Как карта ляжет
Шрифт:
– Вы уже представляете, на что сделаете ставку во время защиты? – спросил Брэдли, и Монтгомери кивнул снова:
– Да, убийство в состоянии аффекта. Факторов, повлиявших на психологическое состояние Карри, предостаточно. Угрозы, оскорбления. Избиение любимой и, прошу заметить, беременной женщины. Смерть друга. Накаленные отношения между клубами. Мы сможем добиться того, что срок неплохо скостят.
– И сколько он будет сидеть?
– Максимум – пять лет. Возможно, меньше.
Пять лет.
Много это было или мало?
Выходя из
Без старшего брата в клубе было пусто и одиноко. Отец и Лиам сердились на него, а еще больше они сердились на Кристен.
– Все из-за этой девчонки, – заявил как-то отец. – Запудрила Карри мозги до такого состояния, что он побежал стреляться.
– А ты бы позволил кому-то избивать нашу мать? – возмутилась Лэсси. – или Алисию? Или меня, или Киру?
– Такого бы не произошло, – возразил Брэдли. – Я всегда умел отделять клуб от личной жизни. А у Карри с этим проблемы. Его первая старуха была дочерью государственных обвинителей. Неудивительно, что ее застрелили. А Кристен и сама охотно лезет в клубные дела.
– Ты знаешь, что она не из нашего мира, – Лэсси покачала головой. – Ей сложно привыкнуть и понять, что можно и что нельзя.
– Да мне плевать, – хмыкнул Брэдли. – Просто пускай больше не появляется в клубе.
– Она носит под сердцем твоего внука.
– На это мне тоже плевать.
Учебный день закончился.
Лидия проводила ее до дома, и Кристен медленно поднялась по ступенькам на свой этаж и открыла ключом дверь. Дома никого не было.
Первым делом она сходила в душ. Больше всего на свете ей хотелось принять горячую ванну, понежиться в воде с пеной, но врачи попросили ее воздержаться от таких процедур до рождения ребенка.
После душа она расчесала волосы и оделась. Желудок потребовал еды, и она открыла холодильник.
Мама каждый день заботливо оставляла ей кастрюльку с супом, сковородку с чем-нибудь на второе, бутерброды, намытые фрукты, йогурты, мороженое, свежевыжатые соки. Кристен ела много и с аппетитом, несмотря на то, что сердце у нее было не на месте.
Она поставила на плиту сковородку с тушеными овощами.
Нужно было поесть и потом отправляться в тюрьму.
Она еще вчера позвонила туда и договорилась о встрече, и уже вчера волнение начало отдаваться покалыванием в кончиках пальцев, но сегодня это волнение стало особенно сильным, и она изо всех сил старалась себя успокоить.
С Карри они не виделись четыре месяца. С того самого дня, когда она попала в больницу с угрозой выкидыша. С тех пор случилось многое: начался и завершился судебный процесс по ее делу, она помирилась с родителями, начался учебный год, приближалось Рождество, еще в ее жизни появилась Лидия, а живот постепенно рос и становился тяжелым и круглым. И все это, пожалуй, было хорошо.
Было и плохое: она скучала, ей снились кошмары, в клубе ее, по словам Лэсси, видеть не хотели, Джонни был убит, и Карри об этом не рассказывали, а сама она совсем перестала рисовать.
Ну, точнее, не совсем. Она послушно, хоть и без всякого вдохновения, выполняла учебные
И она боялась признаться в этом Карри. Боялась сказать, что она совершенно разбита и раздавлена, и у нее ни на что нет сил. Боялась расплакаться при виде его и сделать этим только хуже – и ему, и себе, и их ребенку. Боялась, что он на что-нибудь сердится. Боялась, как он там, в тюрьме? Она слышала, в тюрьмах могут и избить, и изнасиловать… Карри был взрослым и сильным мужчиной, но даже взрослый и сильный мужчина будет бессилен, если на него набросятся несколько других мужчин… Она боялась увидеть на нем ссадины и порезы. Боялась заглянуть ему в глаза и увидеть там боль, и отчаяние, и бессилие.
И все-таки у нее не было выбора. Она должна была пойти. Она боялась этой встречи – и жаждала ее всей душой.
Овощи на сковородке зашипели, забрызгали маслом, и Кристен выключила плиту. Наполнила свою тарелку и села за стол. Взглянула на часы. Времени оставалось совсем немного, поэтому она быстро принялась за еду.
4 глава
Монотонность тюремной жизни сводила его с ума.
Подъем был в семь – без всяких исключений. Пятнадцатиминутная перекличка, потом душ и завтрак. После этого они отправлялись на обязательные работы.
Карри определили в бригаду ремонтников. Как только на территории тюрьмы происходила неполадка – их отправляли туда. Никого не волновало, занимался ли ты этим раньше, на свободе. Не умел чинить водопровод – научишься. Не разбирался в электронике – будешь ремонтировать стиральные машины и утюги. Приходилось и красить заборы, и восстанавливать осыпающиеся кирпичные кладки, и перебирать полы, и возиться с проводами, и копать землю, и чинить мебель, технику, трубы. К счастью, руки у Карри росли из нужного места – даже то, что раньше делать не приходилось, давалось ему без особого труда.
Обед был в полдень. После этого – продолжение рабочего дня до четырех часов. Затем два часа выделялось для группового приема лекарств, психологических тренингов и общих собраний. В шесть – ужин. После этого заключенные получали относительно свободное личное время вплоть до отбоя в одиннадцать вечера. Но даже в эти несчастные пять часов приходилось таскаться на обязательные кинопоказы, на обучающие лекции и прочую дребедень.
Кормили, конечно, хреново. За четыре месяца Карри заметно похудел. Глазницы стали больше, скулы четче, мышцы на теле рельефней. По понедельникам, средам и пятницам им разрешали по два часа заниматься на тренажерах, но этого было мало для поддержания формы, так что он занимался и в собственной камере – качал пресс, отжимался, боксировал с воображаемым соперником. Иногда парни играли в баскетбол – но его этот вид спорта никогда особо не привлекал. Во время прогулок он обычно дышал свежим воздухом или устраивал себе пробежки вдоль периметра.