Как все начиналось
Шрифт:
Уж не знаю, чего я ожидала увидеть, может, что и они свалятся в глубоком обмороке, но стражи только шарахнулись в разные стороны, освобождая мне путь. Уже спускаясь в ярко освещенный, наполненный людьми холл, я заорала:
– Пан, гном чертов, ты где?! Ты все пропустил! Пан!
Гости с ужасом и неприкрытым любопытством рассматривали меня, уже принимаясь шушукаться. Теперь я могла сказать со всей пугающей откровенностью: от репутации Прасковьи, если таковая вообще была, остался один пшик.
Гном выскочил, как черт
– Ты нашла его? Нашла? – Он неловко наклонился, и на пол со звоном упал серебряный подсвечник.
– Да, не видишь, что ли?
Люди разбежались, освобождая нам дорогу.
– Ась, а что с твоим платьем? – спросил гном, когда мы вышли на улицу и нырнули в маленький темный переулок.
– Оно мне мешало, Пан! – рявкнула я. – Побежали уже, а то за нами, наверное, послали погоню.
Уходили мы темными переулками, где обычно проводили вечера ночные бабочки и продавцы дурман-травы. За нами все же выслали погоню. До нас доносились звуки: топот ног, цоканье подкованных лошадиных копыт и крики.
– С девчонкой осторожнее! – раздавался из темноты гнусавый голос, отдающий приказы. – Она та тварь, про которую даниец говорил!
– Стрекоза? – вторил ему другой.
– Какая к черту стрекоза! Бабочка! – вопил третий. – Увидишь, убегай что есть мочи!
– А как же мы ее тогда выловим? – снова изумлялся голос.
– Да к черту все! Она здесь нас всех порешит!
Мы стояли в темноте, прижимаясь к холодным камням здания, подальше от фонарного света, пытаясь перевести дыхание. «Что за Бабочка?» – мелькнуло у меня в голове, но времени додумать мысль не оставалось. Шаги смолкли, и мы снова кинулись вперед. Через некоторое время мы стояли у светящейся вывески «Райского блаженства».
– Пан, – едва дыша, протянула я, – это ход конем! В борделе нас точно искать не станут.
– Слушай, – вдруг плаксиво протянул гном, – я перетащил на кухню целый пуд муки, и что же, за работу мы ничего не получим?
– Оставь себе в качестве премиальных украденные ложки! – хмыкнула я.
* * *Утром мы были уже далеко от Краснодола. Дорога шла вдоль реки, крутые берега, обрамленные ветвистыми зелеными кустами, высились над серой гладью. В воде отражались белые облака, плавно дрейфующие по небу. Где-то трещали цикады и резко выкрикивали свое хрипловатое «ква» лягушки. Дорога вильнула, впереди показалась небольшая деревенька, на перекрестке стояла таверна ярко-красного цвета с буквой «Б» на крыше вместо петушка.
– Ой, – запричитал Ваня, – «Бутербродная Илюшки»! Давайте заедем!
«Бутербродная Илюшки» – сеть таверн по всей Словении, их фирменным знаком был красный цвет, витиевато нарисованная буква «Б» и отвратительные бутерброды, больше похожие на стельки ботинок. Дети эту дрянь, признаюсь честно, обожали до беспамятства. Бутерброды подавались в маленьких красных ящичках, выложенных пергаментной бумагой. Напитки разливались по деревянным стаканчикам, а внутри плавали кусочки подкрашенного льда, но самое главное – в каждый стакан клалась маленькая деревянная трубочка, через которую можно было бесконечно тянуть охлажденную подслащенную воду.
– Ваня, – строго сказала я, – ты не читал «Вестник Словении»? Там написали, что такие бутерброды – нездоровая пища!
– А я сам нездоровый! – буркнул Петушков.
С таким аргументом было просто невозможно не согласиться. Мы завернули к таверне, привязали лошадей к специальным стойкам и вошли в помещение.
Маленькие столики из светлого дерева, раскиданные по залу, огромная стойка с тремя кассами, выходящая прямо на кухню, на стене приколочена фанера с названиями кушаний. Народ толпился у стойки и близоруко рассматривал мелкие кривые буквы в общем меню.
– Касса свободна! – заголосила пигалица в красном колпаке, больше похожем на клоунский.
Мы выбрали бутерброды с самыми невероятными названиями: «Большой Бутер», «Бутер с сыром и луком по-илюшевски», «Илюшка-курица». Уложили все ящички на огромный поднос и уселись за столик.
Ваня набросился на еду словно голодный волк, а я начала рассказывать о наших ночных приключениях.
– Знаешь что, – произнес Пан, не отрывая взгляда от Вани, откусывающего огромный кусок от хлеба с луком, сыром и котлетой, – мне кажется, что Парашка такая баба, которая только с богатыми данийцами или приближенными к Арвилю Фатиа общаться будет.
В это время Петушков прожевал свою порцию, пошире раздвинул челюсти и отхватил еще одну треть бутерброда.
– Значит, – продолжал строить логическую цепочку гном, – даниец, похитивший у нас ребенка, достаточно богат и обладает некоторой властью.
Ваня подавился, закашлялся и поспешно отхлебнул коричневой жидкой мути под названием «Кофейное чудо».
– Но ведь она меня узнала, – заметила я, – значит, кто-то меня подробно описывал.
Гном кивнул.
– У тебя есть влиятельные данийские друзья? – Он внимательно посмотрел в мою сторону. Я замотала головой:
– Откуда? У меня вообще данийских знакомых отродясь не было. Да Анук первый увиденный мной даниец.
– А влиятельные маги? – Он окинул меня пытливым взглядом.
Я опять замотала головой.
– Это большая политика, – начал гном.
В это время Ваня снова глотнул «Кофейного чуда», подавился напитком и начал судорожно кашлять, стараясь вздохнуть.
– Петушков, – не выдержал гном, – ты жрешь как свинья!
Глава 6
Представьте себе смазливую девчушку с фиалковыми, широко распахнутыми глазами, но с огромной отвратительной бородавкой или язвой на носу. Представили? Так вот, на теле Словении была такая же язва со звучным женским именем – Петенки.