет иная рана, исцелять которую я не желаю. Молю, облегчите боль от нее и даруйте мне счастие, коим поделюсь я с этой прекрасной пастушкою.
Принцесса залилась румянцем, услышав такие его речи, — ведь фея Амазонка знала, кто она на самом деле. Карпийон боялась, что волшебница станет порицать ее за то, что она дает надежду возлюбленному, столь недостойному ее по происхождению, и не решалась поднять взгляд. Вырвавшийся у нее невольный вздох вызвал у феи жалость.
— Карпийон, — сказала она ей, — сей пастух отнюдь не лишен права на вашу любовь; вы же, пастух, не сомневайтесь, что чаемые вами перемены наступят скоро и будут весьма значительны.
По своему обыкновению, едва произнеся эти слова, она исчезла. Пастухи и пастушки с триумфом проводили влюбленных в деревню, увенчав их цветочными венками в знак победы над ужасным медведем — его тушу несли следом, — и распевая песню о нежных чувствах Карпийон к принцу:
В прелестных сих местах нас счастье ждет большое, Нас здешний лес обворожил: Влюбленный пастушок своею красотою Дитя Любви пленил.Так явились они к Верховнику, которому поведали обо всем, что произошло: как отважно пастух бился с медведем, с какой самоотверженностью пастушка помогла ему в этой схватке и, наконец, о фее Амазонке. Обрадовавшись, король поспешил к королеве.
— Сомнений нет, — сказал он ей, — и этот юноша, и эта девушка высокородны: их выдающиеся качества, красота и то покровительство, какое им оказывает фея Амазонка, указывают нам на нечто необычное.
Тут королева вспомнила про кольцо с алмазом, подарок Карпийон.
— Я все забываю показать вам то кольцо, что с необычайной грацией поднесла мне эта юная пастушка, попросив взамен дать ей одежду, которую принято носить в этих краях.
— Красив ли камень? — спросил король.
— Я успела лишь бросить на него один взгляд, — ответила королева, — но вот он.
Она показала королю кольцо, и едва он посмотрел на него, как воскликнул:
— О, боги! Что вижу я? Как?! Неужели не узнали вы ту драгоценность, что получил я из ваших рук?
С этими словами он нажал на известную ему секретную пружину. Алмаз поднялся, и под ним королева увидела свой портрет — она заказывала его для короля, а кольцом этим, надетым на цепочку, играла когда-то ее малышка-дочь, когда мать кормила ее в башне.
— Ах, Ваше Величество, — промолвила она, — сие приключение столь необычайно, что разом оживляет все мои скорби. Поговорим же с пастушкой, чтобы узнать побольше.
Она позвала Карпийон и сказала ей:
— Дочь моя, я так долго ждала от вас признания, которое несказанно бы нас обрадовало, надумай вы сделать его по собственной воле. Но, коль скоро вы продолжаете скрывать от нас ваше происхождение, будет справедливо сказать, что нам все известно; а разрешить эту загадку помогло подаренное вами кольцо.