Как все начиналось
Шрифт:
– Несправедливо! Как я, по-твоему, могу их отогнать? Расставить руки и с бешеным криком бегать по полянке, приговаривая: брысь, брысь, брысь? – обиделся Петушков и для наглядности помахал длинными худыми руками.
– Можно и так, – одобрила я, – мне пришло в голову всего лишь охранное заклятие.
– Ну чисто бабья логика, – отозвался гном, которому явно надоела наша перепалка. – Аська, не бурчи, лучше усыпи их всех, у тебя это отлично получается.
Ваня противно захохотал.
– Да идите вы! – обиделась я и, схватив полотенце и чистую
– Аська! – крикнул мне вдогонку гном. – Если утонешь, обратно не приходи – не приму!
Скинув всю одежду, я с визгом плюхнулась в реку. Теплая ночь оказалась всего лишь обманной уловкой природы – вода была не просто холодная, а ледяная. Завизжала я еще громче и выскочила обратно на берег. Клацая зубами, я стала растираться. От холода сердце зашлось в бешеном ритме. В надежде согреться я решила побегать вокруг куста, на котором висела моя одежда. На четвертом круге я уколола ногу о скошенную травинку, едва не расплакалась от боли, поскользнулась на мокрой гладкой дорожке, упала и только тогда поняла, что не только не согрелась, а замерзла еще сильнее и перепачкалась еще больше, но чувство оскорбленной женской гордости не позволяло вернуться к приятелям так скоро.
– Хорошо, девка, носишься! – раздался в темноте мужской голос.
Я на мгновение застыла от изумления, а потом со скоростью, какой позавидует страж-новобранец, начала натягивать одежды. Попав четвертый раз двумя ногами в одну штанину, я матюгнулась, а надетую наизнанку рубаху посчитала за благо. Отдышавшись, я по-гусиному вытянула шею, рассматривая сквозь темноту неожиданного соглядатая, ставшего свидетелем моего позора. Темнота приоткрывать завесу тайны отказалась, а из-за кустов снова послышался голос:
– Чего перепугалась, я не буйный, побалуюсь и отпущу.
– Ну иди сюда, я с тобой сейчас тоже побалуюсь! – стала петушиться я, сжала маленькие кулачки и представила, как легко уложу оппонента ударом левой. – Сейчас покажу, как подглядывать за приличными девицами!
– Покажешь? – хмыкнул голос, и из темноты вышел мужчина.
Он оказался богатырского роста, судя по фосфоресцирующей в темноте белой рубахе – «косая сажень в плечах». Мои кулачки разжались сами собой, такого громилу я и в мечтах не смогу с ног сбить. Хотя если ударить его с разбегу головой в живот, то, может быть, он и качнется.
Потом мысли понеслись самым странным образом. Я некстати вспомнила один любовный роман, прочитанный мной под одеялом втайне от Марфы, с благозвучным названием «Страсть на Висле» (замечу, Висла – река между Московией и Бурундией). Так вот, в ней главный герой – богатырь спасает девку из жуткой передряги с бандитами. Сам, естественно, погибает, но зато честь девушки остается незапятнанной. Может быть, это и есть мой богатырь? Кто знает, романтическая обстановка, ночь, река…
Мои бредни вовремя прервал резкий удар по голове. Кажется, дубиной, а может быть, «мой герой» опустил мне на макушку свой семипудовый кулак?
В моем угасающем сознании неожиданно всплыло: «Вот ведь точно – ночью все кошки серые».
* * *Ей-богу, лучше бы я сразу умерла. Так плохо мне никогда не было. Голова трещала, к горлу подступала тошнота, а в ушах звенело и пищало. Сознание отказывалось возвращаться в бренное тело, а без его участия понять происходящее никак не выходило. Тягучие мучительные мысли отдавались болью. Попытка приоткрыть веки отозвалась резью в глазах.
Я попробовала пошевелиться, и сведенные мышцы перехватила судорога. Меня саму подбрасывало и трясло. С трудом сфокусировавшийся взгляд уткнулся в пыльные грязные доски. Руки болезненно ныли, ноги будто бы кололи тысячей иголок, – отвратительное ощущение, и чувствовала я себя соответственно.
Неожиданно меня подбросило, голова звучно ударилась об пол, даже зубы щелкнули. Я бы с радостью снова потеряла сознание, если бы не страшная мысль, мгновенно охватившая все мое существо.
Меня похитили! Самым подлым образом стукнули по головешке и утащили в неизвестном направлении. Судя по тому как раскалывался череп, меня так по нему огрели, – повезет, если дурочкой не останусь.
Я взвизгнула на очередной ухабине, а сверху посыпались увесистые тюки с сеном – чуть не придавили.
– Эй, вы там!!! – заорала я как сумасшедшая.
А злые слезы уже выступили на глазах, и в горле встал противный ком.
– Я колдовать начну! – уже ревела я в голос.
Смешно! Я тихо заскулила, по щекам пробежали соленые дорожки. Одна капля повисла на кончике носа. Я жалобно шмыгнула. Почему ж я колдовать не умею? Как чуть руками взмахну, так все вокруг превращается в горку пепла.
Пить хотелось невыносимо, даже язык прилип к нёбу. От этого стало еще обиднее.
– Эй, вы там! Я пить хочу! – снова заголосила я и отчего-то громко чихнула, даже мурашки по спине побежали от удовольствия.
Чей-то голос прикрикнул: «Тпру!» Повозка качнулась, проехала еще пару саженей и остановилась. Раздались тяжелые шаркающие шаги, полог отогнули, и пред моим затуманенным взором появился давешний знакомый. Настоящий рыжеволосый богатырь с окладистой бородкой и круглыми косыми глазами.
– Проснулась, что ли? – пробасил он, хитро поглядывая на меня.
Я на всякий случай сжалась в комочек и кивнула. Вдруг стало страшно: что, если громила меня возжелает и совершит что-нибудь дурное – надругается над моей девичьей честью.
– Пить очень хочется, – пискляво и очень слезно попросила я.
Кто-то мне рассказывал, что в переговорах с похитителями надо на жалость давить. Глядишь, в живых останусь, а если очень повезет, то даже не покалечат.
– Мне бы водички, – снова жалостливо напомнила я, облизывая пересохшие губы.
И вот оно случилось: в глазах моего мучителя скользнуло странное выражение, он не отводил похотливого взгляда от моего лица и тоже быстро облизнулся. Надеяться, что ему тоже захотелось пить, было бы глупо.